Разочаромантия - Хроники Непутевых Чародеев

Глава 1: "Два билета на закат"

Город Железногорье встретил Феликса Ворона и Освальда Хитреца запахом раскаленного металла, угольной пыли и безнадежности, которая, казалось, въелась в каждый камень мостовой, в каждую закопченную стену домов, теснящихся друг к другу, словно замерзшие бродяги. Солнце, багровое и пыльное, неохотно сползало за зубчатые вершины окрестных гор, отливая на чугунных крышах тусклым, нерадостным блеском. Феликс поправил поля своей видавшей виды шляпы, с которой давно уже облетели все перья, оставив лишь сиротливые дырочки, и тяжело вздохнул, выпустив облачко пара, тотчас же смешавшееся с морозным вечерним воздухом.

– Ну вот, пришли, – констатировал он, тщетно пытаясь рассмотреть хоть что-то ободряющее в окружающем пейзаже. – Конечная станция наших надежд, если судить по выражению твоего лица, мой дорогой Освальд.

Освальд Хитрец, личность верткая и поджарая, с глазами, вечно бегающими, словно в поисках оброненной монеты или неохраняемого кармана, поежился. Его курточка, некогда щегольская, теперь напоминала выцветшую карту неизвестных земель, испещренную пятнами и прорехами.

– Лицо у меня такое, Феликс, потому что в карманах у нас ветер свищет с такой силой, что того и гляди штаны унесет. А город этот, Железногорье, знаешь, чем славится? Тем, что здесь даже у статуй карманы вывернуты. Последний медяк я отдал тому вознице-крохобору за то, чтобы он довез нас до этого, с позволения сказать, курорта.

– Курорта для тех, кто мечтает закалиться духом и телом в горниле нужды, – философски заметил Феликс, пнув носком стоптанного сапога подвернувшийся камень. Камень жалобно звякнул и откатился в сторону. – Однако, не будем отчаиваться раньше времени. Где-нибудь да найдется пристанище для двух благородных, хотя и временно стесненных в средствах, джентльменов.

Они брели по узким, кривым улочкам, где из подворотен несло кислым пивом и отчаянием. Фонари, работающие на каком-то местном минерале, источали тусклый, желтоватый свет, выхватывая из полумрака обшарпанные вывески: «Сапожная мастерская Гвоздя», «Трактир "Ржавая Наковальня"», «Железная лавка Шпунтика». Возле последней Освальд задержался, с профессиональным интересом разглядывая витрину, заставленную всевозможным железным скарбом – от подков до замысловатых дверных задвижек.

– Может, одолжим что-нибудь до лучших времен? – с надеждой прошептал он, косясь на массивный амбарный замок.
– Освальд, мы договорились, – строго напомнил Феликс. – Никаких «одалживаний». Мы ищем честный способ... ну, или почти честный способ поправить наши дела. К тому же, ты же знаешь, моя магия... она крайне специфична.

Освальд хмыкнул. Магия Феликса, так называемая «Эмоциомантия», была явлением редким и, в случае Феликса, почти бесполезным. Теоретически, эмоциоманты могли преобразовывать сильные человеческие эмоции в различные магические эффекты: ярость – в огненные шары, радость – в исцеляющие лучи, страх – в иллюзии. Феликс же, как он сам с горечью признавался, мог черпать силу только из одной-единственной эмоции – разочарования. Чем сильнее было его разочарование, тем больше был шанс, что что-то произойдет. Проблема заключалась в том, «что именно» произойдет, предсказать было невозможно. Чаще всего это были мелкие, нелепые казусы: внезапно скисшее молоко в кувшине обидчика, саморазвязавшиеся шнурки у стражника, или, как однажды, превращение парика важного городского головы в воронье гнездо прямо во время торжественной речи. Эффектно, но не слишком практично.

– Да, помню я твою магию, – проворчал Освальд. – Когда ты в прошлый раз сильно разочаровался в качестве местного эля, у трактирщика вся борода покрылась синими мухами. Очень помогло нам расплатиться, ага.

Они дошли до таверны «Последняя Руда», вывеска которой представляла собой кусок необожженной породы, грубо прибитый к стене. Изнутри доносился гул голосов, звон кружек и разухабистая, хотя и фальшивая, мелодия, исполняемая на расстроенной лютне.

– Похоже, это наше место, – сказал Феликс, решительно толкая скрипучую дверь. – По крайней мере, здесь тепло, и, может, кто-нибудь угостит нас кружкой чего-нибудь горячительного за интересную историю.

Внутри было накурено так, что топор вешать можно, и шумно, как на ярмарке дварфов. За грубо сколоченными столами сидели хмурые шахтеры с лицами, черными от угольной пыли, пара подозрительного вида торговцев, разглядывающих какие-то бумаги при свете сальной свечи, и несколько местных забулдыг. В углу дремал одноногий ветеран какой-то давней войны, обнимая деревянный протез. Воздух был пропитан запахом пережаренного лука, дешевого табака и чего-то неопределенно металлического.

Феликс и Освальд скромно примостились за свободным столиком в самом темном углу, стараясь не привлекать к себе внимания. Трактирщик, здоровенный детина с руками-кувалдами и фартуком, заляпанным чем-то подозрительным, окинул их недружелюбным взглядом, но ничего не сказал. Видимо, привык к подобным посетителям.

– И какую же историю ты собираешься им рассказать, о великий сказитель? – шепотом поинтересовался Освальд. – Историю о том, как мы с триумфом проели последний золотой, пытаясь инвестировать в «беспроигрышную» лотерею по продаже болотных огоньков?

– Это была блестящая идея, просто публика оказалась не готова к такому новаторству, – с достоинством ответил Феликс. – Нет, я рассчитываю на вдохновение. Или на то, что кто-нибудь за соседним столом скажет что-нибудь интересное.

И словно в ответ на его слова, за соседним столом, где сидели те самые торговцы, разговор принял более оживленный характер. Один из них, толстый, с красным лицом и бегающими глазками, понизив голос, наклонился к своему компаньону, сухопарому типу с длинным носом и в очках с треснувшим стеклом.

– Говорю тебе, Клим, это не просто слухи. Мой кузен, троюродный племянник жены шурина, он, знаешь ли, служит писарем у одного очень важного алхимика… так вот, он собственными ушами слышал! «Золотое Сердце»! Существует!

Сухопарый Клим недоверчиво хмыкнул, поправляя очки на носу.
– «Золотое Сердце»… Опять эти сказки для приезжих. Сколько их уже было, этих артефактов, превращающих свинец в золото? Камень философов, тинктура лунного света, слеза грифона… И где они все? В карманах у мошенников, вот где.

– Нет, Клим, это другое! – горячился толстяк, размахивая пухлой рукой и едва не опрокинув кружку с пивом. – Это не просто алхимия, это древняя магия! Говорят, оно может превратить любой металл, любой, понимаешь? Ржавый гвоздь, старую подкову, да хоть твою медную пряжку от пояса – в чистое, высокопробное золото! И не просто превратить, а… увеличить в объеме!

Феликс и Освальд переглянулись. В глазах карманника блеснул огонек, который мог бы соперничать с блеском того самого золота. Феликс же, напротив, нахмурился, чувствуя, как внутри зарождается знакомое, сосущее чувство. Разочарование. Разочарование в человеческой доверчивости, в вечной погоне за легкой наживой, в том, что ему, Феликсу Ворону, магу с несомненным (хоть и специфическим) талантом, приходится подслушивать трактирные сплетни, чтобы найти хоть какую-то зацепку.

– И где же, по словам твоего осведомленного кузена, находится это чудо? – скептически протянул Клим, отхлебывая пиво.

Толстяк заговорщицки огляделся по сторонам, хотя никто, кроме Феликса и Освальда, на них внимания не обращал. Шахтеры горланили песню о тяжелой доле, ветеран всхрапнул, а лютнист как раз взял особенно фальшивую ноту.

– Тсс! Говорят, карта, ведущая к нему, спрятана где-то здесь, в Железногорье. В самом надежном месте города. Может, даже в библиотеке магистрата… или в сокровищнице самого бургомистра! Но это, конечно, только слухи…

В этот момент Феликс почувствовал, как его разочарование достигло критической отметки. Оно было вызвано не столько содержанием разговора, сколько осознанием того, что вот он, Феликс, сидит в этой дыре, без гроша, и вынужден цепляться за подобные бредовые россказни. Магическая энергия, порожденная этим чувством, неуклюже выплеснулась наружу.

Лютня в руках музыканта вдруг издала оглушительный, дребезжащий аккорд, словно на нее наступил тролль. Одна из струн лопнула с таким треском, что музыкант подпрыгнул на месте, выронив инструмент. Одновременно с этим у толстого торговца, который как раз поднес кружку ко рту, пиво в ней внезапно и беспричинно зашипело, покрылось густой зеленой пеной и приобрело отчетливый запах тухлых яиц. Торговец поперхнулся, закашлялся и воззрился на кружку с ужасом и отвращением.

– Что за чертовщина?! – взревел он, отшвыривая кружку. Пиво плеснуло на стол, прожигая в нем дымящуюся дыру.

Клим испуганно отшатнулся. Трактирщик, схватив подвернувшуюся под руку кочергу, двинулся к их столу.
– Это твоих рук дело, бородатый? – грозно спросил он у музыканта.
– Да я тут при чем?! – взвизгнул тот, пятясь. – Оно само! Магия!

Освальд пихнул Феликса локтем.
– Пора делать ноги, пока твое разочарование не превратило этого милого трактирщика в говорящего поросенка.
Феликс молча кивнул. Незаметно выскользнуть из таверны, пока всеобщее внимание было приковано к испорченному пиву и сломанной лютне, не составило труда для двух опытных бродяг.

Оказавшись снова на холодной, темной улице, Освальд потер руки.
– Ну что, маэстро разочарований? Слышал? «Золотое Сердце»! Библиотека магистрата! Это же наш шанс!
Феликс посмотрел на своего друга. В глазах Освальда плясали алчные огоньки, но сквозь них пробивалась и неподдельная вера в удачу, в то, что именно им, двум непутевым авантюристам, улыбнется фортуна.
– Освальд, ты же понимаешь, что это, скорее всего, просто байка? – устало сказал Феликс. – Очередная легенда для простаков.
– А что мы теряем? – возразил Освальд, жестикулируя так энергично, что едва не сшиб с ног проходившего мимо почтенного горожанина с котелком на голове, из-под которого торчали длинные, заостренные уши – явный признак полуэльфийской крови. Горожанин что-то сердито проворчал и поспешил дальше. – У нас нет ни гроша, ни перспектив. А так… хоть какое-то приключение! Представь, Феликс: мы, богатые, уважаемые! Я куплю себе поместье с тремя конюшнями и псарней, а ты… ты сможешь основать Академию Разочаровательной Магии! Будешь читать лекции о тщете всего сущего!

Несмотря на всю абсурдность ситуации, Феликс невольно улыбнулся. Перспектива основать Академию Разочаровательной Магии показалась ему не такой уж плохой.
– Ладно, Хитрец, уговорил, – сказал он. – Попробуем. Но если из-за этой авантюры я разочаруюсь еще сильнее, пеняй на себя. Кто знает, во что превратится твоя мечта о поместье. Может, в тыквенную грядку.

Освальд радостно хлопнул его по плечу.
– Не волнуйся, друг! С моим умением вскрывать замки и твоей… э-э-э… уникальной магией мы горы свернем! Или, по крайней мере, утащим что-нибудь ценное из библиотеки магистрата. Завтра же разработаем план! Такой план, что сам Архиплут позавидовал бы!

Они двинулись дальше по темным улицам Железногорья, уже не бесцельно, а с каким-то подобием надежды, пусть и призрачной, как туман, поднимающийся от холодной реки, что делила город пополам. Два билета на закат уже были куплены ценой их последнего медяка. Теперь оставалось выяснить, не окажется ли этот закат последним и для их авантюрных карьер. Город спал, не подозревая, что два не самых удачливых, но самых предприимчивых его гостя уже нацелились на его самую охраняемую тайну. А может, и не тайну вовсе, а просто очередную красивую сказку. Но для Феликса и Освальда это уже не имело значения. Главное – игра началась.

Глава 2: "Тысяча и один способ обмануть стражу"

На следующее утро, после ночи, проведенной на сеновале заброшенной конюшни, где единственным развлечением было пересчитывание дыр в крыше и отмахивание от особо наглых крыс, Феликс и Освальд приступили к разработке плана проникновения в библиотеку магистрата. Солнце, едва пробившись сквозь вечный железногорский смог, скупо освещало их импровизированный штаб. Освальд, вооружившись найденным тут же обугленным прутиком, чертил на пыльном полу замысловатые схемы.

– Итак, смотри, Феликс, – начал он, тыча прутиком в одну из закорючек. – Магистрат находится вот здесь, в самом центре города. Это, как ты понимаешь, самое охраняемое здание. Вход стерегут два стражника, внутри еще как минимум четверо, плюс дежурный писарь, который, по слухам, бывший фехтовальщик с очень скверным характером. Библиотека, судя по всему, на втором этаже, в левом крыле. Окна зарешечены.

Феликс, жевавший найденную в кармане сухую корку хлеба, скептически оглядел схему.
– Звучит как приглашение на казнь, – пробормотал он. – У тебя есть какие-нибудь гениальные идеи, кроме как переодеться привидениями и попытаться напугать стражу до икоты?
– Почти, – хитро улыбнулся Освальд. – Идея номер один: «Дипломатический визит». Мы раздобудем где-нибудь два потертых, но солидных костюма. Ты, со своей внушительной бородой и склонностью к философским тирадам, будешь послом из далекой Экзотии. Я – твоим верным переводчиком и секретарем. Мы явимся в магистрат с важным посланием для бургомистра, потребуем аудиенции, и пока нас будут мариновать в приемной, я незаметно шмыгну в библиотеку.

Феликс представил себя в роли посла Экзотии. Получалось не очень убедительно. Его единственный «солидный» камзол давно променял свой цвет на неопределенно-серый, а борода, хоть и была внушительной, больше походила на пристанище для мелких лесных зверьков, чем на украшение дипломата.
– А что, если они спросят, где эта Экзотия находится? – резонно поинтересовался он. – Я, признаться, не силен в географии вымышленных стран. И на каком языке я буду изрекать свои «философские тирады»? На языке разочарованных магов? Боюсь, они его не поймут.
– Скажем, что Экзотия – это очень маленькая, но очень гордая страна за Туманными Горами, и ее язык настолько сложен, что его знают только избранные, – не сдавался Освальд. – А говорить ты будешь на любом, хоть на тарабарском. Моя задача – «переводить» это в нечто благозвучное и дипломатичное.

Идея была откровенно слабой, но Освальд уже перешел к следующему пункту.
– План «Б», – он начертил рядом с магистратом нечто, отдаленно напоминающее осла. – «Троянский осел». Мы находим старого, больного осла. Нагружаем его двумя большими корзинами, якобы с дарами для бургомистра. В одной из корзин прячусь я. Ты, под видом бедного крестьянина, приводишь осла ко входу. Стража, пожалев несчастное животное и польстившись на дары, пропустит тебя во внутренний двор. Там, пока ты будешь отвлекать их рассказами о небывалом урожае брюквы, я вылезу и… ну, ты понял.
– А если осел, не выдержав твоего веса и ароматов, решит досрочно завершить свою земную карьеру прямо перед воротами магистрата? – Феликс представил эту картину и слегка поежился. – И где мы возьмем осла? У нас даже на морковку для него денег нет.

Освальд вздохнул, стирая прутиком осла.
– Хорошо, тогда план «В», самый надежный. «Механическое чудо». Помнишь того безумного часовщика Густава, который пытался продать нам вечный двигатель, работающий на слезах сирот?
– Который в итоге взорвался, разнеся половину его мастерской и покрыв его самого толстым слоем сажи и разочарования? Помню, – кивнул Феликс.
– Так вот, у него в завалах наверняка остались какие-нибудь шестеренки, пружины, заводные механизмы. Мы соберем небольшое устройство, что-то вроде механической мыши. Запустим ее в сторону стражников. Пока они будут гоняться за ней, пытаясь понять, что это за диковина, мы проскользнем внутрь. Просто и элегантно.

Феликс посмотрел на Освальда с сомнением.
– Ты уверен, что стражники Железногорья, города, где каждый второй – кузнец или механик, удивятся механической мыши? Скорее они ее разберут на запчасти быстрее, чем мы успеем добежать до двери.
– Ну, у тебя есть идеи получше? – обиженно спросил Освальд.

Феликс задумался. Все предложенные варианты были один другого абсурднее. Однако выбора у них особо не было.
– Давай попробуем комбинацию, – предложил он после некоторого раздумья. – Переоденемся. Не в послов, это слишком пафосно и требует реквизита. Скажем, в сборщиков налогов из соседнего графства. Бумаги какие-нибудь состряпаем с печатями. Печати можно вырезать из картошки. Пока ты будешь пудрить им мозги цифрами и параграфами, я попытаюсь… ну, что-нибудь сделать.
– «Что-нибудь сделать»? – Освальд поднял бровь. – Это не план, Феликс, это импровизация. А импровизация в нашем деле чревата…
– Разочарованием, – закончил за него Феликс. – Знаю. Но, может, именно оно нам и поможет.

Решено было остановиться на «сборщиках налогов». Раздобыть более-менее приличную одежду оказалось сложнее, чем они думали. В итоге Освальд вернулся с какой-то барахолки с двумя черными, сильно потертыми мантиями, которые, по его словам, «принадлежали мелким судебным приставам, ушедшим на пенсию по причине нервного истощения». К мантиям прилагались две пары очков без стекол и пухлая папка, набитая старыми прачечными счетами.

– Для солидности, – пояснил Освальд, вручая папку Феликсу. – Будешь многозначительно в нее заглядывать.

Ближе к полудню, когда солнце стояло достаточно высоко, чтобы слепить глаза, а улицы были полны народу, двое «сборщиков налогов» приблизились к внушительному зданию магистрата. Здание было построено из того же серого камня, что и весь город, но выглядело более ухоженным, а на массивных дубовых дверях красовался герб Железногорья – скрещенные молот и кирка на фоне наковальни. Два стражника в тусклых кирасах и шлемах с плюмажами изрядно полинявшего цвета лениво переминались с ноги на ногу у входа. Один был высок и худ, как жердь, другой – низок и бочкообразен.

– Доблестные служители закона! – громогласно начал Освальд, подходя к ним с самым важным видом, на какой был способен. Феликс шел чуть позади, стараясь выглядеть строгим и задумчивым, и время от времени театрально кашлял в кулак. – Мы представители Финансовой Инспекции графства Зубролесье, прибыли с внеочередной проверкой налоговых отчислений города Железногорья в казну Его Сиятельства графа фон Штуцера!

Худой стражник недоверчиво покосился на Освальда. Бочкообразный зевнул, прикрыв рот огромной лапищей.
– Какие еще проверки? Нас никто не предупреждал, – пробасил он.
– Внеочередные проверки на то и внеочередные, что о них не предупреждают! – отрезал Освальд. – Дабы застать нерадивых казначеев врасплох! Вот мандат! – он выхватил из-за пазухи сложенный вчетверо прачечный счет, на котором Феликс накануне сажей вывел нечто похожее на герб и припечатал кружком, вырезанным из сырой картофелины.

Худой стражник взял «мандат», повертел его в руках, понюхал.
– Пахнет прачечной, – заметил он.
– Разумеется! – не моргнув глазом, ответил Освальд. – Его Сиятельство граф фон Штуцер недавно инспектировал королевские прачечные, и его личный аромат еще не выветрился с документа! Это знак особого доверия! А теперь будьте любезны, проводите нас к главному казначею или кто тут у вас за финансы отвечает. У нас мало времени, дела государственной важности не ждут!

Стражники переглянулись. Видимо, упоминание графа и «государственной важности» произвело на них некоторое впечатление. Худой пожал плечами и кивнул толстому.
– Ладно, проходите. Кабинет счетовода Миткинса на первом этаже, третья дверь направо. Только не шумите, у бургомистра сегодня мигрень.

Освальд победоносно улыбнулся Феликсу и проследовал внутрь. Феликс, стараясь не выдать своего волнения, двинулся за ним. Холл магистрата был просторным и гулким. По стенам висели пыльные гобелены с изображением героических сцен из истории Железногорья – в основном, битвами с горными троллями за право добывать руду. В дальнем конце холла виднелась широкая лестница, ведущая на второй этаж.

– Так, ты идешь к Миткинсу, – шепнул Освальд. – Запудри ему мозги недоимками и пенями. А я… я осмотрюсь. Встречаемся здесь же через полчаса. Если что – кричи «Пожар!».

И с этими словами Освальд, сделав вид, что ищет нужный кабинет, шмыгнул в сторону лестницы. Феликс тяжело вздохнул. Чувство надвигающегося провала становилось все сильнее. Он подошел к третьей двери направо, на которой висела табличка «Счетовод П.П. Миткинс. По неотложным делам стучать три раза, по остальным – не беспокоить». Феликс постучал два раза – на всякий случай.

Дверь распахнулась, и на пороге появился маленький, сморщенный человечек в очках с толстыми линзами, из-за которых его глаза казались огромными и рыбьими. На кончике его носа висела капля.
– Чего угодно? – скрипучим голосом спросил он.
– Э-э-э… Финансовая Инспекция графства Зубролесье, – начал Феликс, пытаясь придать голосу строгости. – Прибыли с проверкой… э-э-э… финансовых потоков.
Миткинс смерил его взглядом с головы до ног.
– Зубролесье? Это где ж такое? У нас все налоги давно уплочены напрямую в королевскую казну. Какой еще граф? Вы ничего не путаете, милсдарь?

Феликс почувствовал, как его охватывает знакомое чувство разочарования. План трещал по швам. Он открыл папку с прачечными счетами и принялся их перебирать с самым умным видом.
– Э-э-э… возможно, произошла какая-то ошибка в документации, – пробормотал он. – Но мы обязаны проверить… э-э-э… исходящие транзакции за последний квартал. Особенно по статье «канцелярские расходы». По нашим данным, у вас тут чудовищные перерасходы на гусиные перья!

Миткинс фыркнул.
– Гусиные перья? Молодой человек, да у нас тут даже мыши от голода дохнут! Какие перерасходы? А ну-ка, покажите ваши полномочия! И побыстрее, у меня обед стынет!

В этот самый момент где-то наверху раздался грохот, звон разбитого стекла и возмущенный вопль:
– Держи вора! Он украл мою коллекцию оловянных солдатиков!

Миткинс встрепенулся.
– Что там еще? Опять этот негодник Филька с третьего этажа свои игрушки не поделил!
Но тут же снизу, со стороны входа, раздались крики стражников:
– Стой! Куда?! Держите их! Это не сборщики налогов, это проходимцы!

Феликс понял, что дело совсем плохо. Разочарование захлестнуло его с головой. Он был разочарован в Освальде, который, видимо, решил совместить поиски карты с мелким грабежом, разочарован в себе, что ввязался в эту авантюру, разочарован в этом дурацком городе и его бдительных счетоводах. И тут его магия сработала.

Папка с прачечными счетами в его руках внезапно вспыхнула ярким, но холодным синим пламенем. Миткинс взвизгнул и отскочил. Одновременно с этим чернильница на его столе опрокинулась, и чернила, вместо того чтобы растечься по столу, собрались в маленькую, злобно шипящую кляксу, которая прыгнула на нос счетоводу. Миткинс заорал уже не своим голосом и принялся тереть нос, размазывая чернила по всему лицу.

Из коридора донесся топот бегущих ног. Феликс, бросив дымящуюся папку, выскочил из кабинета. Прямо на него несся Освальд, прижимая к груди какой-то свиток. За ним гнались оба стражника и еще пара служащих магистрата, вооруженных кто чем – линейкой, тяжелым пресс-папье и даже цветочным горшком.
– Я нашел! Это карта! – радостно крикнул Освальд, пробегая мимо. – Только пришлось немного… импровизировать!
– Я заметил! – прорычал Феликс, уворачиваясь от летящего в него цветочного горшка. Горшок, пролетев мимо, с глухим стуком врезался в бюст какого-то древнего бургомистра, отбив ему нос. Бюст, казалось, обиженно крякнул.

Бежать было некуда, кроме как вверх по лестнице.
– На крышу! – скомандовал Освальд.

Они взлетели по ступеням, преследуемые разъяренной толпой. На втором этаже царил кавардак. Двери кабинетов были распахнуты, оттуда выглядывали испуганные и любопытные чиновники. Кто-то кричал «Держи!», кто-то «Лови!». Коллекционер оловянных солдатиков, пухлый человечек в бархатном халате, стоял посреди коридора и причитал, показывая на опрокинутую витрину.

Освальд первым выскочил на чердак, заваленный всяким хламом. Пыль стояла столбом. Пахло мышами и старыми бумагами. В дальнем конце чердака виднелось слуховое окно.
– Сюда! – Освальд одним ловким движением выбил раму и вылез наружу. Феликс последовал за ним.

Они оказались на покатой, покрытой старой, потрескавшейся черепицей крыше магистрата. Внизу, во внутреннем дворе, уже собиралась толпа. Стражники, высунувшись из окон второго этажа, показывали на них пальцами и что-то орали.
– Великолепный план, Освальд! – прошипел Феликс, пытаясь удержать равновесие на скользкой черепице. – Просто блеск! Теперь нас повесят на центральной площади за попытку ограбления, поджог и вандализм!
– Не драматизируй, – отмахнулся Освальд, оглядываясь. – Главное – карта у нас! А с крыши всегда есть путь к отступлению. Смотри!

Он указал на соседнее здание, крыша которого была чуть ниже. Между ними был пролет метра в три.
– Ты с ума сошел? Мы же разобьемся!
– Не разобьемся, если хорошо прыгнем! – Освальд уже разбегался. Он легко перемахнул через провал и приземлился на той стороне, едва не съехав по шиферу вниз. – Давай, Феликс! Не время для разочарований!

Феликс посмотрел вниз. Толпа зевак внизу росла. Кто-то уже притащил лестницу и пытался приставить ее к стене. Выбора не было. Он зажмурился, разбежался и прыгнул. Полет показался ему вечностью. Приземление было жестким. Он едва не скатился с крыши, но Освальд успел схватить его за руку.

Так, перепрыгивая с крыши на крышу, уворачиваясь от дымовых труб и флюгеров, они удалялись от магистрата. Погоня не отставала. Стражники, сообразив, что по крышам за ними не угнаться, бежали по улицам внизу, пытаясь предугадать их маршрут. Один особо ретивый даже пытался закинуть на крышу аркан, но зацепился им за горгулью, которая с недовольным видом отвалилась от карниза и с грохотом рухнула на мостовую, едва не прибив самого стражника.

Наконец, они добрались до крыши какой-то старой прачечной, откуда по веревке, на которой сушилось белье (Освальд не преминул прихватить пару симпатичных чулок), они спустились в грязный, захламленный переулок. Отдышавшись и кое-как отряхнувшись, они выбрались на более оживленную улицу и смешались с толпой.

– Ну что я говорил? – Освальд, сияя, развернул свиток. Это действительно была карта, довольно старая, на пожелтевшем пергаменте, с какими-то символами и пометками. – «Золотое Сердце» ждет нас!
Феликс только покачал головой. Его одежда была порвана, шляпа потеряна, а в волосах застрял кусок черепицы.
– Надеюсь, оно того стоило, – проворчал он. – Потому что теперь за нами гоняется весь город. И моя магия сегодня явно не в духе. Синее пламя из прачечных счетов – это, конечно, оригинально, но малоэффективно.
– Не переживай, – хлопнул его по плечу Освальд. – Главное – результат! А теперь нам нужен транспорт. И я, кажется, знаю, кто нам может помочь…

Они затерялись в лабиринте улочек Железногорья, оставив позади переполох в магистрате, разъяренных стражников и недоумевающего счетовода с чернильной кляксой на носу. Авантюра продолжалась, набирая обороты и становясь все более непредсказуемой. Карта была у них, но это было только начало. Впереди их ждали новые испытания, новые опасности и, возможно, новые разочарования для Феликса. Но, как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанского. Или, в их случае, хотя бы кружку приличного эля.

Глава 3: "Договор с драконом требует мелкого шрифта"

Поиски транспорта привели Феликса и Освальда на окраину Железногорья, в район, известный как Драконий Тупик. Название было не случайным. Среди чадящих кузниц и складов металлолома, в огромной, выдолбленной в скале пещере, обустроил свою контору Каспар – единственный в окрестных землях дракон-ростовщик. Слухи о нем ходили самые разные: одни говорили, что он стар, как мир, и мудр, как тысяча мудрецов; другие утверждали, что он жаден, как гоблин, и хитер, как лиса с университетским дипломом. Но все сходились в одном: если Каспар давал в долг, то уж свои проценты он умел взыскивать с пунктуальностью швейцарских часов и неотвратимостью лавины.

Вход в пещеру Каспара был замаскирован под склад старых бочек и ржавых механизмов. Лишь внимательный глаз мог заметить узкую, едва приметную тропинку, ведущую вглубь скалы. Воздух здесь был спертым и пах серой, старым золотом и чем-то неуловимо… драконьим.

– Ты уверен, что это хорошая идея, Освальд? – прошептал Феликс, с опаской заглядывая в темный проход. – Драконы, знаешь ли, не славятся своей щедростью. Особенно те, что занимаются финансами.
– А у нас есть выбор? – возразил Освальд. – Карта указывает на место, до которого пешком не добраться и за месяц. Нам нужен кто-то, кто может быстро и незаметно перенести нас через полкоролевства. А Каспар, по слухам, иногда оказывает «транспортные услуги» особо важным клиентам. Или тем, кто может предложить ему что-то интересное.
– И что же мы ему предложим? Нашу неземную красоту и обаяние? – хмыкнул Феликс.
– Придумаем что-нибудь, – Освальд решительно шагнул в темноту. – Главное – не показывать страха. И не смотреть ему в глаза слишком долго. Говорят, от его взгляда даже камни плавятся.

Пещера внутри оказалась неожиданно просторной и даже, в каком-то смысле, уютной. Стены были увешаны старинными гобеленами, изображавшими драконов, пирующих на грудах золота или сражающихся с незадачливыми рыцарями. В центре пещеры, на огромной куче монет, драгоценных камней и всякого антиквариата, возлежал сам Каспар. Он был огромен. Чешуя его, цвета старой бронзы, тускло поблескивала в свете нескольких магических светильников, парящих под высоким сводом. Из ноздрей дракона вырывались тонкие струйки дыма, а глаза, размером с суповые тарелки, внимательно следили за вошедшими. Рядом с ним, на маленьком столике из красного дерева, стояла чернильница размером с ведро и лежало перо, сделанное, похоже, из хвоста грифона.

– Кхе-кхм, – кашлянул Освальд, пытаясь придать голосу уверенности. – Господин Каспар? Мы по делу. Весьма деликатному.
Дракон медленно повернул свою массивную голову. Его голос, низкий и рокочущий, казалось, заставлял дрожать камни под ногами.
– Дела… деликатные дела… Это я люблю. Особенно, если они сулят прибыль. Кто вы такие, мелкие смертные, что осмелились нарушить мой покой? И почему от вас пахнет пылью, отчаянием и… – дракон принюхался, – …слегка подгоревшими прачечными счетами?

Феликс почувствовал, как его щеки заливает краска. Освальд же не растерялся.
– Мы путешественники, исследователи, искатели приключений! – с пафосом заявил он. – И нам стало известно, что вы, о мудрейший и могущественнейший Каспар, иногда помогаете достойным личностям в их благородных начинаниях. Разумеется, не безвозмездно.
– Хм, «путешественники», – Каспар усмехнулся, обнажив ряд зубов, каждый из которых был размером с хороший кинжал. – Звучит как эвфемизм для «бродяг и аферистов». Ну да ладно. Что вам нужно? И что вы можете предложить взамен? Золото? У меня его, как видите, достаточно. Редкие артефакты? Боюсь, вы вряд ли найдете что-то, чего я еще не видел. Ваши души? Старомодно, да и хлопотно с ними потом.

– Нам нужен транспорт, – прямо сказал Феликс, решив, что хитрить с драконом бесполезно. – Быстрый и надежный. Мы должны добраться до Черных Топей, что на юге. И как можно скорее.
Каспар задумчиво поскреб когтем подбородок.
– Черные Топи… Далековато. И места там, прямо скажем, не самые приятные. Зачем это двум… «путешественникам» понадобилось в такую глушь? Не иначе, как за очередным мифическим сокровищем?
– Возможно, – уклончиво ответил Освальд. – Но это, как вы понимаете, коммерческая тайна.
– Понимаю, понимаю, – кивнул дракон. – Коммерческая тайна – это святое. Хорошо. Я могу доставить вас в Черные Топи. Быстро. Незаметно. Но это будет стоить вам… – он сделал паузу, смакуя момент, – …небольшой услуги.

Феликс и Освальд переглянулись. «Небольшая услуга» от дракона-ростовщика могла означать что угодно – от чистки его чешуи до похищения принцессы из соседнего королевства.
– Какой именно услуги? – осторожно спросил Феликс.
– О, пустяк, – Каспар махнул когтистой лапой. – У меня есть несколько… хм… клиентов, которые слегка задолжали мне. Суммы не очень большие, но принципиальные. А у меня, знаете ли, в последнее время столько дел, столько дел… Некогда самому заниматься этими мелочами. Так вот, вы просто навестите их и напомните о долге. Соберете то, что они должны, и доставите мне. А я, в свою очередь, доставлю вас к Черным Топям. По рукам?

Звучало подозрительно просто.
– И кто эти должники? – поинтересовался Освальд. – Надеюсь, не предводители орочьих кланов или короли нежити?
– Ну что вы! – Каспар изобразил на своей морде нечто вроде добродушной улыбки. – Обычные люди. Ну, почти обычные. Всего трое. Один гениальный изобретатель, немного не от мира сего. Одна очаровательная дама, правда, с некоторыми… э-э-э… особенностями проживания. И один азартный игрок, который, к сожалению, уже не совсем жив. Но это детали. Все они подписали со мной контракты. Магические контракты. А это, знаете ли, серьезная вещь.

Тут Феликс вспомнил о втором типе магии, о котором ходили легенды, – «Контрактомантии». Говорили, что сила заклинаний, заключенных в магических договорах, напрямую зависела от юридической безупречности их формулировок. Чем точнее и хитрее был составлен контракт, тем неотвратимее было его исполнение. И Каспар, судя по всему, был мастером этого дела.

– Вот, взгляните, – дракон пододвинул к ним огромный свиток пергамента, исписанный убористым, каллиграфическим почерком. – Стандартный договор на оказание услуг. Все честно, прозрачно. Подписывайте здесь и здесь. И не забудьте про мелкий шрифт. В нем, как известно, самое интересное.

Освальд, который всегда хвастался своим умением читать любые документы, даже написанные на языке гоблинов-бюрократов, склонился над свитком. Феликс тоже попытался вникнуть в суть написанного, но строки рябили перед глазами, а юридические термины были настолько запутаны, что через минуту у него разболелась голова. «Сторона А, именуемая в дальнейшем Заказчик…», «Сторона Б, именуемая в дальнейшем Исполнитель…», «Форс-мажорные обстоятельства, включая, но не ограничиваясь: нашествием саранчи, извержением вулкана, внезапным приступом икоты у Заказчика…».

– Тут вроде бы все стандартно, – пробормотал Освальд, дойдя до середины. – Обязуемся собрать долги, доставить их Каспару… Он обязуется доставить нас в Черные Топи… Штрафные санкции за неисполнение… э-э-э… довольно суровые, надо сказать. «В случае невыполнения Исполнителем своих обязательств в полном объеме и в установленные сроки, Заказчик имеет право обратить взыскание на… хм… на первое, что попадется под горячую лапу, включая, но не ограничиваясь: движимое и недвижимое имущество, будущие доходы, а также любимые носки Исполнителя».

Феликс нервно сглотнул. Потерять любимые носки – это было бы серьезным ударом.
– Может, стоит проконсультироваться с юристом? – предложил он.
– Где мы его здесь найдем? – отмахнулся Освальд. – Да и денег на него у нас нет. По-моему, все чисто. Дракон не будет же нас обманывать из-за такой мелочи. У него репутация.

Каспар снисходительно наблюдал за их колебаниями.
– Ну что, джентльмены? Время – деньги. А мое время – очень большие деньги.
Освальд решительно взял у дракона гигантское перо, обмакнул его в чернильницу и размашисто поставил свою подпись внизу документа. Затем передал перо Феликсу. Феликс, чувствуя неприятный холодок в животе, тоже подписался. Он был уверен, что где-то в этих хитросплетениях юридических формул скрывается подвох, но отступать было поздно. И, если честно, чувство азарта и предвкушения приключений перевешивало все опасения. Ну, почти все. Легкое, едва заметное разочарование в собственной неосмотрительности уже начало зарождаться где-то в глубине души.

Как только последняя завитушка подписи Феликса высохла, пергамент вспыхнул на мгновение золотым светом, а затем слова на нем слегка изменились. Некоторые буквы стали ярче, некоторые, наоборот, потускнели.
– Прекрасно! – пророкотал Каспар, удовлетворенно кивая. – Контракт заключен. Теперь вы официально мои… хм… внештатные коллекторы. Вот список ваших «клиентов» и суммы их задолженностей. Адреса прилагаются. – Он пододвинул им еще один свиток, поменьше. – Первый в списке – некто Торбьорн Железнобородый, гном-изобретатель. Живет в горах, к северу отсюда. Весьма эксцентричная личность. Задолжал мне за партию редких минералов, необходимых для его… э-э-э… экспериментов. Сумма небольшая, но, как я уже говорил, дело принципа.

Освальд развернул свиток.
– Торбьорн Железнобородый… Крепость «Неприступная»… Сумма долга: тридцать три золотых и одна серебряная пуговица с изображением танцующего барсука. Хм, оригинально.
– Пуговица имеет для меня сентиментальную ценность, – пояснил Каспар. – Она принадлежала моей прабабушке. Так что постарайтесь вернуть ее в целости и сохранности.
– Мы сделаем все возможное, – заверил Освальд. Феликс промолчал, представив себе сражение за серебряную пуговицу с гениальным, но, вероятно, безумным гномом-изобретателем.

– Итак, когда вы выполните это маленькое поручение, возвращайтесь ко мне, – сказал Каспар. – Я дам вам координаты следующего должника. И так далее. Как только все три долга будут собраны, я немедленно доставлю вас в Черные Топи. Идет?
– Идет, – кивнул Освальд.
– Тогда не смею вас больше задерживать. Удачи в вашем… благородном труде. – Дракон снова улегся на свою кучу сокровищ и прикрыл глаза, давая понять, что аудиенция окончена.

Феликс и Освальд вышли из пещеры, щурясь от дневного света. В руках у Освальда был список должников, а в душе у Феликса – смешанное чувство облегчения и тревоги.
– Ну что, напарник, – бодро сказал Освальд. – Теперь мы почти как настоящие бизнесмены. Работаем по контракту с солидным партнером.
– Ага, – проворчал Феликс. – С солидным партнером, который может в любой момент обратить взыскание на наши любимые носки. Ты хоть прочитал, что там было написано самым мелким шрифтом внизу страницы?
Освальд нахмурился, пытаясь вспомнить.
– Кажется, что-то про… «Все споры и разногласия решаются путем армрестлинга с Заказчиком. Заказчик имеет право использовать обе лапы и огнедышащее дыхание для создания психологического давления». Но это, наверное, стандартная юридическая формулировка для контрактов с драконами, не так ли?

Феликс только тяжело вздохнул. Разочарование начинало поднимать голову. Он посмотрел на север, в сторону гор, где, по словам Каспара, их ждал первый должник. Путешествие обещало быть интересным. И, скорее всего, очень опасным. Но контракт был подписан, и пути назад не было. Оставалось только надеяться, что их «небольшая услуга» дракону не превратится в полномасштабную войну с тремя самыми изобретательными, очаровательными и азартными личностями королевства. А серебряная пуговица с танцующим барсуком уже сейчас казалась Феликсу чем-то гораздо более ценным, чем все золото мира. Просто потому, что ее предстояло добыть.

Глава 4: "Первый должник и горе от ума"

Путь к крепости Торбьорна Железнобородого, гениального гнома-изобретателя и по совместительству первого должника дракона Каспара, пролегал через суровые, поросшие колючим кустарником предгорья. Воздух здесь был чистым и холодным, а тишину нарушал лишь свист ветра в скалах да редкий крик горного орла. Феликс и Освальд шли уже второй день, питаясь подножным кормом – в основном, жесткими кореньями и не слишком вкусными ягодами – и проклиная свою доверчивость, заставившую их подписать драконий контракт.

– Скажи мне, Освальд, – начал Феликс, споткнувшись о камень и едва не растянувшись на тропе, – почему мы всегда ввязываемся в самые безнадежные авантюры? Неужели нельзя было найти способ попроще добраться до этих Черных Топей? Например, наняться матросами на какой-нибудь торговый корабль?
– На корабле скучно, – отмахнулся Освальд, который, несмотря на трудности пути, выглядел довольно бодро. – Качка, соленая вода, однообразная еда. То ли дело здесь! Свежий воздух, живописные пейзажи, встреча с интересными людьми… ну, или гномами. К тому же, где еще ты сможешь так продуктивно разочаровываться, как не в погоне за серебряной пуговицей для дракона?

Крепость Торбьорна, метко названная «Неприступной», показалась на горизонте на исходе второго дня. Она действительно выглядела неприступной. Построенная на вершине одиноко стоящей скалы, она представляла собой хитроумное сплетение башен, стен и каких-то непонятных механизмов, торчащих во все стороны, словно иглы у дикобраза. К крепости вела единственная узкая тропа, вырубленная в скале и, судя по всему, хорошо простреливаемая.

– Внушительно, – присвистнул Освальд, разглядывая твердыню. – Похоже, наш гном не очень любит гостей. Особенно тех, кто приходит собирать долги.
– У него было время подготовиться, – мрачно заметил Феликс. – Каспар, наверняка, не первый, кто пытается взыскать с него задолженность. Как мы туда попадем? Штурмовать эту цитадель нам явно не по силам.

Они расположились в небольшом леске у подножия скалы, чтобы понаблюдать за крепостью и разработать план действий. Прямой подход был исключен. Оставалось надеяться на хитрость.
– Может, попробуем старый трюк с «бродячими артистами»? – предложил Освальд. – Ты будешь изображать дрессированного медведя, а я – твоего укротителя. Гномы любят представления.
– Я не умею изображать дрессированного медведя, – отрезал Феликс. – К тому же, боюсь, мое разочарование от этой роли превратит меня в настоящего медведя. И тогда тебе придется несладко.
– Хорошо, тогда «заблудившиеся путники»? Постучимся в ворота, попросим воды и хлеба… А там, глядишь, и до пуговицы доберемся.
– А если они вместо воды угостят нас кипящей смолой? – Феликс скептически посмотрел на зубчатые стены крепости, с которых то и дело что-то поблескивало – не то наконечники стрел, не то линзы каких-то оптических приборов.

Пока они препирались, из-за кустов неподалеку донесся тихий шорох. Освальд мгновенно пригнулся, выхватив из-за пояса свой верный нож. Феликс замер, пытаясь вслушаться. Шорох повторился, и на поляну вышла… девушка. Она была одета в темный, облегающий костюм из кожи, который совершенно не стеснял ее движений. Длинные темные волосы были собраны в тугой хвост, а на поясе висели несколько кинжалов и набор каких-то странных инструментов. Лицо ее было красивым, но строгим, а глаза, внимательные и насмешливые, смотрели прямо на них.

– Добрый день, джентльмены, – произнесла она мелодичным голосом. – Потеряли что-то? Или, наоборот, собираетесь что-то найти? Например, вход в крепость Торбьорна?
Феликс и Освальд переглянулись.
– А вы, собственно, кто такая, мадемуазель? – настороженно спросил Освальд, не опуская ножа.
– Можете звать меня Изольда, – девушка слегка улыбнулась. – И, скажем так, у меня тоже есть некоторые… интересы, связанные с этой крепостью. И с ее хозяином.
– Вы тоже коллектор? – с надеждой спросил Феликс. – Может, объединим усилия? Вместе веселее выбивать долги из гениальных, но эксцентричных гномов.
Изольда рассмеялась.
– Нет, я не коллектор. Мои цели несколько иные. Но, возможно, наши пути пересекутся. Торбьорн – личность весьма… специфическая. И его крепость полна сюрпризов. Не самых приятных, надо сказать.

Она подошла ближе и присела на камень.
– Я наблюдаю за этой крепостью уже несколько дней, – сказала она. – Пыталась найти обходной путь, но Торбьорн – настоящий параноик. Везде ловушки, сигнализации, механические стражи. Пробраться незамеченным практически невозможно.
– И что же вы предлагаете? – поинтересовался Освальд, немного расслабившись, но все еще держа нож наготове.
– Я предлагаю понаблюдать за вашими попытками, – хитро улыбнулась Изольда. – Может быть, вы окажетесь удачливее или изобретательнее меня. А может, просто создадите достаточно шума, чтобы я смогла воспользоваться ситуацией. В любом случае, это будет интересно.

Феликса такой расклад не слишком обрадовал.
– То есть, вы хотите, чтобы мы были для вас «пушечным мясом»? – спросил он.
– Ну зачем же так грубо? – Изольда пожала плечами. – Скажем так, «отвлекающим маневром». Если у вас получится, я, возможно, даже поделюсь с вами некоторой информацией. Или помогу выбраться, если дела пойдут совсем плохо.

Несмотря на сомнительность предложения, Феликс и Освальд понимали, что в их положении выбирать не приходится. К тому же, Изольда, казалось, знала о крепости больше, чем они.
– Хорошо, – сказал Освальд. – Мы попробуем. У нас есть пара идей. Не слишком гениальных, но зато очень абсурдных. Это наш фирменный стиль.

Первый план, который они решили опробовать, был вариацией на тему «Троянского осла», только вместо осла предполагалось использовать большую бочку, найденную ими неподалеку. Освальд должен был залезть в бочку, а Феликс – подкатить ее к воротам под видом торговца вином, который заблудился и ищет дорогу.

– Главное, чтобы Торбьорн любил вино, – сказал Освальд, с трудом влезая в бочку. – И чтобы у него не было аллергии на хитрецов.
– Если что, кричи, – напутствовал его Феликс, закрывая бочку крышкой и оставляя небольшую щель для воздуха.

Толкать тяжелую бочку вверх по узкой, каменистой тропе оказалось делом не из легких. Феликс пыхтел, потел и проклинал все на свете, особенно гномов-изобретателей и их дурацкие крепости. Изольда наблюдала за ним с безопасного расстояния, прячась за скалой, и, кажется, с трудом сдерживала смех.

Добравшись, наконец, до ворот, Феликс постучал. Ворота были сделаны из толстых железных листов, покрытых какими-то рунами. Над воротами виднелось небольшое окошко, закрытое решеткой. Через некоторое время окошко открылось, и оттуда выглянула физиономия гнома в кожаном фартуке и защитных очках.
– Чего надо? – буркнул гном.
– Добрый день, уважаемый! – как можно любезнее начал Феликс. – Я торговец вином из Солнечной Долины, везу партию редкого «Драконьего Нектара» на ярмарку, да вот, заблудился немного. Не подскажете дорогу? А может, желаете отведать образчик моего товара? Первому клиенту – скидка!

Гном подозрительно посмотрел на Феликса, потом на бочку.
– Вино? Мы тут вино не пьем. Мы пьем машинное масло. Оно полезнее для шестеренок. И вообще, посторонним вход воспрещен. У нас карантин. Гномья лихорадка. Очень заразная.
– Гномья лихорадка? – удивился Феликс. – Никогда о такой не слышал.
– А она есть! – рявкнул гном. – Так что убирайся отсюда, пока не заразился! И бочку свою забирай!

Феликс понял, что план провалился. Разочарование подступило к горлу. И тут из бочки донесся приглушенный чих Освальда. Гном в окошке навострил уши.
– Что это там у тебя в бочке чихает? Неужто вино простудилось?
– Э-э-э… это особый сорт, – попытался выкрутиться Феликс. – «Чихающее вино». Очень бодрит.
– Врешь ты все! – гном схватил какой-то рычаг. – А ну, убирайся, или я натравлю на тебя механических пауков!

Феликс решил не дожидаться появления механических пауков. Он развернул бочку и покатил ее обратно вниз по тропе, стараясь не слишком трясти Освальда. План «А» с треском провалился.

– Ну как? – спросила Изольда, когда Феликс, весь в поту, докатил бочку до леска.
– Гномья лихорадка, – мрачно ответил Феликс, открывая крышку. Освальд вылез из бочки, чихая и отряхиваясь от паутины.
– Да уж, не повезло, – сказал он. – Но у нас есть еще план «Б». Помнишь, мы говорили про «бродячих артистов»?

План «Б» был еще абсурднее. Они решили устроить перед воротами крепости небольшое представление. Освальд, нацепив на себя найденные в лесу ветки и листья, должен был изображать «диковинного лесного духа», а Феликс – «ученого-натуралиста», который его поймал и демонстрирует публике.

Представление началось. Освальд прыгал и ухал, изображая лесного духа, а Феликс с серьезным видом рассказывал воображаемой толпе о повадках этого «редкого экземпляра». Гном в окошке сначала смотрел на них с недоумением, потом с любопытством, а потом, кажется, даже с некоторым интересом. Он позвал еще нескольких гномов, и вскоре в окошке теснилось уже три-четыре любопытные физиономии.

– А теперь, уважаемые дамы и господа, – вещал Феликс, – наш лесной дух исполнит для вас танец урожая!
Освальд, подпрыгивая и размахивая ветками, начал изображать нечто, отдаленно напоминающее танец. Гномы в окошке захихикали.

И тут произошло непредвиденное. Одна из веток, привязанных к костюму Освальда, загорелась от искры, вылетевшей из трубы на крыше крепости. Освальд, не сразу заметив это, продолжал свой «танец». Пламя быстро перекинулось на другие ветки и листья.
– Освальд, ты горишь! – закричал Феликс.
Освальд посмотрел на себя, увидел пламя и с воплем бросился к ближайшей луже, чтобы потушить огонь. Гномы в окошке сначала опешили, а потом разразились таким хохотом, что, казалось, вся скала задрожала.

Воспользовавшись суматохой, Изольда, которая все это время незаметно подкрадывалась к крепости с другой стороны, метнула на стену веревку с крюком, ловко вскарабкалась наверх и исчезла за зубцами.

Феликс и Освальд, потушив горящий «костюм», растерянно смотрели на стену.
– Кажется, мы все-таки создали «отвлекающий маневр», – пробормотал Освальд, отряхиваясь от сажи. – Надеюсь, она это оценит.

В этот момент ворота крепости со скрипом отворились, и на пороге появился сам Торбьорн Железнобородый. Это был коренастый гном с огромной рыжей бородой, заплетенной в несколько кос и украшенной какими-то шестеренками и гайками. Одет он был в кожаный фартук, весь в масляных пятнах, а на голове у него красовались сварочные очки.
– Что здесь за цирк? – пробасил он, хмуро глядя на Феликса и Освальда. – Кто вы такие и чего вам надо?
– Мы… э-э-э… артисты, – начал Освальд. – Давали небольшое представление…
– Артисты? – Торбьорн хмыкнул. – Никогда таких бездарных артистов не видел. Но смешно было, не скрою. Особенно, когда этот… лесной дух… загорелся. Давно я так не смеялся.

Он подошел к ним поближе.
– Так чего вам все-таки надо? Неужто автографы пришли брать?
– Вообще-то, мы по другому делу, – сказал Феликс, решив, что терять уже нечего. – Мы от Каспара. По поводу вашего небольшого долга. Тридцать три золотых и одна серебряная пуговица.
Торбьорн нахмурился.
– Каспар… Этот старый ящер до сих пор помнит про эту пуговицу? Я же ему объяснял, что она пошла на стабилизацию гравитационного компенсатора для моего нового летательного аппарата! Без нее он бы не полетел!
– Летательный аппарат – это, конечно, хорошо, – заметил Освальд. – Но долги надо возвращать. Особенно драконам. Они очень обидчивые.

Торбьорн задумался.
– Ладно, – сказал он наконец. – Пуговицу я вам не отдам. Она теперь – часть великого изобретения. Но тридцать три золотых… Пожалуй, я могу их вам вернуть. За то, что вы меня так насмешили. Давно я так не веселился. Пойдемте со мной.

Он повел их внутрь крепости. Внутри все было заставлено какими-то невероятными механизмами, чертежами, инструментами. Пахло металлом, маслом и озоном. В одном из углов стоял огромный, недостроенный робот, похожий на металлического гоблина.
– Это моя механическая армия, – с гордостью сказал Торбьорн, показывая на робота. – Для защиты от кредиторов. Пока, правда, только один экземпляр готов, и то не до конца. Но скоро… скоро я покажу им всем!

Он подвел их к большому сундуку, открыл его и достал мешочек с монетами.
– Вот, держите, – он протянул мешочек Освальду. – Ровно тридцать три золотых. Можете пересчитать.
Освальд взвесил мешочек на руке.
– Верим на слово, – сказал он. – А как насчет пуговицы? Может, есть какая-нибудь альтернатива? Другая пуговица? Или, скажем, самородок золота в форме танцующего барсука?
– Нет, – отрезал Торбьорн. – Пуговица – уникальна. Но… – он хитро посмотрел на них, – …раз уж вы такие веселые ребята, я могу дать вам кое-что другое. В качестве компенсации за моральный ущерб.

Он порылся в ящике стола и достал оттуда небольшой, странного вида компас. Стрелка его не показывала на север, а беспорядочно крутилась.
– Это мой новый изобретение – компас удачи, – сказал Торбьорн. – Он указывает не на север, а на ближайшую возможность… э-э-э… разбогатеть. Или вляпаться в неприятности. Зависит от того, как посмотреть. Возьмите. Может, пригодится.
Феликс и Освальд с сомнением посмотрели на компас.
– И он работает? – спросил Феликс.
– Ну… теоретически, – пожал плечами Торбьорн. – Я его еще не до конца отладил. Но иногда он показывает что-то интересное.

В этот момент в мастерскую ворвалась Изольда. Вид у нее был растрепанный, а на щеке красовалась свежая царапина.
– Торбьорн, отдай то, что ты у меня украл! – крикнула она, размахивая кинжалом.
Торбьорн удивленно посмотрел на нее.
– Украл? Я? Да я в жизни ничего не крал! Я – изобретатель, а не вор!
– А свиток с чертежами древнего механизма, который ты выманил у моего учителя под предлогом «научного сотрудничества»? Это не кража?
– Это было научное заимствование! – возмутился Торбьорн. – Для пользы прогресса! К тому же, твой учитель сам был не против… немного.

Пока они препирались, Освальд заметил, что Изольда держит в другой руке не только кинжал, но и какой-то обрывок пергамента. И этот обрывок показался ему подозрительно знакомым. Он быстро проверил карту, которую они выкрали из библиотеки магистрата. Так и есть – не хватало ровно половины!

– Эй! – крикнул Освальд. – Это же кусок нашей карты!
Изольда обернулась, увидела карту в руках Освальда и хитро улыбнулась.
– Какой карты? Этой? – она помахала обрывком. – Да, признаюсь, позаимствовала у вас, пока вы тут цирк устраивали. Не обижайтесь, но мне она нужнее.

И прежде чем кто-либо успел что-то предпринять, она бросила под ноги дымовую шашку, и когда дым рассеялся, ее уже не было. Исчезла, словно ее и не было. Вместе с половиной карты.

Феликс и Освальд растерянно смотрели на то место, где только что стояла Изольда. Торбьорн чесал в затылке.
– Ну вот, – сказал он. – А я говорил, что она воровка. Вечно у нее какие-то претензии. То чертежи ей подавай, то артефакты древние… Неугомонная девица.

Феликс почувствовал, как его снова охватывает разочарование. Они получили долг, но потеряли половину карты. И приобрели нового, весьма хитрого и ловкого конкурента. Или союзника? Пока было неясно.
– Компас удачи, говоришь? – он посмотрел на Торбьорна. – А он может указать, где эта Изольда?
Торбьорн пожал плечами.
– Попробуйте. Может, и укажет. Если вам повезет.

Освальд взял компас. Стрелка бешено закрутилась, а потом замерла, указывая куда-то на восток.
– Кажется, она направилась в сторону Университетских земель, – сказал Освальд. – Что ж, придется ее догонять. По крайней мере, теперь у нас есть направление. И тридцать три золотых. Не так уж плохо для начала.

Они попрощались с Торбьорном, который, кажется, был даже рад от них избавиться, и снова отправились в путь. Приключения продолжались, становясь все запутаннее и интереснее. А серебряная пуговица с танцующим барсуком так и осталась в гравитационном компенсаторе летательного аппарата гнома-изобретателя, как символ недостижимой цели и вечного стремления к прогрессу. Или просто как напоминание о том, что не все долги можно вернуть в первозданном виде.

Глава 5: "Университет благородных мошенников"

Следуя за капризной стрелкой «компаса удачи» Торбьорна, которая то металась из стороны в сторону, как пьяный гоблин, то упрямо указывала в совершенно неожиданном направлении, Феликс и Освальд через несколько дней пути добрались до обширных и, на первый взгляд, весьма респектабельных Университетских земель. Здесь располагалась знаменитая на все королевство Академия Хитроумных Искусств – учебное заведение, выпускники которого славились не столько глубокими познаниями в классической магии или точных науках, сколько виртуозным владением искусством обмана, авантюризма и, как гласила официальная брошюра, «нестандартного решения жизненных проблем».

Здания Академии, разбросанные по ухоженному парку с фонтанами, из которых вместо воды били струи разноцветного дыма, и клумбами, на которых росли хохочущие цветы, выглядели весьма внушительно. Шпили башен терялись в облаках, а из окон доносились странные звуки – то взрывы хохота, то звон разбитой посуды, то виртуозные рулады на карманной флейте.

– Похоже, мы на месте, – сказал Освальд, с опаской разглядывая главный корпус, фасад которого был украшен барельефом, изображающим лису в профессорской мантии, читающую лекцию стае гусей. – Интересно, на каком факультете учится наша Изольда? Факультет элегантного взлома или кафедра убедительной лжи?
– Судя по ее талантам, она могла бы преподавать на обоих, – проворчал Феликс. Его разочарование от потери половины карты все еще не прошло, но вид этого необычного учебного заведения вызвал у него некоторое любопытство. Он и сам когда-то, в далекой юности, пытался поступить в подобное место, но был с треском отчислен после первого же семестра с формулировкой «за чрезмерную честность и неспособность к конструктивному обману».

Они миновали кованые ворота, над которыми красовался девиз Академии: «Mundus vult decipi, ergo decipiatur» (Мир желает быть обманутым, так пусть же он обманывается), и оказались на широкой аллее, ведущей к главному входу. По аллее прогуливались студенты в ярких, эксцентричных нарядах. Кто-то жонглировал дымящимися колбами, кто-то пытался продать доверчивому первокурснику «невидимый плащ», а кто-то просто сидел на газоне и играл в карты с собственной тенью.

– Атмосферненько, – заметил Освальд, с интересом разглядывая окружающих. – Чувствую себя как рыба в воде. Или, по крайней мере, как щука в пруду с карасями.

Их появление не осталось незамеченным. Несколько студентов с любопытством уставились на потрепанный вид Феликса и Освальда. Один из них, щеголеватый юноша с моноклем и тростью, украшенной набалдашником в виде черепа с хохочущей челюстью, подошел к ним.
– Приветствую вас, господа! – произнес он с изысканной вежливостью. – Вы, должно быть, новые абитуриенты? Или, может быть, заблудившиеся коллекционеры редких бабочек? В любом случае, позвольте представиться: граф Альфонсо де ля Плутто, студент третьего курса факультета аристократического мошенничества. Чем могу быть полезен?
– Мы ищем одну особу, – сказал Освальд. – Девушку по имени Изольда. Темноволосая, ловкая, с кинжалами на поясе. Не встречали такую?
Граф Альфонсо приподнял бровь.
– Изольда? О, да это же наша гордость! Лучшая студентка Академии! Звезда факультета практической дезинформации и виртуозного исчезновения! Она только что сдала экзамен по «Искусству незаметного заимствования чужих карт» на «отлично с плюсом». Вы по поводу этого?
Феликс и Освальд переглянулись.
– Примерно, – сказал Феликс. – Не подскажете, где ее можно найти?
– Боюсь, это будет непросто, – граф Альфонсо загадочно улыбнулся. – Изольда – мастер конспирации. Но, возможно, вам сможет помочь наш многоуважаемый ректор, профессор Мираж. У него как раз приемные часы. Кабинет в конце главного коридора, дверь с изображением кролика, вылезающего из шляпы. Только будьте осторожны, профессор – большой любитель розыгрышей.

Поблагодарив графа, который тут же попытался продать им «уникальный эликсир для роста волос на пятках», Феликс и Освальд направились в главный корпус. Коридоры Академии были украшены портретами знаменитых выпускников – легендарных аферистов, карточных шулеров, фальшивомонетчиков и даже одного бывшего короля, который умудрился продать свое королевство три раза разным покупателям.

Дверь в кабинет ректора действительно была украшена изображением кролика в шляпе. Они постучали.
– Войдите, если не боитесь! – донесся из-за двери скрипучий голос.

Кабинет ректора был завален книгами, свитками, какими-то странными приборами и коллекцией игральных костей всех форм и размеров. За огромным столом, заваленным бумагами, сидел маленький, сморщенный старичок с хитрыми глазками и бородой, заплетенной в несколько косичек, каждая из которых была перевязана ленточкой разного цвета. Это и был профессор Мираж.
– А, новые лица! – воскликнул он, увидев Феликса и Освальда. – Присаживайтесь, господа! Чаю? Кофе? Может быть, партию в «Кости Лжеца» на ваши последние штаны?
– Мы по делу, уважаемый профессор, – начал Феликс. – Мы ищем Изольду.
– Изольда, Изольда… – профессор Мираж почесал бороду. – Замечательная девушка! Талант! Настоящий самородок! Жаль только, что слишком увлекается… хм… практическим применением полученных знаний. А вы, собственно, кто такие будете? И зачем она вам понадобилась?

Освальд кратко изложил суть их претензий к Изольде, упомянув про украденную половину карты. Профессор Мираж слушал внимательно, время от времени кивая и хихикая в бороду.
– Да-да, помню этот случай, – сказал он, когда Освальд закончил. – Изольда как раз сдавала зачет по «Экспроприации ценных бумаг в полевых условиях». Получила высший балл. Карта, говорите? Ценная?
– Для нас – очень, – подтвердил Феликс.
– Хм, – профессор Мираж задумался. – Я мог бы, конечно, попросить Изольду вернуть вам карту. Но это было бы слишком просто и непедагогично. Как насчет сделки?
– Какой сделки? – насторожился Освальд.
– Видите ли, – профессор Мираж понизил голос до заговорщицкого шепота, – наши студенты в последнее время слишком увлеклись теорией. Им не хватает практики, настоящего, живого авантюризма! А вы, судя по вашему виду и рассказу, – настоящие профессионалы! Мастера своего дела! Так вот, я предлагаю вам провести для наших студентов небольшой мастер-класс. Расскажите им о своих самых удачных аферах, поделитесь секретами мастерства, покажите пару трюков. А я, в свою очередь, уговорю Изольду вернуть вам карту. И, возможно, даже помогу ее склеить. Как вам такое предложение?

Феликс и Освальд растерянно переглянулись. Проводить мастер-класс для студентов Академии Хитроумных Искусств? Это было… неожиданно.
– Но мы не… э-э-э… профессиональные лекторы, – пробормотал Феликс. Его взгляд упал на диплом, висевший на стене за спиной ректора. Диплом был выдан Феликсу Ворону и гласил: «Отчислен за чрезмерную честность и полное отсутствие воображения в области конструктивного обмана». Феликс покраснел. Профессор Мираж проследил за его взглядом и понимающе хмыкнул.
– А, так это вы, молодой человек! Помню, помню. Феликс Ворон. Самый безнадежный случай за всю историю Академии. Ну что ж, тем интереснее будет ваш мастер-класс. «Как добиться успеха, будучи абсолютно честным». Оригинально! Студентам понравится.

Деваться было некуда. Они согласились. Профессор Мираж тут же распорядился собрать студентов в главной аудитории.

Аудитория была огромной, амфитеатром, и до отказа набита студентами. Все они с любопытством и некоторым скепсисом смотрели на Феликса и Освальда, стоявших на сцене перед большой доской, на которой кто-то уже успел нарисовать карикатуру на них – Феликс в виде печального ослика, а Освальд – в виде хитрой мартышки.

– Итак, господа студенты! – торжественно объявил профессор Мираж. – Сегодня у нас уникальная возможность поучиться у настоящих мастеров реального авантюризма! Встречайте – Феликс Ворон и Освальд Хитрец! Они поделятся с нами своим бесценным опытом!

Раздались жидкие, вежливые аплодисменты. Феликс почувствовал, как его охватывает паника. Что он мог рассказать этим прожженным молодым мошенникам? Историю о том, как он безуспешно пытался продать «вечный двигатель»? Или о том, как его магия разочарования превратила пиво трактирщика в зловонную жижу?

Освальд, однако, не растерялся. Он вышел вперед, откашлялся и начал:
– Уважаемые будущие коллеги! Мы с моим другом Феликсом прошли долгий и тернистый путь в мире авантюр. И главный урок, который мы извлекли, – это то, что самый лучший план – это тот, который провалился самым нелепым образом!
В аудитории повисла тишина. Студенты недоуменно переглядывались.
– Да-да, вы не ослышались! – продолжал Освальд, воодушевляясь. – Именно провалы учат нас больше, чем успехи! Вот, например, недавний случай в Железногорье. Мы пытались выкрасть карту из библиотеки магистрата. Разработали гениальный план с переодеванием в сборщиков налогов…

И Освальд в красках расписал их «гениальный» план и его феерический провал, закончившийся погоней по крышам. Он рассказывал с таким азартом и юмором, что студенты сначала начали улыбаться, потом хихикать, а потом и вовсе покатываться со смеху. Феликс, стоявший рядом, чувствовал себя полным идиотом, но видя реакцию аудитории, немного расслабился.

Когда Освальд закончил, раздался шквал аплодисментов, на этот раз вполне искренних.
– Браво! Блестяще! – кричали студенты. – Это новый подход! «Анти-авантюризм»! «Теория конструктивного провала»!
– А теперь, – Освальд подтолкнул вперед Феликса, – мой коллега, маг Феликс Ворон, продемонстрирует вам уникальный вид магии, основанный на… э-э-э… глубоком философском понимании тщетности бытия!

Феликс вышел на середину сцены. Он чувствовал себя ужасно неловко. Что он мог показать? Как скисает молоко? Он оглядел аудиторию, профессора Миража, который смотрел на него с хитрой усмешкой, и почувствовал, как его снова охватывает волна разочарования. Разочарования в себе, в этой дурацкой ситуации, в том, что он, маг, вынужден выступать в этом цирке.

И его магия сработала. Неожиданно и очень эффектно.
Карикатура на доске за его спиной вдруг ожила. Нарисованный ослик (Феликс) тяжело вздохнул, и из его ноздрей повалил настоящий дым. Мартышка (Освальд) спрыгнула с доски, превратилась в маленького, но очень наглого бесенка и принялась стаскивать у студентов из карманов мелкие монеты и блестящие безделушки. Хохочущие цветы на клумбах за окном вдруг запели фальшивыми голосами неприличную песенку. А у профессора Миража на голове сама собой выросла пара длинных ослиных ушей.

Студенты сначала опешили, а потом разразились таким восторженным ревом, что едва не обрушили потолок.
– Гениально! Это прорыв! Магия абсурда! Эмоциональный сюрреализм!
Профессор Мираж, пощупав свои новые уши, тоже выглядел впечатленным.
– Невероятно! – пробормотал он. – Феликс Ворон, вы меня удивили! Ваша «чрезмерная честность» породила нечто… уникальное! Это же целое новое направление в магических искусствах! «Разочаромантия»! Я должен немедленно основать новую кафедру!

Мастер-класс закончился триумфом. Феликса и Освальда качали на руках, засыпали вопросами и предложениями о сотрудничестве. Даже Изольда, которая все это время незаметно наблюдала за происходящим из темного угла аудитории, подошла к ним и с уважением пожала руки.

– Признаю, вы меня впечатлили, – сказала она. – Особенно ты, Феликс. Твоя магия… она действительно нестандартна. Вот, держите вашу половину карты. – Она протянула Феликсу обрывок пергамента. – И, пожалуй, я присоединюсь к вам. Ваше путешествие обещает быть гораздо интереснее, чем скучные лекции в этой Академии. К тому же, у меня есть некоторые счеты с одним из следующих должников Каспара.

Профессор Мираж, который к этому времени уже успел превратить свои ослиные уши в элегантные эльфийские, тоже подошел к ним.
– Джентльмены, вы спасли репутацию нашей Академии! – провозгласил он. – В благодарность, я не только верну вам карту в целости и сохранности, но и снабжу вас всем необходимым для дальнейшего путешествия. И, Феликс, подумайте о моем предложении насчет кафедры «Разочаромантии». У вас большое будущее!

Так, неожиданно для самих себя, Феликс и Освальд стали героями Академии Хитроумных Искусств. Их «нестандартный» подход к авантюризму и уникальная магия Феликса произвели настоящий фурор. Получив обратно свою карту, теперь уже целую, и нового, весьма неоднозначного союзника в лице Изольды, они были готовы продолжить свое путешествие. Следующий должник ждал их. И, судя по всему, это приключение обещало быть еще более захватывающим и непредсказуемым. А Феликс впервые в жизни почувствовал, что его разочарование может быть не только проклятием, но и… даром. Очень странным и непредсказуемым, но все-таки даром.

Глава 6: "Подводные камни подводного замка"

Следующим пунктом в списке должников дракона Каспара значилась некая леди Кораллия, аристократка из рода Морских Эльфов, или, как их чаще называли на суше, русалок. Местом ее проживания был указан «Замок Лунной Жемчужины», расположенный, как нетрудно догадаться, на дне Лазурного залива. Сумма долга была не слишком велика – пятьдесят отборных жемчужин и «гребень из чистого перламутра, инкрустированный слезами сирены». Видимо, Каспар был не только ростовщиком, но и ценителем изысканных морских безделушек.

– Подводный замок? – Освальд с сомнением почесал в затылке, разглядывая карту, на которой Изольда уже успела отметить точное местоположение замка. – Это несколько осложняет дело. Мы, конечно, мастера на все руки, но дышать под водой, боюсь, пока не научились.
– Не волнуйтесь, джентльмены, – Изольда загадочно улыбнулась. – У меня есть кое-какие связи в портовом городе Аквамарин, что на побережье Лазурного залива. Там можно достать зелье временного подводного дыхания. Правда, у него есть один небольшой побочный эффект… Но об этом позже.

Город Аквамарин встретил их запахом соли, рыбы и приключений. Узкие улочки, мощенные ракушками, крикливые чайки, таверны с говорящими названиями вроде «Пьяный Кракен» или «Веселый Роджер» – все здесь дышало морем. Изольда уверенно повела их в самый темный и подозрительный район порта, где в маленькой, покосившейся лавчонке, заваленной сушеными морскими звездами, акульими зубами и бутылками с мутной жидкостью, их ждал старый, одноглазый моряк по имени Старина Финн.

– А, Изольда, давно не виделись! – проскрипел Финн, сверкнув единственным глазом. – Что привело тебя в мою скромную обитель? Опять ищешь приключений на свою… э-э-э… пятую точку?
– Мне нужно твое лучшее зелье подводного дыхания, Финн, – сказала Изольда. – На троих. И чтобы действовало подольше.
Финн хитро прищурился.
– Зелье-то есть. Отличное зелье. Сам варил, на слезах морской девы и экстракте из щупалец глубоководного кальмара. Часов на шесть хватит. Но, как ты знаешь, у него есть одна особенность…
– Какая особенность? – насторожился Феликс.
– Пустяк, – отмахнулся Финн. – Оно, видишь ли, слегка… развязывает язык. Тот, кто его выпьет, начинает говорить только правду. Всю правду, ничего кроме правды. Даже если очень не хочет. Такой вот побочный эффект от слез морской девы. Они, знаешь ли, очень искренние создания.

Феликс и Освальд переглянулись. Говорить только правду в подводном замке, полном аристократов-русалок, пытаясь взыскать долг… Звучало как рецепт для дипломатической катастрофы.
– А нет ли у тебя зелья без такого… э-э-э… интересного эффекта? – с надеждой спросил Освальд.
– Нету, – развел руками Финн. – Это эксклюзив. Либо берите это, либо учитесь жабры отращивать.

Делать было нечего. Они купили три флакона с зеленоватой, слегка пузырящейся жидкостью и отправились на пристань, где Изольда уже договорилась с одним контрабандистом о лодке, которая доставит их к месту погружения.

Подготовка к подводной экспедиции была недолгой. Они переоделись в легкую, не стесняющую движений одежду, оставив все лишнее на лодке. Изольда прикрепила к поясу несколько водонепроницаемых мешочков для добычи. Феликс с тоской посмотрел на свою шляпу – брать ее под воду было бы верхом непрактичности.

– Ну, за удачу! – сказал Освальд, откупоривая свой флакон. – И пусть наша правда будет не слишком обидной для подводных жителей.
Они выпили зелье. На вкус оно было солоновато-сладким, с легким привкусом тины. Через несколько минут Феликс почувствовал, как его легкие наполняются не воздухом, а какой-то прохладной, освежающей субстанцией. Дышать стало легко и свободно, словно он всю жизнь был рыбой.

Они нырнули в сине-зеленую воду Лазурного залива. Мир вокруг преобразился. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь толщу воды, создавали причудливую игру света и тени. Мимо проплывали стайки разноцветных рыб, колыхались водоросли, а на дне виднелись причудливые коралловые сады.

Замок Лунной Жемчужины оказался еще более впечатляющим, чем они ожидали. Построенный из белого, переливающегося всеми цветами радуги коралла, он напоминал сказочный дворец из детских снов. Башни его устремлялись вверх, к поверхности, а окна, сделанные из огромных, отполированных жемчужин, мягко светились изнутри. Вокруг замка сновали русалки и тритоны в изысканных нарядах из водорослей и ракушек, а у входа стояла стража – двое суровых тритонов с трезубцами, сделанными из акульих зубов.

– План такой, – прошептала Изольда, хотя под водой ее голос звучал так же четко, как и на суше. – Сегодня в замке дипломатический прием по случаю визита делегации из Кристального Гротта. Мы смешаемся с гостями, найдем леди Кораллию и… э-э-э… деликатно напомним ей о долге.
– Деликатно? С нашей-то правдивостью? – хмыкнул Феликс. – Боюсь, это будет не слишком деликатно. Например, если леди Кораллия спросит, как мне ее новое ожерелье из зубов мурены, я честно отвечу, что оно делает ее похожей на пиратского капитана с дурным вкусом.
– Постарайся быть… э-э-э… максимально дипломатичным в своей правдивости, – посоветовала Изольда. – И помни, наша цель – жемчужины и гребень. А не международный скандал.

Смешаться с толпой гостей оказалось несложно. Подводный мир был полон самых причудливых созданий, и троица сухопутных «туристов» не слишком выделялась на общем фоне. Зал, где проходил прием, был огромен и великолепен. Стены были украшены мозаикой из драгоценных камней, с потолка свисали люстры из светящихся медуз, а в центре зала бил фонтан из шампанского… ну, или его подводного аналога.

Вокруг сновали официанты-кальмары, разнося на подносах из морских звезд изысканные закуски – маринованных морских ежей, паштет из крабовых палочек и желе из планктона. Оркестр из поющих устриц исполнял меланхоличную подводную мелодию.

Леди Кораллия, хозяйка замка, оказалась высокой, статной русалкой с длинными, цвета морской волны, волосами, украшенными нитями жемчуга. На шее у нее красовалось то самое ожерелье из зубов мурены, которое так не понравилось Феликсу. Она была окружена толпой восхищенных поклонников и важных гостей.

– Вот она, – шепнула Изольда. – Попробуем подойти поближе. Освальд, твоя задача – отвлечь ее внимание. Феликс, ты… постарайся не слишком шокировать публику своей откровенностью.

Освальд, как всегда, не растерялся. Он подошел к группе русалок, оживленно обсуждавших последние модные тенденции в области украшений из ракушек, и с самым невинным видом спросил:
– Простите, дамы, не подскажете, где здесь можно найти хорошего ювелира? Я хотел бы заказать для своей… э-э-э… знакомой ожерелье из акульих плавников. Она считает, что это очень подчеркивает ее… хищную натуру.
Русалки с ужасом посмотрели на него. Одна из них, самая впечатлительная, даже лишилась чувств и плавно опустилась на песчаное дно.

Тем временем Феликс и Изольда приблизились к леди Кораллии.
– Леди Кораллия, – начала Изольда с самой очаровательной улыбкой. – Мы восхищены вашим гостеприимством и великолепием вашего замка.
– О, благодарю вас, – Кораллия милостиво кивнула. – А вы, собственно, кто? Я не припомню, чтобы приглашала на свой скромный прием… э-э-э… сухопутных жителей.
– Мы представители одного вашего… старого знакомого, – вмешался Феликс. – Дракона Каспара. Он просил передать вам пламенный привет и напомнить о небольшом долге. Пятьдесят жемчужин и перламутровый гребень.
Кораллия нахмурилась. Ожерелье из зубов мурены на ее шее угрожающе блеснуло.
– Каспар? Этот старый скряга до сих пор не забыл про эту мелочь? Я же ему объясняла, что жемчуг пошел на благотворительность – на украшение алтаря Морского Змея, а гребень… гребень я подарила своей бедной троюродной племяннице, у которой совсем не было чем причесывать ее спутанные водоросли.
– Очень трогательно, – сказал Феликс. – Но, боюсь, Каспара такие сентиментальные истории не слишком волнуют. Ему нужны жемчужины и гребень. Или их денежный эквивалент. И, если позволите мое скромное мнение, это ожерелье из зубов мурены вам совершенно не идет. Оно делает ваше прекрасное лицо похожим на маску разъяренного морского черта. А платье из медуз… оно, конечно, оригинально, но, боюсь, слегка просвечивает в самых неподходящих местах.

В зале воцарилась мертвая тишина. Все взгляды были устремлены на Феликса. Леди Кораллия побагровела так, что ее волосы цвета морской волны показались на этом фоне бледно-зелеными. Гости из Кристального Гротта, известные своей щепетильностью в вопросах этикета, возмущенно зашептались.
– Как вы смеете?! – прошипела Кораллия. – Да кто вы такой, чтобы критиковать мой вкус?! Стража! Вышвырните этих наглецов из моего замка!

Тритоны-стражники с трезубцами наперевес двинулись к Феликсу. Но тут вмешался Освальд, который как раз закончил приводить в чувство упавшую в обморок русалку.
– Минуточку, господа! – крикнул он. – Мой друг, возможно, несколько прямолинеен в своих суждениях, но он говорит чистую правду! И, кстати, ваше шампанское из водорослей на вкус напоминает болотную жижу, а паштет из крабовых палочек, скорее всего, сделан из протухшей селедки! Да и вообще, вся эта ваша подводная аристократия – сборище напыщенных снобов, которые только и делают, что плетут интриги и обсуждают фасоны своих хвостов!

Это было уже слишком. В зале поднялся невообразимый гвалт. Русалки визжали, тритоны размахивали кулаками, а гости из Кристального Гротта, оскорбленные до глубины души, демонстративно покинули прием, заявив, что ноги их больше не будет в этом «вертепе хамства и дурновкусия».

Начался всеобщий хаос. Официанты-кальмары роняли подносы, поющие устрицы от ужаса захлопнули свои раковины, а люстры из медуз замигали и погасли. В суматохе Изольда, которая единственная сохраняла хладнокровие, умудрилась незаметно стащить со стола шкатулку с драгоценностями, в которой, по ее расчетам, должно было находиться нечто, эквивалентное долгу леди Кораллии.
– Пора уходить! – крикнула она Феликсу и Освальду. – Кажется, мы слегка перестарались с правдивостью!

Они бросились к выходу, преследуемые разъяренной толпой подводных аристократов. Феликс, отступая, споткнулся о какую-то декоративную раковину и, падая, инстинктивно выставил руки вперед. Его разочарование от всего происходящего – от проваленной миссии, от дурацкого зелья, от собственной несдержанности – достигло пика. И его магия снова сработала.

Декоративная раковина, о которую он споткнулся, вдруг ожила, выросла до гигантских размеров и, щелкнув створками, проглотила самого злобного из преследователей – толстого тритона с золотым трезубцем. Фонтан с шампанским из водорослей взорвался, обдав всех липкой, вонючей жижей. А ожерелье из зубов мурены на шее леди Кораллии внезапно превратилось в гирлянду из маленьких, пищащих морских коньков.

Воспользовавшись всеобщим замешательством, наши герои выскочили из замка и бросились наутек. Погоня, однако, не отставала. Разъяренные русалки и тритоны преследовали их по пятам, метая в них острые кораллы и проклятия.

– Кажется, мы нажили себе еще пару-тройку могущественных врагов, – пропыхтел Освальд, уворачиваясь от летящего в него морского ежа.
– Зато у нас есть это! – Изольда потрясла шкатулкой. – Здесь достаточно ценностей, чтобы Каспар остался доволен. И даже немного останется нам на карманные расходы.

Они уже почти добрались до поверхности, когда дорогу им преградили несколько фигур в серебристых, облегающих костюмах, напоминающих рыбью чешую. Лица их были скрыты под масками в виде стилизованных циркулей.
– Стойте! – произнес один из них холодным, металлическим голосом. – Вы арестованы по приказу «Серебряного Циркуля» за нарушение межвидового спокойствия и незаконное присвоение чужой собственности!

Феликс, Освальд и Изольда замерли. «Серебряный Циркуль»… Это была тайная организация, о которой ходили самые мрачные слухи. Говорили, что они контролируют все магические потоки в мире, следят за соблюдением древних законов и безжалостно карают тех, кто пытается нарушить установленный ими порядок. И, судя по всему, наши герои только что попали в их черный список.

– Кажется, наши подводные приключения становятся еще интереснее, – пробормотал Феликс, чувствуя, как его охватывает новая волна разочарования. На этот раз – в собственной способности выпутываться из неприятностей. Он с тоской подумал, во что на этот раз превратится его магия. Может, в стаю голодных акул? Или в гигантского кракена? В любом случае, вечер переставал быть томным.

Глава 7: "Три карты, четыре туза"

Столкновение с агентами «Серебряного Циркуля» на выходе из Лазурного залива оказалось недолгим, но весьма неприятным. Серебристые фигуры двигались с невероятной скоростью и слаженностью, их атаки были точны и безжалостны. Феликс, Освальд и Изольда отбивались как могли, но силы были явно неравны. Магия Феликса, подстегнутая его разочарованием в перспективе оказаться в подводной тюрьме, сработала как всегда непредсказуемо: вода вокруг них внезапно загустела, превратившись в подобие киселя, что сильно замедлило движения агентов Циркуля. Воспользовавшись этим, наши герои сумели вырваться и достичь своей лодки, оставив позади барахтающихся в киселе преследователей и волну праведного гнева, которая, несомненно, настигнет их позже.

Вернувшись к дракону Каспару и предъявив ему шкатулку с драгоценностями леди Кораллии (жемчужин и перламутрового гребня там, увы, не оказалось, но общая стоимость содержимого с лихвой покрывала долг), они получили координаты следующего, и последнего, должника. Им оказался некто Бенджамин «Мертвая Рука» Слик, призрачный картежник, обитавший в заброшенном казино «Фортуна» на границе с Дикими Землями. Он задолжал Каспару свою душу, проиграв ее в какой-то особенно азартной партии в «Драконий покер».

– Призрак? – Освальд скептически почесал нос. – И как мы собираемся взыскивать долг с призрака? У него же нет ни карманов, ни имущества. Да и душу, боюсь, он нам добровольно не отдаст.
– С призраками всегда можно договориться, – загадочно улыбнулся Каспар. – Особенно если предложить им сыграть. Бенджамин был заядлым картежником при жизни, и смерть его ничуть не изменила. Он играет на все – на воспоминания, на секреты, на чужие удачи… И, разумеется, на души. Ваша задача – сыграть с ним и выиграть его контракт с долгом. Или что-нибудь равноценное. Только будьте осторожны, он невероятный шулер. Даже для призрака.

По пути к заброшенному казино Изольда, которая до этого в основном молчала, погруженная в свои мысли, вдруг решила объясниться.
– Я знаю, почему «Серебряный Циркуль» так заинтересовался нами, – сказала она, глядя на Феликса и Освальда. – И почему они охотятся за «Золотым Сердцем».
– И почему же? – поинтересовался Феликс.
– Глава «Серебряного Циркуля» – мой отец, – тихо сказала Изольда. – Магистр Аргент. Он считает, что «Золотое Сердце» – слишком опасный артефакт, чтобы находиться в чьих-либо руках, кроме его собственных. Он хочет контролировать его силу. А я… я хочу найти Сердце раньше него. Чтобы доказать, что я могу быть независимой. Что я сама способна распоряжаться своей судьбой. И, возможно, чтобы использовать артефакт для… для чего-то хорошего.

Феликс и Освальд удивленно посмотрели на нее. Дочь главы «Серебряного Циркуля»… Это многое объясняло. И ее навыки, и ее осведомленность, и ее стремление к независимости.
– Что ж, – сказал Освальд после некоторой паузы. – Похоже, у нас появился еще один общий интерес, кроме как выпутаться из этой истории живыми и, желательно, богатыми. Мы поможем тебе, Изольда. Вместе у нас больше шансов и против твоего отца, и против призрачного картежника.

Казино «Фортуна» встретило их заколоченными окнами, скрипучими дверьми и гнетущей атмосферой запустения. Пыль лежала толстым слоем на игорных столах, покрытых зеленым сукном, на котором еще виднелись следы от фишек и пролитых напитков. Паутина свисала с потолка, украшенного потускневшей позолотой. И только в одном зале, самом большом, горел тусклый, призрачный свет, и слышался тихий шелест карт.

Там, за столом, покрытым истлевшим бархатом, сидел он – Бенджамин «Мертвая Рука» Слик. Он был почти прозрачен, одет в элегантный, хотя и старомодный, фрак, а в его тонких, костлявых пальцах мелькала колода карт, переливающаяся всеми цветами радуги. Глаза его горели азартным, нездешним огнем.
– А, новые игроки! – прошелестел он, не отрывая взгляда от карт. – Давненько ко мне никто не заглядывал. Присаживайтесь, господа, дамы. На что будем играть сегодня? На ваши самые сокровенные тайны? На годы вашей жизни? Или, может быть, на ваши бессмертные души?

Освальд, который считал себя неплохим картежником, вышел вперед.
– Мы пришли по поводу твоего долга Каспару, – сказал он. – Но, если ты настаиваешь, можем и сыграть. Скажем, на твой контракт с драконом против… э-э-э… нашей удачи на ближайший год?
Бенджамин усмехнулся, и его усмешка прозвучала как шелест сухих листьев.
– Удача – это слишком эфемерно. Я предпочитаю более материальные ставки. Но так и быть. Ради такого случая – возвращения старого долга – я согласен. Играем в «Призрачный покер». Правила простые: у каждого по пять карт, можно менять любое количество, выигрывает лучшая комбинация. Но есть один нюанс: карты видят не только ваши руки, но и ваши намерения. Обмануть их практически невозможно. Если, конечно, вы не такой же призрак, как я.

Началась игра. Бенджамин тасовал колоду с невероятной ловкостью, карты летали в воздухе, складываясь в причудливые узоры. Феликс, Изольда и Освальд сели за стол. Атмосфера была напряженной. Тусклый свет от призрачных свечей отбрасывал на стены дрожащие тени.

Первую сдачу выиграл Бенджамин. У него оказался «флеш-рояль» из пик, которые, казалось, сочились тьмой. Освальд проиграл воспоминание о своем первом удачном карманном «улове» – серебряном портсигаре, который он стащил у заезжего барона. Воспоминание улетучилось из его головы, оставив лишь легкое чувство пустоты.

Вторую сдачу снова взял Бенджамин. Изольда, у которой была неплохая комбинация – «каре» из дам, – проиграла ему секрет одного из тайных ходов в подземельях Академии Хитроумных Искусств.

Феликс играл хуже всех. Он постоянно путался в комбинациях, нервничал и чувствовал, как его охватывает знакомое чувство разочарования. Он был разочарован в своих картежных способностях, в этой дурацкой игре, в том, что они снова рискуют всем из-за какого-то призрака.

– Ваша ставка, господин Ворон, – прошелестел Бенджамин, глядя на Феликса своими горящими глазами. – На кону – ваша самая большая надежда. Что скажете?
Феликс посмотрел на свои карты. У него была какая-то невнятная комбинация из разномастных карт – «мусор», как говорят картежники. Надежды не было никакой. Он тяжело вздохнул.
– Я пасую, – сказал он.
– Как, уже? – Бенджамин удивленно приподнял бровь. – А я думал, вы более азартны. Ну что ж, тогда вскрываемся.

У Бенджамина снова была сильная рука – «фулл-хаус». Освальд и Изольда сбросили карты.
– Похоже, сегодня удача не на вашей стороне, – Бенджамин собрал фишки (в качестве фишек использовались маленькие, светящиеся камешки, символизирующие частицы удачи или воспоминаний). – Может, попробуем еще разок? На что-нибудь более существенное? Например, на контракт Каспара против… вашей способности испытывать разочарование, господин Ворон? Я слышал, у вас это получается особенно хорошо. И, признаться, такая эмоция была бы весьма ценным дополнением к моей коллекции.

Феликс почувствовал, как его пробирает холод. Потерять способность испытывать разочарование? Это было бы равносильно потере его магии! Но отступать было некуда. К тому же, где-то в глубине души у него шевельнулось странное чувство – азарт, смешанный с отчаянием.
– Идет, – сказал он, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Играем.

Началась решающая партия. Карты легли на стол. Феликс заглянул в свои. Снова «мусор». Хуже не придумаешь. Он посмотрел на Освальда и Изольду. Они тоже выглядели не слишком уверенно. Бенджамин же сиял, как начищенный самовар. Было очевидно, что у него снова выигрышная комбинация.

Феликс почувствовал, как его охватывает такое глубокое, такое всепоглощающее разочарование, какого он не испытывал никогда в жизни. Он был разочарован во всем – в себе, в друзьях, в этой идиотской игре, в самой судьбе, которая постоянно подбрасывала ему такие нелепые испытания. И в этот момент его магия сработала. Но не так, как обычно.

Карты в его руках вдруг засветились ярким, почти ослепительным светом. Они начали меняться, переливаться, тасоваться сами собой. Когда свечение погасло, Феликс увидел, что у него на руках… «флеш-рояль» из червей! Самая сильная комбинация в покере!

Бенджамин «Мертвая Рука» Слик от удивления едва не выронил свои призрачные карты. Он смотрел на руки Феликса с недоверием, потом с ужасом, а потом с каким-то странным восхищением.
– Невероятно! – прошелестел он. – Это… это невозможно! Карты… они изменились! Ваше разочарование… оно оказалось сильнее моей магии! Сильнее самой Фортуны!

Освальд и Изольда тоже смотрели на Феликса с изумлением.
– Феликс, ты… ты это сделал! – прошептал Освальд. – Ты обыграл призрачного шулера его же оружием!
– Это была не я, это… это мое разочарование, – пробормотал Феликс, все еще не веря своим глазам.

Бенджамин «Мертвая Рука» Слик тяжело вздохнул (если призраки вообще могут вздыхать).
– Что ж, проигрыш есть проигрыш, – сказал он. – Контракт Каспара – ваш. – Он щелкнул пальцами, и на столе появился старый, пожелтевший свиток, перевязанный черной лентой. – Забирайте. И, если не трудно, передайте Каспару, что я больше с ним не играю. По крайней мере, на души. Это слишком… непредсказуемо.

Он с тоской посмотрел на свою колоду карт.
– А вы, господин Ворон, – он обратился к Феликсу, – вы открыли мне глаза. Оказывается, даже в самой безнадежной ситуации, даже когда все карты против тебя, может произойти чудо. Если, конечно, ты достаточно сильно разочарован. Это… это почти поэзия.

С этими словами призрак Бенджамина «Мертвой Руки» Слика начал медленно таять в воздухе, пока не исчез совсем, оставив после себя лишь легкий запах серы и несбывшихся надежд. А на столе остался лежать контракт и колода призрачных карт, которые теперь тускло мерцали, словно потеряв свою силу.

Феликс, Освальд и Изольда вышли из заброшенного казино, держа в руках контракт Каспара. Они выполнили свою миссию. Все три долга были собраны. Теперь оставалось только вернуться к дракону и потребовать свою награду – путешествие к Черным Топям и «Золотому Сердцу».

– Ну что, Феликс, – Освальд хлопнул его по плечу. – Похоже, твоя «Разочаромантия» выходит на новый уровень! Скоро ты сможешь одним своим вздохом горы сворачивать!
Феликс только улыбнулся. Он действительно чувствовал, что его магия становится сильнее, когда он искренне заботится о своих друзьях и когда на кону стоит что-то действительно важное. Может быть, разочарование – это не просто негативная эмоция, а некий катализатор, способный изменять реальность? Эта мысль показалась ему весьма интересной.

Изольда тоже смотрела на него с новым уважением.
– Ты действительно уникален, Феликс, – сказала она. – И я рада, что мы в одной команде. Думаю, с такими способностями у нас есть шанс не только найти «Золотое Сердце», но и противостоять моему отцу.

Путь к «Золотому Сердцу» был почти открыт. Оставалось только одно – добраться до Парящих Гор, где, согласно карте, оно и было спрятано. И это, судя по всему, обещало быть самым сложным и опасным этапом их путешествия. Но теперь у них был не только опыт, хитрость и уникальная магия, но и крепкая дружба, способная творить настоящие чудеса. Или, по крайней мере, выигрывать у призрачных картежников.

Глава 8: "Как украсть гору"

Вернувшись к Каспару с последним контрактом, Феликс, Освальд и Изольда ожидали немедленного исполнения драконьей части сделки. Каспар, к их удивлению, не стал юлить. Он внимательно изучил контракт Бенджамина «Мертвой Руки» Слика, удовлетворенно хмыкнул, и его бронзовая чешуя, казалось, засияла чуть ярче.

– Превосходная работа, господа коллекторы, и дама! – пророкотал он, аккуратно складывая контракт в массивный сундук, уже до отказа набитый подобными документами. – Признаться, я не ожидал, что вы справитесь со всеми тремя. Особенно с Бенджамином. Этот призрак был тем еще орешком. Теперь, как и договаривались, я доставлю вас к Черным Топям. А точнее, к подножию Парящих Гор, где, если верить вашей карте, и сокрыто это ваше «Золотое Сердце».

– И как же мы туда доберемся? – поинтересовался Освальд, с любопытством оглядывая пещеру дракона. – У вас есть личный телепорт? Или, может быть, вы сами нас туда перенесете на своей могучей спине?
Каспар издал звук, похожий на сухой смешок.
– На спине? Молодой человек, я слишком стар и солиден для таких воздушных пируэтов. К тому же, моя чешуя после последней линьки еще слишком чувствительна. Нет, у меня есть способ получше. И гораздо более комфортабельный.

Он указал когтем на дальний угол пещеры, где под выцветшим гобеленом скрывался вход в небольшой туннель.
– Через этот туннель вы попадете прямо на взлетно-посадочную площадку дирижаблей «Высшего Света». Сегодня оттуда отправляется в первый рейс новейший роскошный лайнер «Императрица Небес». Его маршрут пролегает как раз над Парящими Горами. У меня там… хм… некоторые деловые связи. Я позаботился о том, чтобы для вас нашлись три билета. Разумеется, не в первом классе, но вполне приличные каюты на миделевой палубе.

Феликс, Освальд и Изольда были немало удивлены. Путешествие на роскошном дирижабле – это было нечто новое в их авантюрной карьере.
– «Императрица Небес»? – Изольда нахмурилась. – Я слышала о ней. Это самый большой и самый дорогой дирижабль из когда-либо построенных. На его борту собирается вся знать королевства, самые богатые купцы и самые влиятельные маги. Попасть туда простому смертному практически невозможно.
– Для моих… партнеров… нет ничего невозможного, – многозначительно произнес Каспар. – Вот ваши билеты. Имена, разумеется, вымышленные. Граф и графиня фон Штрудельберг с их верным камердинером. Постарайтесь соответствовать. И не слишком выделяйтесь. На «Императрице» не любят скандалов.

Получив билеты – изящные карточки из слоновой кости с золотым тиснением – и наспех переодевшись в более-менее приличную одежду, которую Каспар предусмотрительно для них припас (Освальд, правда, долго ворчал, что ливрея камердинера ему не к лицу, а Феликс чувствовал себя неловко в слишком тесном фраке), они отправились к дирижаблю.

«Императрица Небес» действительно поражала воображение. Огромная, сигарообразная махина, покрытая блестящей серебристой тканью, покачивалась у высокой причальной мачты, готовая отправиться в свой первый полет. Вокруг сновали слуги в ливреях, грузчики тащили сундуки и саквояжи, а на трап, ведущий на борт, поднимались нарядные дамы и господа, сверкая драгоценностями и обмахиваясь веерами.

– Похоже, мы попали на бал к самой королеве, – прошептал Освальд, с трудом сохраняя подобающее камердинеру смиренное выражение лица. – Главное, чтобы никто не узнал, что «граф фон Штрудельберг» еще вчера выигрывал контракт на душу у призрака, а его «верный камердинер» имеет за плечами несколько судимостей за мелкие кражи.
– Постараемся не ронять фамильную честь Штрудельбергов, – усмехнулась Изольда, грациозно принимая руку Феликса, чтобы подняться по трапу.

Каюты, предоставленные им Каспаром, оказались на удивление просторными и комфортабельными, с круглыми иллюминаторами, из которых открывался захватывающий вид на землю, медленно уплывающую вниз. Дирижабль плавно набирал высоту, сопровождаемый восторженными криками провожающих и торжественной музыкой, доносящейся из главного салона.

Осмотревшись и немного придя в себя от свалившейся на них роскоши, наши герои решили исследовать корабль. «Императрица Небес» была настоящим плавучим (или, вернее, летающим) дворцом. Просторные салоны, отделанные бархатом и позолотой, зимний сад с экзотическими растениями, библиотека с кожаными креслами и камином (правда, камин был электрическим, из соображений пожарной безопасности), и даже небольшой бассейн с подогретой водой.

В главном салоне уже собралось высшее общество. Дамы в вечерних платьях и господа во фраках вели светские беседы, потягивая шампанское и закусывая канапе с черной икрой. Оркестр играл вальсы, а за карточными столами шла азартная игра.
– Кажется, мы слегка не вписываемся в эту компанию, – пробормотал Феликс, чувствуя себя белой вороной. Или, скорее, черным вороном среди райских птиц.
– Не переживай, – Освальд подмигнул ему. – Главное – уверенно держаться и время от времени вставлять умные фразы на непонятном языке. Например, «Ах, этот пленительный флер дез артикль партитив!» Никто не поймет, но все подумают, что ты очень образованный.

Их внимание привлекли несколько фигур, стоявших особняком у одного из иллюминаторов. Они были одеты в строгие темные костюмы, и их лица показались Феликсу смутно знакомыми. Присмотревшись, он похолодел. Это были агенты «Серебряного Циркуля»! Те самые, от которых они с таким трудом удрали в Лазурном заливе. И, судя по их напряженным позам и внимательным взглядам, они были здесь не на отдыхе.

– Кажется, у нас проблемы, – шепнул Феликс Освальду и Изольде. – Наши старые знакомые тоже решили прокатиться на «Императрице».
Изольда нахмурилась.
– Мой отец не оставил бы это просто так. Он, наверняка, послал их за нами. Или за «Золотым Сердцем». Нам нужно быть осторожнее.

Но неприятности на этом не закончились. В тот самый момент, когда они пытались незаметно ретироваться из салона, к ним подошел высокий, полный джентльмен с моноклем и пышными усами.
– Граф фон Штрудельберг, я полагаю? – пробасил он, протягивая Феликсу пухлую руку. – Барон фон Крендель! Какая приятная встреча! Я был так дружен с вашим покойным дядюшкой, герцогом Максимилианом фон Штрудельбергом! Замечательный был человек! И какой страстный охотник на кабанов! А вы, я слышал, унаследовали его знаменитую коллекцию курительных трубок?

Феликс растерянно уставился на барона. Дядюшка Максимилиан? Коллекция трубок? Он понятия не имел, о чем говорит этот человек.
– Э-э-э… да, конечно, – пролепетал он. – Трубки… очень… э-э-э… курительные.
– Великолепно! – Барон фон Крендель хлопнул его по плечу так, что Феликс едва не выронил бокал с шампанским. – А это, я так понимаю, ваша очаровательная супруга, графиня? И ваш верный камердинер… э-э-э… как бишь его?
Освальд, сохранив невозмутимое выражение лица, склонился в поклоне.
– Жан-Батист Пьер Николя де ля Фуагра, к вашим услугам, монсеньор барон. Но для друзей просто Жан-Батист.
– Прекрасно, прекрасно! – Барон был в восторге. – А скажите, граф, вы случайно не родственник тех самых Штрудельбергов из Нижней Баварии, которые владеют знаменитыми пивоварнями? Я большой поклонник их темного «Шварцбиргера»!

Ситуация становилась все более комичной и опасной. Феликс и Освальд пытались выкрутиться, как могли, путаясь в вымышленных родственниках и несуществующих поместьях, в то время как Изольда с трудом сдерживала смех, наблюдая за их мучениями. Агенты «Серебряного Циркуля» тем временем все ближе подбирались к их компании, делая вид, что просто прогуливаются по салону.

И тут, словно в дешевой мелодраме, раздался оглушительный взрыв, от которого дирижабль сильно тряхнуло. Погасли огни, послышались крики ужаса, звон разбитой посуды. В салон ворвались какие-то люди в масках, вооруженные саблями и пистолетами.
– А ну, тихо всем! – рявкнул один из них, самый здоровенный, с черной повязкой на глазу и серьгой в виде черепа в ухе. – Это ограбление! «Императрица Небес» захвачена воздушными пиратами капитана Рыжебородого! Все ценности – на стол! И без глупостей, если не хотите покормить рыб… то есть, птиц!

Началась паника. Дамы визжали, господа пытались спрятать свои кошельки и драгоценности. Агенты «Серебряного Циркуля» попытались оказать сопротивление, но были быстро обезоружены и связаны пиратами, которые, казалось, знали свое дело.

Феликс, Освальд и Изольда, воспользовавшись суматохой, попытались незаметно скрыться. Но капитан Рыжебородый заметил их.
– А это еще кто такие? – он грозно посмотрел на Феликса. – Уж не граф ли фон Штрудельберг собственной персоной? Наслышан, наслышан о ваших богатствах! Ну-ка, граф, выкладывайте свои бриллианты! И побыстрее, у меня мало времени!

Феликс понял, что они попали из огня да в полымя. Но тут Освальд, проявив недюжинную смекалку, вдруг вышел вперед и с самым серьезным видом обратился к капитану:
– Уважаемый капитан Рыжебородый! Мы, конечно, восхищены вашей отвагой и профессионализмом, но, боюсь, вы несколько ошиблись адресом. Мы не те, за кого вы нас принимаете. Мы… э-э-э… тайные агенты короля, посланные сюда, чтобы проверить систему безопасности «Императрицы Небес»! И, должен сказать, она оставляет желать лучшего! Ваше нападение – это как раз то, что нам нужно для отчета!
Капитан Рыжебородый опешил.
– Тайные агенты? Короля? Что за чушь ты несешь, коротышка?
– Это не чушь, а чистая правда! – вмешался Феликс, решив подыграть Освальду. Его разочарование от того, что их так легко раскрыли пираты, начало действовать. Он почувствовал знакомый прилив магической энергии. – И если вы немедленно не освободите нас и не вернете все награбленное, то… то… – он пытался придумать убедительную угрозу, – …то у вас вырастут ослиные уши! И хвост! И вы будете всю жизнь икать мыльными пузырями!

Пираты сначала недоверчиво посмотрели на него, а потом разразились хохотом.
– Ослиные уши? Мыльные пузыри? Да ты, никак, спятил, «граф»? – Капитан Рыжебородый подошел к Феликсу вплотную. – А ну-ка, покажи, на что ты способен, маг недоделанный!

И тут магия Феликса сработала. У капитана Рыжебородого действительно начали расти ослиные уши! Сначала маленькие, потом все больше и больше, пока не стали длинными и покрытыми серой шерстью. А изо рта у него вместо слов стали вылетать разноцветные мыльные пузыри, которые лопались с тихим хлопком.

Пираты остолбенели. Они смотрели на своего капитана с ужасом и недоумением. Капитан Рыжебородый пытался что-то сказать, но из его рта вылетали только пузыри. Он в отчаянии схватился за свои новые уши.

– Что… что это за колдовство? – прошептал один из пиратов, пятясь назад.
– Это магия разочарования! – гордо заявил Освальд. – И это только начало! Если вы не сдадитесь, мой друг превратит вас всех в говорящих морских свинок!
Пираты, перепуганные до смерти, побросали оружие и подняли руки вверх.

В этот момент в салон ворвался запыхавшийся капитан дирижабля с остатками своей команды. Увидев связанных пиратов и своего коллегу Рыжебородого с ослиными ушами и мыльными пузырями, он потерял дар речи.
– Что… что здесь произошло? – пролепетал он.
– Мы только что спасли ваш дирижабль от пиратов, – скромно сказала Изольда. – Не благодарите.

Капитан Рыжебородый, отчаявшись избавиться от ушей и пузырей, вдруг упал на колени перед Феликсом.
– О, великий маг! – промычал он (пузыри мешали ему говорить). – Смилуйся! Сделай меня снова нормальным! Я… я отдам тебе все, что у меня есть! Свою долю добычи! Свой корабль! Даже свою любимую деревянную ногу!
Феликс посмотрел на несчастного пирата. Ему стало его даже немного жаль.
– Ладно, – сказал он. – Но с одним условием. Ты и твоя команда поможете нам добраться до Парящих Гор. И больше никогда не будете грабить невинных пассажиров. Идет?
Капитан Рыжебородый радостно закивал, пуская новую порцию пузырей.

Феликс сосредоточился, пытаясь вызвать обратный эффект. Это было сложнее, чем создавать хаос. Но, к его удивлению, у него получилось. Ослиные уши капитана Рыжебородого постепенно уменьшились и исчезли, а мыльные пузыри перестали вылетать изо рта.
– Сработало! – обрадовался капитан. – Спасибо тебе, маг! Я твой должник на веки! И я сдержу свое слово. Мой корабль «Морской Волк» (хотя теперь, наверное, «Небесный Волк») и моя команда – в твоем распоряжении!

Так, неожиданно для самих себя, Феликс, Освальд и Изольда не только спасли «Императрицу Небес» от пиратов, но и приобрели нового, весьма колоритного союзника в лице капитана Рыжебородого. Агенты «Серебряного Циркуля», связанные и обескураженные, были переданы капитану дирижабля, который пообещал доставить их в ближайший порт и сдать властям. Барон фон Крендель, который все это время прятался под столом, вылез оттуда, весь в пыли, но живой, и с восхищением смотрел на Феликса.
– Невероятно! – пробормотал он. – Настоящий герой! Я всегда знал, что Штрудельберги – не простые люди!

Путешествие к Парящим Горам обещало быть еще более захватывающим. Теперь у них был не только план, но и собственный воздушный пиратский корабль. И капитан, который умел икать мыльными пузырями. Что могло быть лучше для настоящих авантюристов?

Глава 9: "Логика горных троллей"

Под предводительством капитана Рыжебородого, который после чудесного избавления от ослиных ушей и мыльных пузырей стал самым преданным союзником Феликса, Освальда и Изольды, пиратский дирижабль «Небесный Волк» (бывший «Морской Волк», спешно переименованный и слегка переоборудованный для воздушных путешествий) взял курс на Парящие Горы. «Императрица Небес» с ее напуганными пассажирами и связанными агентами «Серебряного Циркуля» осталась далеко позади.

Путешествие на «Небесном Волке» было куда менее комфортабельным, чем на роскошном лайнере, зато гораздо более веселым. Команда пиратов, состоявшая из отборных головорезов со всего света, быстро прониклась уважением к Феликсу, которого они теперь называли не иначе как «Мастер Пузырей», и к Освальду, чьи фокусы с картами и умение рассказывать небылицы вызывали у них неподдельный восторг. Изольда же держалась несколько особняком, но ее навыки владения кинжалом и умение находить выход из любой ситуации также снискали ей уважение суровых морских (а теперь и воздушных) бродяг.

Через несколько дней полета на горизонте показались Парящие Горы. Это было невероятное зрелище. Огромные скалы, покрытые густой растительностью, действительно парили в воздухе, соединенные между собой тонкими, как нити, водопадами и радужными мостами. Легенды гласили, что эти горы удерживаются в небе древней магией, и что где-то там, в самом их сердце, и находится легендарное «Золотое Сердце».

– Красота-то какая, лепота! – восхищенно протянул капитан Рыжебородый, глядя в подзорную трубу. – Только вот, говорят, места эти не слишком гостеприимные. Обитают здесь горные тролли. Существа вредные, но, по слухам, неглупые. И очень любят загадки и парадоксы.
– Горные тролли? – Феликс нахмурился. – Я читал о них. Они действительно известны своей… э-э-э… нелогичной логикой. Говорят, чтобы пройти через их территорию, нужно либо победить их в споре, либо разгадать какую-нибудь каверзную загадку.
– Ну, в спорах и загадках у нас есть специалист, – Освальд хлопнул себя по груди. – Мои уличные знания и природная хитрость еще ни разу меня не подводили! Посмотрим, чья логика окажется сильнее – моя или троллья.

«Небесный Волк» осторожно приблизился к одной из парящих скал, на которой виднелась площадка, пригодная для посадки. Как только дирижабль причалил, из-за камней и деревьев появились они – горные тролли. Они были высокими, около трех метров ростом, с грубой, серо-зеленой кожей, напоминающей камень, длинными руками и маленькими, хитрыми глазками. Одеты они были в шкуры каких-то невиданных зверей, а в руках держали огромные каменные дубины.

– Кто такие? Зачем пожаловали? – прорычал один из троллей, самый крупный, видимо, вождь. Голос у него был низкий и гулкий, как будто камни перекатывались в пещере.
– Мы мирные путешественники, – выступил вперед Освальд. – Ищем дорогу к… э-э-э… Храму Мудрости, что, по слухам, находится где-то в этих горах. Не подскажете, как туда пройти?
Тролль-вождь почесал свою каменную голову.
– Храм Мудрости? Не слыхали о таком. У нас тут только Храм Большого Бум-Бума и Пещера Глубокого Храпа. А чтобы пройти через наши земли, нужно доказать, что вы не глупее камня. Мы, тролли, уважаем ум. И нелогичность.

– Мы готовы к испытанию! – бодро заявил Освальд. – Предлагайте ваши загадки!
– Хорошо, – кивнул вождь. – Вот первая загадка. Я всегда лгу. Что я скажу сейчас?
Освальд на мгновение задумался. Это был классический парадокс лжеца.
– Ты скажешь: «Я сейчас говорю правду», – уверенно ответил он.
Тролль-вождь удивленно моргнул.
– Хм… А ведь верно. Если бы я сказал, что лгу, это была бы правда, что противоречит условию. А если бы сказал, что говорю правду, это была бы ложь, что тоже соответствует условию. Неплохо, человечишка. Неплохо.

Остальные тролли одобрительно загудели.
– Вторая загадка, – продолжал вождь. – Что было раньше: курица или яйцо?
Освальд хитро улыбнулся.
– Раньше был петух, который очень хотел позавтракать, – ответил он. – А потом уже появились и курица, и яйцо, чтобы было из чего приготовить омлет.
Тролли снова загудели, на этот раз еще громче. Некоторые даже засмеялись, и их смех напоминал грохот обвала.
– Ловко! – сказал вождь. – Очень нелогично! Мне нравится! Ну, и последняя загадка. Если я скажу тебе, что следующий мой вопрос будет «Правда ли, что дважды два – пять?», и ты должен будешь ответить на него «Да» или «Нет», чтобы я тебя пропустил, что ты ответишь?

Освальд снова задумался. Это была более сложная ловушка.
– Я отвечу: «Ты не задашь мне этот вопрос», – сказал он после некоторой паузы.
Тролль-вождь нахмурился, пытаясь осмыслить ответ.
– Но… но я же уже его почти задал!
– Вот именно, «почти», – подмигнул Освальд. – А раз ты его еще не задал, то я не могу на него ответить «Да» или «Нет». Следовательно, ты не можешь меня не пропустить. Логично? Ну, или нелогично, как посмотреть.

Тролль-вождь долго молчал, шевеля своими каменными губами. Потом он вдруг расхохотался так, что с окрестных скал посыпались мелкие камешки.
– Ай да человечишка! Ай да хитрец! Обхитрил старого тролля! Ну что ж, вы доказали, что ваш ум острее наших дубин. Проход открыт! Идите, куда вам надо. И если найдете этот ваш Храм Мудрости, передайте ему от нас привет. Скажите, что тролли до сих пор спорят, что тяжелее: килограмм пуха или килограмм камней.

Тролли расступились, освобождая дорогу. Феликс, Изольда и капитан Рыжебородый с пиратами, которые с изумлением наблюдали за этим интеллектуальным поединком, последовали за Освальдом.

– Ну ты даешь, Освальд! – восхищенно сказал Феликс. – Я бы в жизни не додумался до таких ответов!
– Улица – лучший университет, – скромно заметил Освальд. – Там научат и не такому. Главное – не бояться мыслить нестандартно. И немного жульничать, если что.

Пока они шли по узкой тропе, вьющейся среди парящих скал, Изольда подошла к Феликсу.
– Феликс, – сказала она, – я хотела тебе кое-что рассказать. О себе. О моем отце.
Феликс внимательно посмотрел на нее. Он чувствовал, что Изольда что-то недоговаривает, что за ее внешней холодностью и расчетливостью скрывается какая-то глубокая рана.
– Мой отец, Магистр Аргент, – начала она, – не всегда был таким, каким он стал сейчас. Когда-то он был добрым и заботливым. Он учил меня магии, рассказывал о древних артефактах, о равновесии сил в мире. Но потом… потом что-то изменилось. Он стал одержим идеей контроля. Он решил, что только он знает, как правильно управлять магией, как защитить мир от хаоса. Он создал «Серебряный Циркуль», чтобы подчинить себе всех магов, все артефакты. Он стал… диктатором.
– А «Золотое Сердце»? – спросил Феликс.
– «Золотое Сердце» для него – это символ абсолютной власти, – Изольда горько усмехнулась. – Он верит, что с его помощью сможет установить свой «идеальный порядок» во всем мире. А я… я боюсь, что этот «идеальный порядок» будет тюрьмой для всех, кто мыслит иначе. Поэтому я и хочу найти Сердце раньше него. Чтобы… чтобы не дать ему совершить ошибку. Или чтобы самой не совершить ее.

Феликс молча слушал ее. Он видел боль в ее глазах, и ему стало искренне жаль ее. Он чувствовал, как его собственное разочарование в мире, в людях, в магии, начинает резонировать с ее чувствами. И это порождало в нем какую-то новую, незнакомую силу. Не просто разрушительную силу разочарования, а что-то более глубокое, более осмысленное. Силу сопереживания.

– Я понимаю тебя, Изольда, – сказал он. – И я верю, что ты сможешь сделать правильный выбор. Мы все тебе поможем.
Изольда благодарно посмотрела на него.
– Спасибо, Феликс. Мне… мне это важно.

Тем временем они добрались до широкого плато, в центре которого возвышался древний, полуразрушенный храм. Судя по карте, это и было то самое место, где должно было храниться «Золотое Сердце». Вход в храм был завален огромными каменными плитами, исписанными какими-то странными символами.
– Похоже, мы на месте, – сказал Освальд. – Только вот как туда попасть? Эти плиты нам и за неделю не сдвинуть.
– Это не просто плиты, – Изольда подошла поближе и провела рукой по символам. – Это магические печати. Головоломки. Чтобы открыть вход, нужно их разгадать.

Феликс тоже подошел к плитам. Он внимательно рассмотрел символы. Они были ему незнакомы, но он чувствовал исходящую от них магическую энергию. И эта энергия была ему как-то… близка. Словно она была связана с его собственной магией, с его эмоциями.
– Кажется, я знаю, как это работает, – сказал он задумчиво. – Эти головоломки основаны на… чувствах. На эмоциях. Каждая печать связана с определенной эмоцией, и чтобы ее снять, нужно… испытать эту эмоцию. Или ее противоположность.

Он прикоснулся к одной из плит, на которой был изображен символ, напоминающий разбитое сердце.
– Это… это разочарование, – прошептал он. – Моя стихия.
Он закрыл глаза, сосредоточился на своем самом глубоком, самом искреннем разочаровании – в мире, в людях, в себе. И плита под его рукой дрогнула и сдвинулась в сторону, открывая часть прохода.

Освальд, Изольда и пираты смотрели на него с изумлением.
– Невероятно! – прошептал капитан Рыжебородый. – Да ты, Мастер Пузырей, настоящий волшебник!
Феликс улыбнулся. Кажется, его «Разочаромантия» действительно начинала приносить пользу. И не только в создании хаоса и мыльных пузырей.

Глава 10: "Головоломка с подвохом"

Открытие первой печати, основанной на разочаровании, вдохновило Феликса и его спутников. Перед ними предстала сложная система магических замков, каждый из которых, как предположил Феликс, был связан с одним из семи смертных грехов. Чтобы открыть проход в храм, им предстояло активировать или нейтрализовать эти печати, используя соответствующие эмоции или их антиподы.

– Итак, у нас есть семь печатей, – Освальд деловито потер руки, оглядывая массивные каменные блоки, преграждающие вход. – Разочарование мы уже одолели, спасибо Феликсу. Осталось еще шесть. Какие там у нас грехи по списку? Гордыня, зависть, гнев, уныние, алчность, чревоугодие и похоть. Интересный наборчик.

Первой после «Разочарования» (которое, строго говоря, не входило в классический список, но, видимо, древние маги-храмостроители были весьма оригинальны) шла печать с символом, напоминающим павлиний хвост.
– Это, очевидно, гордыня, – сказала Изольда. – Кто у нас самый гордый?
Все посмотрели на капитана Рыжебородого, который как раз расправлял свои пышные усы и с важным видом оглядывал окрестности.
– Ну, я не то чтобы гордый, – скромно заметил капитан, – я просто знаю себе цену. И цена эта, доложу я вам, весьма высока! Я – капитан Рыжебородый, гроза морей и небес! Меня боятся даже кракены! А моя борода… о, моя борода достойна отдельной поэмы!

Пока он произносил эту тираду, печать с павлиньим хвостом засветилась и сдвинулась в сторону.
– Сработало! – обрадовался Освальд. – Капитан, ваша гордость нам очень помогла!
– Я всегда знал, что моя харизма способна творить чудеса! – просиял Рыжебородый.

Следующей была печать с изображением змеи, кусающей себя за хвост.
– Зависть, – констатировал Феликс. – Тут сложнее. Кто из нас самый завистливый?
Пираты переглянулись. Один из них, одноглазый верзила по имени Крюк, вздохнул.
– Ну, я вот, например, всегда завидовал нашему коку, у которого два глаза, – признался он. – Он может смотреть сразу в две кастрюли, а я – только в одну. Несправедливо.
Печать не шелохнулась.
– Видимо, этого недостаточно, – сказала Изольда. – Нужна настоящая, черная зависть.

И тут Освальд, который до этого что-то шептал на ухо другому пирату, Хромому Джо, хитро улыбнулся. Хромой Джо вдруг подскочил к Крюку и с самым невинным видом сказал:
– А знаешь, Крюк, кок только что нашел на палубе мешочек с золотом. Говорит, ему сегодня везет, как никогда. А тебе, говорит, с одним глазом и дыркой от бублика не светит.
Глаз Крюка (тот, что остался) налился кровью.
– Что-о-о?! Этот двухглазый выскочка?! Да я ему!..
Печать зависти дрогнула и отъехала в сторону. Освальд подмигнул Феликсу.

Дальше была печать гнева – стилизованное изображение вулкана.
– Тут, я думаю, проблем не будет, – сказал капитан Рыжебородый, потирая руки. – Мои ребята – мастера по части праведного гнева. Эй, Боцман! Помнишь того трактирщика, который подсунул нам разбавленное пиво?
Боцман, здоровенный детина с кулаками размером с тыкву, побагровел.
– Помню, капитан! Чтоб ему пусто было! Я бы ему… я бы ему…
Печать гнева с грохотом отвалилась.

Уныние. Символ – плачущее облако.
– Это ко мне, – вздохнул Феликс. – Уныние – это почти как разочарование, только без огонька.
Он представил себе все самые безрадостные моменты своей жизни: проваленные экзамены, неудачные аферы, дырявые носки… Печать уныния тихонько сползла вниз.

Алчность. Изображение руки, сжимающей монеты.
– Ну, тут я пас, – сказал Феликс. – Я, конечно, не святой, но к деньгам равнодушен.
– А я вот нет! – Освальд потер руки. Он представил себе горы золота, сундуки с драгоценностями, поместье с тремя псарнями… Печать алчности со скрипом отодвинулась.

Оставались чревоугодие и похоть. С чревоугодием справился кок пиратской команды, который с таким аппетитом и наслаждением описывал свой фирменный рецепт «Кракенбургера с двойным сыром и слезами русалки», что печать с изображением пирующего поросенка сама собой отвалилась от переизбытка гастрономических эманаций.

А вот с похотью возникла заминка. Символ – два переплетенных лебедя – никак не реагировал на довольно грубые и прямолинейные фантазии пиратов.
– Нет, это не то, – сказала Изольда. – Здесь, похоже, нужна не грубая страсть, а… что-то более утонченное. Романтическое.

Все посмотрели на Феликса. Он покраснел.
– Ну, я не… я не специалист по этой части, – пробормотал он.
Но тут он вспомнил Изольду. Ее смелость, ее ум, ее уязвимость, которую она так тщательно скрывала. Он подумал о том, как она рискует всем ради своих идеалов, ради того, чтобы быть свободной. И в его сердце шевельнулось какое-то теплое, нежное чувство. Не просто восхищение, а что-то большее.
Печать с лебедями мягко засветилась и бесшумно исчезла.

Проход в храм был открыт. Но не успели они сделать и шагу, как из-за скал появились новые фигуры. Это были агенты «Серебряного Циркуля», и вел их сам Магистр Аргент, отец Изольды. Он был высок, строен, одет в белоснежную мантию, а его лицо, красивое, но холодное, как лед, не выражало никаких эмоций.
– Изольда, – произнес он ровным, безжизненным голосом. – Я знал, что ты придешь сюда. И я рад, что ты привела с собой таких… э-э-э… талантливых помощников. Они значительно облегчили нам задачу.
– Отец! – Изольда выхватила кинжал. – Что тебе нужно?
– То же, что и тебе, дитя мое, – Магистр Аргент слегка улыбнулся, но улыбка его была холодной, как зимнее солнце. – «Золотое Сердце». Но не для того, чтобы разрушать, а для того, чтобы созидать. Чтобы установить, наконец, порядок и гармонию в этом хаотичном мире. Присоединяйся ко мне, Изольда. Вместе мы сможем это сделать. Ты и я. И эти… джентльмены. У них, как я вижу, весьма специфические таланты, которые могут нам пригодиться.

Феликс посмотрел на Магистра Аргента. Он не чувствовал в нем злобы или жестокости. Только холодную, несгибаемую решимость. И какую-то глубокую, затаенную печаль.
– Мы не будем тебе помогать устанавливать твой «идеальный порядок», – твердо сказал Феликс. – Мир не нуждается в тюрьме, даже если она построена из самых лучших побуждений.
Магистр Аргент вздохнул.
– Жаль. Я надеялся, что вы проявите больше благоразумия. Ну что ж, тогда нам придется действовать по-другому.

Он поднял руку, и агенты «Серебряного Циркуля» окружили Феликса, Освальда, Изольду и пиратов.
– Не думаю, что вы сможете нам помешать, – сказал Магистр. – Мои люди обучены сражаться с любым видом магии. И с любым видом… разочарования.

Но тут произошло нечто неожиданное. Земля под их ногами задрожала. Храм, который до этого казался незыблемым, начал медленно погружаться в землю. Из трещин в скалах показались языки пламени.
– Что происходит?! – закричал Освальд.
– Похоже, древняя магия храма пробудилась! – крикнул Магистр Аргент, пытаясь перекричать грохот. – И она не слишком рада гостям! Храм уходит под землю! В озеро лавы! У нас есть не больше часа, чтобы найти артефакт и выбраться отсюда!

Ситуация осложнилась до предела. Теперь им предстояло не только сражаться друг с другом, но и со временем, и с разрушающимся храмом. Магистр Аргент посмотрел на Изольду, потом на Феликса.
– Я предлагаю временное перемирие, – сказал он. – Объединим усилия, чтобы найти Сердце. А потом… потом решим, что с ним делать. Идет?
Изольда посмотрела на Феликса. Тот кивнул. В такой ситуации выбирать не приходилось.
– Идет, – сказала она. – Но только до тех пор, пока мы не найдем артефакт. А потом – каждый сам за себя.

Они бросились в открывшийся проход, в недра разрушающегося храма. Лава уже подступала к самым стенам, воздух был горячим и удушливым. Впереди их ждали новые испытания, новые ловушки и, возможно, само «Золотое Сердце». Но успеют ли они его найти, прежде чем храм окончательно погрузится в огненную бездну? И кто из них выйдет победителем в этой гонке со смертью? Ответы на эти вопросы скрывались в раскаленных глубинах древнего святилища.

Глава 11: "Сокровище и те, кто его стерегут"

Внутри храма царил полумрак, едва рассеиваемый багровыми отблесками подступающей лавы и тусклым светом магических кристаллов, вмонтированных в стены. Воздух был тяжелым, насыщенным запахом серы и раскаленного камня. С потолка сыпалась пыль, а пол под ногами дрожал, предвещая скорое обрушение. Временный союз Феликса, Освальда, Изольды и пиратов с Магистром Аргентом и его агентами «Серебряного Циркуля» был хрупким, как тонкий лед над пропастью, но сейчас общая опасность заставляла их действовать сообща.

Первое же помещение, в которое они попали, оказалось огромным залом, посреди которого стояла гигантская механическая статуя воина с мечом и щитом. Глаза статуи светились недобрым красным огнем.
– Древний страж, – прошептала Изольда, осматривая механизм. – Работает на забытом виде паровой магии. Очень опасен.
Не успела она договорить, как статуя ожила. С оглушительным скрежетом она подняла свой меч и двинулась на них. Агенты «Серебряного Циркуля» попытались остановить ее магическими разрядами, но те лишь бессильно отскакивали от ее бронзовой брони.

– Нужно найти ее уязвимое место! – крикнул Магистр Аргент, уворачиваясь от удара меча, который с легкостью разрубил бы его пополам.
Освальд, со своей обычной ловкостью, прошмыгнул мимо статуи и заметил на ее спине небольшую панель, прикрытую крышкой.
– Сюда! – крикнул он. – Кажется, здесь ее «сердце»!

Пока пираты и агенты Циркуля отвлекали статую, Феликс и Изольда бросились к указанному месту. Крышка панели была заперта на сложный кодовый замок.
– Это испытание на щедрость, – сказал Феликс, разглядывая символы на замке. – Чтобы его открыть, нужно… что-то отдать. Что-то ценное.
Пираты недовольно загудели. Отдавать что-то ценное не входило в их планы. Но Магистр Аргент, не колеблясь, снял с пальца дорогой перстень с огромным рубином и вложил его в специальное углубление на панели. Замок щелкнул, и крышка открылась. Внутри виднелся сложный механизм из шестеренок и трубок, в центре которого пульсировал синий кристалл.

– Теперь нужно его… э-э-э… деактивировать, – сказал Феликс.
Изольда, недолго думая, выхватила один из своих кинжалов и с силой вонзила его в кристалл. Кристалл треснул, и статуя с громким скрежетом замерла, опустив меч.
– Сработало! – выдохнул Освальд. – Но боюсь, кинжал Изольды теперь придется списать.

Следующая комната была испытанием на умеренность. Она была до отказа завалена сокровищами – горами золота, россыпями драгоценных камней, древними артефактами. В центре комнаты стоял пьедестал, на котором лежал ключ от следующей двери. Но стоило кому-нибудь протянуть руку к сокровищам, как они начинали шипеть и плавиться, а из стен выдвигались острые копья.
– Не трогать! – крикнул Магистр Аргент, едва успев отдернуть руку одного из своих слишком жадных агентов. – Это ловушка! Нужно взять только ключ. Ничего больше.

Освальд, который при виде такого количества сокровищ едва сдерживался, чтобы не набить ими полные карманы, с трудом преодолел искушение. Он осторожно подошел к пьедесталу, взял ключ и быстро ретировался. Дверь в следующую комнату открылась.

Далее их ждали испытания на усердие (нужно было за определенное время собрать сложный механизм из разбросанных по комнате деталей, чем успешно занялись пираты под руководством капитана Рыжебородого, который оказался неплохим механиком), терпение (пришлось несколько часов ждать, пока вода в затопленном коридоре спадет до нужного уровня, что едва не довело до белого каления нетерпеливых агентов Циркуля) и доброту (нужно было помочь раненому грифону, который оказался всего лишь иллюзией, но требовал вполне реальной перевязки и утешения, с чем неожиданно хорошо справился Феликс, чье разочарование в жестокости мира каким-то образом трансформировалось в сострадание).

Магистр Аргент, наблюдая за Феликсом, качал головой.
– Ваша магия… она действительно уникальна, молодой человек, – сказал он. – Вы черпаете силу из негативных эмоций, но способны обращать ее во благо. Это… парадоксально. И очень интересно. Может быть, я был неправ насчет вас. И насчет моей дочери.
Изольда удивленно посмотрела на отца. В его голосе впервые за долгое время прозвучали теплые нотки.

Наконец, они добрались до центрального зала храма. Это было огромное, круглое помещение, свод которого терялся где-то в высоте. В центре зала, на высоком постаменте, залитом неземным золотым светом, покоилось Оно – «Золотое Сердце». Вернее, три его части. Три кристалла разной формы и цвета – красный, синий и зеленый – парящие в воздухе и медленно вращающиеся вокруг своей оси.
– Невероятно… – прошептал Освальд, завороженно глядя на артефакт. – Оно… оно прекрасно.
– И это все? – разочарованно протянул капитан Рыжебородый. – Я-то думал, это будет настоящее золотое сердце, размером с быка! А это какие-то стекляшки…

Но Магистр Аргент и Изольда смотрели на кристаллы с благоговением.
– Это не просто «стекляшки», капитан, – сказал Магистр. – Это концентрированная магия древних. Сила, способная изменить мир.
– Но почему их три? – спросила Изольда. – Легенды говорили об одном «Золотом Сердце».
– Возможно, артефакт был разделен, – предположил Феликс. – Или он всегда состоял из трех частей, каждая из которых отвечает за что-то свое.

Пока они разглядывали артефакт, пол под ногами снова сильно тряхнуло. С потолка посыпались камни, а в стенах появились новые трещины, из которых уже вовсю хлестала лава.
– У нас мало времени! – крикнул Магистр Аргент. – Нужно забирать кристаллы и уходить!

Но как только они приблизились к постаменту, из теней выступили еще три механических стража, гораздо более мощных и зловещих, чем первый. И, судя по их виду, они были настроены очень решительно.
– Похоже, это последнее испытание, – сказал Феликс. – Испытание на смелость. Или на глупость.

Глава 12: "Тайна трёх мастеров"

Сражение с тремя механическими стражами в разрушающемся центральном зале храма было отчаянным. Древние автоматоны, каждый из которых, казалось, воплощал собой ярость, хитрость и несокрушимую мощь, атаковали слаженно и безжалостно. Лава подступала все ближе, заполняя зал удушливым жаром и запахом серы. Потолок трещал, угрожая обрушиться в любую минуту.

Агенты «Серебряного Циркуля», несмотря на свою выучку, несли потери. Магистр Аргент, отбросив свою обычную холодность, сражался бок о бок со своими людьми, защищая их и направляя их атаки. Изольда, ловкая и быстрая, как рысь, металась между стражами, нанося точные удары своими кинжалами в уязвимые сочленения механизмов. Освальд, используя свою природную изворотливость, отвлекал внимание одного из гигантов, заставляя его неуклюже топтаться на месте и попадать в собственные ловушки из обломков колонн. Пираты капитана Рыжебородого, вооружившись кто чем – от сабель до обломков арматуры, – храбро бросались в самые опасные схватки, прикрывая отход раненых.

Феликс же, охваченный смесью отчаяния, разочарования в неминуемости гибели и яростного желания защитить своих друзей, чувствовал, как его магия достигает невиданной ранее силы. Он уже не просто создавал мелкие казусы или оживлял предметы. Он направлял потоки чистой эмоциональной энергии, которая то вспыхивала ледяным пламенем, замораживая конечности механических чудовищ, то взрывалась концентрированной яростью, пробивая их броню, то окутывала их пеленой такого глубокого уныния, что они на мгновение застывали в нерешительности.

– Невероятно! – крикнул Магистр Аргент, с трудом отражая удар одного из стражей. – Твоя сила… она растет! Ты используешь не только разочарование, но и другие эмоции! Гнев, отчаяние, даже… надежду!
Феликс и сам это чувствовал. Границы его Эмоциомантии расширялись. Он понял, что разочарование было лишь ключом, первым шагом к пониманию истинной природы его дара. Любая сильная эмоция, пережитая искренне и глубоко, могла стать источником магии.

В разгар битвы один из стражей, самый крупный и свирепый, прорвался к постаменту, на котором парили три части «Золотого Сердца». Он занес свой огромный огненный меч, чтобы уничтожить артефакт.
– Нет! – закричала Изольда и бросилась наперерез, пытаясь своим хрупким телом защитить кристаллы.
Магистр Аргент, увидев это, с отчаянным криком метнулся к дочери, отталкивая ее в сторону и принимая удар огненного меча на себя. Его белоснежная мантия вспыхнула, но он даже не пошатнулся, а лишь с большей яростью обрушил на стража всю мощь своей магии.

В этот момент Феликс, Освальд и Изольда, словно по какому-то наитию, одновременно протянули руки к трем кристаллам. Красный кристалл устремился к Феликсу, синий – к Освальду, а зеленый – к Изольде. Как только они коснулись их, зал озарился ярким светом, и в их головах прозвучали голоса. Древние, мудрые голоса трех магов-создателей «Золотого Сердца».

Они узнали, что артефакт действительно был создан тремя мастерами – магом Эмоций, магом Ловкости и магом Равновесия. Каждый из них вложил в свой кристалл часть своей сущности, своей силы. И чтобы активировать истинную мощь «Золотого Сердца», нужны были их наследники, те, кто нес в себе искру их дара. И этими наследниками, как ни странно, оказались именно они – Феликс, маг, черпающий силу из эмоций; Освальд, чья невероятная ловкость рук и хитрость были не просто навыком, а проявлением врожденной магической способности; и Изольда, стремящаяся к гармонии и равновесию, как в мире, так и в собственной душе.

Это открытие объясняло многое: их уникальные способности, их необъяснимое влечение к артефакту, их случайную (или неслучайную?) встречу.
– Мы… мы наследники? – прошептал Освальд, глядя на синий кристалл, пульсирующий в его руке.
– Похоже на то, – ответил Феликс, чувствуя, как красный кристалл в его ладони наполняет его новой, неведомой силой.

Храм тем временем продолжал разрушаться. Пол под ногами треснул, и огромная часть зала вместе с двумя оставшимися механическими стражами рухнула в кипящую лаву. Магистр Аргент, тяжело раненный, но живой, лежал на краю пропасти. Изольда бросилась к нему.
– Отец! – она пыталась оттащить его от огненной бездны.
– Иди, дитя мое, – прохрипел он. – Спасайся. И… прости меня. Я был слеп. Я хотел контролировать то, что должно быть свободным. «Золотое Сердце»… оно не для власти. Оно для… для другого.
– Мы не оставим тебя! – крикнул Феликс.

Вместе с Освальдом и капитаном Рыжебородым они сумели оттащить Магистра Аргента от края пропасти. Пираты и оставшиеся в живых агенты «Серебряного Циркуля» уже пробивали путь к отступлению через обрушивающиеся коридоры.
– Скорее! – кричал капитан Рыжебородый. – Этот сарай вот-вот развалится на куски!

Они бежали, спотыкаясь и падая, сквозь дым, огонь и грохот рушащихся стен. Феликс, Освальд и Изольда чувствовали, как кристаллы в их руках пульсируют все сильнее, словно указывая им путь. Они поняли истинное предназначение «Золотого Сердца». Оно не превращало металл в золото и не давало абсолютной власти. Его сила заключалась в способности преобразовывать «сердца» людей, их души, их эмоции. Оно могло исцелять, вдохновлять, пробуждать лучшее, что есть в человеке. Или, наоборот, усиливать худшее, если попадало в недобрые руки.

Когда они уже почти выбрались из храма, дорогу им преградил один из агентов «Серебряного Циркуля», которого они считали погибшим. Его глаза горели безумным огнем, а лицо было искажено гримасой алчности и злобы.
– Отдайте мне Сердце! – прорычал он. – Я один достоин владеть им! Я покажу этому миру, что такое настоящая сила!
Это был тот самый агент, который пытался стащить сокровища в одной из комнат-ловушек. Видимо, близость артефакта пробудила в нем самые темные стороны его натуры.
– Командор Вортекс! – Магистр Аргент с трудом поднялся на ноги. – Что ты делаешь?! Ты предал Циркуль! Предал наши идеалы!
– Ваши идеалы – это слабость! – рассмеялся Вортекс. – Истинная сила – в подчинении! В страхе! И «Золотое Сердце» поможет мне этого добиться!

Началась последняя, отчаянная схватка. Командор Вортекс, как оказалось, был могущественным темным магом, скрывавшим свою истинную сущность под личиной верного агента Циркуля. Он обрушил на них шквал разрушительных заклинаний.

Но Феликс, Освальд и Изольда, держа в руках свои части «Золотого Сердца», почувствовали, как их силы объединяются. Красный, синий и зеленый лучи вырвались из кристаллов и сплелись в единый, ослепительный поток радужной энергии, который ударил прямо в Вортекса.
Темный маг закричал, его тело окуталось черным дымом, а затем он просто… рассыпался в прах.

Храм окончательно рухнул. Последний свод обвалился, погребая под собой все тайны и опасности древнего святилища. А наши герои, израненные, покрытые пылью и сажей, но живые, оказались на поверхности, на краю дымящегося провала, в который только что ушел храм. Солнце уже садилось, окрашивая небо в багровые тона.

Они стояли, молча глядя на три кристалла в своих руках. «Золотое Сердце» было найдено. Но оно оказалось совсем не таким, каким они его себе представляли. И его истинная сила только начинала раскрываться.

Глава 13: "Дуэль на краю вулкана"

Выбравшись из руин погружающегося в лаву храма, герои оказались на небольшой площадке, нависшей над огненной пропастью. Вулканическая активность вокруг нарастала: земля дрожала, из трещин вырывались столбы пара и сернистого газа, а воздух был настолько горячим, что обжигал легкие. Позади остался погребенный храм и предатель Вортекс, обращенный в прах объединенной силой трех частей «Золотого Сердца». Впереди – неизвестность и необходимость решить, что делать с обретенной мощью.

Магистр Аргент, тяжело опираясь на плечо одного из своих уцелевших агентов, с трудом дышал. Его лицо было покрыто копотью, а белоснежная мантия превратилась в обгоревшие лохмотья. Но в его глазах, устремленных на Изольду, светилась не привычная холодная решимость, а что-то новое – смесь гордости, раскаяния и отцовской любви.
– Изольда… ты… ты была права, – прохрипел он. – Я слишком долго гнался за призраком контроля, забыв о том, что истинная сила – в свободе и… в сердце.
Изольда подошла к нему, зеленый кристалл в ее руке мягко пульсировал.
– Отец, – она коснулась его руки. – Все еще можно исправить. Мы вместе…

Их разговор прервал грозный рык. Из клубов дыма и пепла, окутывающих вершину соседнего вулкана, который, казалось, вот-вот должен был извергнуться, появилась гигантская фигура. Это был древний магматический элементаль, дух вулкана, разбуженный разрушением храма и мощным выбросом магической энергии. Он был сложен из раскаленной лавы и дымящихся камней, а глаза его горели, как два жерла преисподней.
– Кто посмел нарушить мой покой?! – прогрохотал элементаль, и от его голоса посыпались камни с окрестных скал. – Кто посмел осквернить священное место?! Вы заплатите за это!

Ситуация из отчаянной превратилась в катастрофическую. Сражаться с духом вулкана на его же территории было самоубийством.
– Кажется, наше приключение еще не закончено! – крикнул Освальд, пытаясь перекричать грохот. Синий кристалл в его руке вибрировал, словно предупреждая об опасности. – Какие будут предложения, кроме как немедленно испариться?
– Испариться не получится, – капитан Рыжебородый мрачно покачал головой, указывая на небо. – Мой «Небесный Волк» получил повреждения при посадке, да и взлететь в таком пекле мы не сможем. Придется драться. Или договариваться. Но что-то мне подсказывает, что этот парень не слишком настроен на переговоры.

Элементаль, не дожидаясь ответа, ударил своим огромным лавовым кулаком по площадке, на которой они стояли. Часть скалы откололась и с грохотом рухнула в пропасть.
– Он хочет сбросить нас в лаву! – закричал Феликс. Красный кристалл в его руке пылал жаром, словно соревнуясь с огнем вулкана. Он чувствовал, как его Эмоциомантия бурлит, откликаясь на буйство стихий и нарастающую панику его спутников. Но теперь это была не только паника. Это был и гнев на несправедливость судьбы, и отчаянная решимость выжить, и яростное желание защитить тех, кто стал ему дорог.

– Мы должны объединить силы! – крикнул Магистр Аргент, превозмогая боль. – Только вместе мы сможем его остановить! Феликс, Освальд, Изольда! Ваши кристаллы… это ключ! Используйте их силу!

Феликс посмотрел на своих друзей. Освальд, несмотря на бледность, крепко сжимал свой синий кристалл, и его обычно плутоватые глаза светились newfound решимостью. Он больше не был просто карманником – его ловкость теперь имела отчетливо магическую природу, позволяя ему уворачиваться от летящих камней с невероятной грацией и точностью, словно он заранее знал траекторию каждого из них. Изольда, с зеленым кристаллом, излучающим спокойную, уверенную энергию, стояла рядом с отцом, готовая защищать его до последнего. Ее движения были плавными и точными, каждый выпад кинжала был выверен, словно она танцевала смертельный танец с разбушевавшейся стихией.

– Я попробую отвлечь его! – крикнул Феликс. Он сосредоточился, направляя всю мощь своих эмоций – гнев, страх, отчаяние, но и упрямую, иррациональную надежду – в красный кристалл. Кристалл вспыхнул ослепительным светом, и из него вырвался поток чистой эмоциональной энергии, который ударил прямо в магматического элементаля. Дух вулкана взревел от ярости и неожиданности, его лавовое тело на мгновение застыло, словно пораженное невидимой силой.

– Освальд, сейчас! – крикнула Изольда.
Освальд, используя свою обострившуюся магическую ловкость, метнулся к элементалю. Синий кристалл в его руке испускал потоки энергии, которые, казалось, создавали вокруг него поле искажения, позволяя ему двигаться с нечеловеческой скоростью и точностью. Он уворачивался от ударов лавовых рук, скользил по осыпающимся камням, словно вода, и сумел заложить несколько взрывных рун, которые пираты предусмотрительно захватили с собой, в трещины на теле элементаля.

– Изольда, прикрой его! – скомандовал Магистр Аргент. Он сам, собрав остатки сил, создавал защитные барьеры, отражая потоки лавы, которые элементаль обрушивал на них.
Изольда, с зеленым кристаллом в руке, создавала вокруг Освальда щит из изумрудной энергии, который поглощал часть жара и защищал его от мелких осколков. Ее магия была магией равновесия, гармонии, способной как защищать, так и исцелять. Она чувствовала, как сила кристалла направляет ее, подсказывая, где и когда нужно применить свою энергию.

Элементаль, разъяренный атаками Феликса и Освальда, взревел и начал концентрировать огромный огненный шар в своих лапах.
– Он собирается взорвать все вокруг! – крикнул капитан Рыжебородый, пытаясь удержать своих пиратов от паники.
– Мы должны ударить одновременно! – крикнул Феликс. – Все вместе! Направьте энергию своих кристаллов на него!

Феликс, Освальд и Изольда встали плечом к плечу. Красный, синий и зеленый кристаллы вспыхнули с новой силой. Они чувствовали, как их индивидуальные магические потоки сливаются, усиливая друг друга. Эмоции Феликса, ловкость Освальда и гармония Изольды сплелись в единый, мощный аккорд.
– Сейчас! – крикнул Феликс.

Три луча – красный, синий и зеленый – вырвались из кристаллов и, соединившись в один ослепительный радужный поток, ударили прямо в огненный шар, который элементаль уже готов был метнуть в них. Произошел колоссальный взрыв. Ударная волна едва не сбросила их в пропасть. Небо на мгновение озарилось всеми цветами радуги.

Когда дым рассеялся, они увидели, что магматический элементаль… исчез. То ли он был уничтожен, то ли просто отступил, усмиренный объединенной силой «Золотого Сердца». Вулкан тоже начал успокаиваться, потоки лавы постепенно иссякали, а дрожь земли прекратилась.

Они стояли на краю пропасти, тяжело дыша, израненные, но победившие. Магистр Аргент, поддерживаемый Изольдой, слабо улыбнулся.
– Вы… вы сделали это, – прошептал он. – Вы спасли нас всех. И… вы показали мне, что такое настоящая сила. Сила единства. Сила сердца.

Изольда обняла отца. Впервые за многие годы она почувствовала, что лед между ними начал таять.
– Мы сделали это вместе, отец, – сказала она.

Феликс посмотрел на Освальда. Тот, весь в саже и ссадинах, широко улыбался.
– Ну что, Мастер Пузырей, – сказал он, – кажется, мы только что предотвратили конец света. Или, по крайней мере, очень крупное извержение вулкана. Неплохо для пары непутевых чародеев, а?
Феликс улыбнулся в ответ. Он чувствовал себя опустошенным, но одновременно и наполненным какой-то новой, светлой энергией. Его Эмоциомантия больше не была просто магией разочарования. Она стала магией всех человеческих чувств, способной творить не только разрушение, но и созидание.

Дуэль на краю вулкана была окончена. Они выжили. И «Золотое Сердце», разделенное на три части, теперь было в их руках. Но что с ним делать дальше? Этот вопрос пока оставался без ответа.

Глава 14: "Золото дураков"

После титанической битвы с магматическим элементалем и последующего его усмирения, площадка на краю вулкана, казалось, погрузилась в оглушительную тишину. Лишь потрескивание остывающей лавы да тяжелое дыхание измотанных героев нарушали ее. Три кристалла – красный в руке Феликса, синий у Освальда и зеленый у Изольды – продолжали мягко пульсировать, источая слабую, но ощутимую ауру тепла и силы.

Магистр Аргент, при поддержке своей дочери и капитана Рыжебородого, медленно приходил в себя. Раны его были серьезны, но магия зеленого кристалла Изольды, направленная на исцеление, постепенно затягивала их.
– Я… я был неправ, – прошептал он, глядя на свою дочь с выражением, которого она не видела на его лице долгие годы – выражением уязвимости и раскаяния. – Вся моя жизнь… погоня за контролем, за иллюзией порядка… Я чуть не разрушил все, что было мне дорого. Тебя, Изольда… и саму суть магии.

Изольда молча сжала его руку. Слова были излишни. Между ними рушилась стена непонимания, возводимая годами.

Внезапно кристаллы в руках Феликса, Освальда и Изольды вспыхнули с новой, ослепительной яркостью. Радужный свет окутал их, а затем расширился, охватив всю площадку, всех присутствующих – пиратов, оставшихся агентов «Серебряного Циркуля», Магистра Аргента. Это был мощный, неконтролируемый выброс магии, чистой, первозданной энергии «Золотого Сердца», активированной их объединенными усилиями и сильными эмоциями, пережитыми во время битвы.

И эта магия начала действовать… странно. Она не разрушала и не созидала в физическом смысле. Она проникала вглубь каждого, высвечивая его истинные намерения, его потаенные желания, его настоящую сущность.

Капитан Рыжебородый, который всегда кичился своей кровожадностью и алчностью, вдруг почувствовал непреодолимое желание… печь имбирные пряники и раздавать их детям. Его суровое, обветренное лицо расплылось в добродушной улыбке.
– А что, братцы, – пробасил он, оглядывая своих ошарашенных пиратов, – может, завяжем с этим разбоем? Откроем кондитерскую на берегу моря? «Пиратские сладости от Рыжебородого»! Звучит, а?

Его пираты, тоже попавшие под воздействие магии, начали преображаться. Одноглазый Крюк вдруг обнаружил в себе страсть к вышиванию гладью и теперь с увлечением рассматривал узоры на обрывке мантии Магистра Аргента. Боцман, известный своей свирепостью, расплакался, вспомнив о своей давно потерянной канарейке, и поклялся посвятить остаток жизни защите мелких пернатых. Хромой Джо, всегда мечтавший о славе, начал декламировать стихи собственного сочинения о красоте парящих гор и отваге своих товарищей, и, к всеобщему удивлению, стихи оказались не так уж плохи.

Агенты «Серебряного Циркуля», верные солдаты Магистра Аргента, тоже не избежали трансформации. Те из них, кто втайне сомневался в методах своего лидера и мечтал о более справедливом применении магии, почувствовали облегчение и готовность к переменам. А те немногие, кто, подобно Вортексу, жаждал лишь власти и контроля, оказались разоблачены – их окутал черный, зловонный дым, и они с воплями ужаса бросились прочь, пытаясь скрыться от света истины, который безжалостно обнажал их темные души.

Магистр Аргент, глядя на все это, лишь горько усмехнулся.
– Золото дураков… – прошептал он. – Вот истинная сила этого артефакта. Он не дает богатства или власти. Он показывает тебе, кто ты такой, какой ты есть на самом деле. Без масок, без притворства. И это… это может быть как благословением, так и проклятием.

Феликс, Освальд и Изольда тоже ощутили на себе действие этой странной магии. Феликс вдруг почувствовал, как его привычное разочарование отступает, уступая место целой гамме других, давно забытых или подавленных эмоций: тихой грусти, мимолетной радости, острому состраданию, даже… надежде. Красный кристалл в его руке, казалось, впитывал эти эмоции, становясь ярче и теплее. Он вдруг понял, что его Эмоциомантия – это не просто способность управлять разочарованием, а дар чувствовать и преобразовывать весь спектр человеческих переживаний.

Освальд, всегда полагавшийся на свою хитрость и ловкость, ощутил, как синий кристалл в его руке наполняет его странной уверенностью, почти ощутимой аурой удачи. Он вдруг увидел невидимые нити вероятностей, связывающие события и людей, и понял, что его «везение» – это не просто случайность, а интуитивное умение выбирать правильный путь, правильное слово, правильное действие. Его карманничество всегда было лишь неуклюжим проявлением этого глубинного таланта к «чтению» ситуаций и людей.

Изольда, сжимавшая зеленый кристалл, почувствовала, как ее душа наполняется спокойствием и гармонией. Вечная борьба между долгом и желанием, между любовью к отцу и стремлением к независимости, которая так долго терзала ее, на мгновение утихла. Она увидела путь к примирению, к равновесию – не только в себе, но и в мире вокруг. Зеленый кристалл, казалось, усиливал ее врожденное чувство справедливости и способность видеть суть вещей за их внешней оболочкой.

Тем временем храм продолжал неумолимо разрушаться. Огромные каменные блоки срывались с потолка, пол трескался, и из разломов уже вовсю хлестала раскаленная лава. Площадка, на которой они находились, становилась все меньше.
– Нам нужно убираться отсюда! Немедленно! – крикнул капитан Рыжебородый, пытаясь собрать своих преобразившихся пиратов, которые теперь больше походили на труппу бродячих артистов, чем на грозных морских волков. Крюк пытался вышить на флаге цветочек, а Боцман безуспешно пробовал научить летать ближайший камень, приняв его за птенца.

Начался отчаянный подъем по осыпающимся склонам вулкана, прочь от разрушающегося храма. Путь был опасен, каждый шаг мог стать последним.

Именно здесь, на грани жизни и смерти, каждому из троих героев пришлось принести свою жертву.

Первым испытание выпало на долю Освальда. Путь им преградила массивная каменная плита, обрушившаяся сверху и полностью завалившая узкий проход – единственный путь к спасению. Плита была испещрена древними рунами, и от нее исходило слабое магическое свечение.
– Это древний замок, – Магистр Аргент, несмотря на раны, узнал символы. – Он откроется только перед лицом истинной жертвы… чего-то очень ценного для того, кто пытается его открыть.
Освальд посмотрел на плиту, затем на своих друзей. В его кармане лежало то, что он ценил, пожалуй, больше всего на свете, после дружбы с Феликсом – его набор отмычек. Не просто отмычек – это были произведения искусства, каждая сделана им собственноручно из редких сплавов, каждая хранила память о десятках удачных (и не очень) дел. Это был символ его прошлого, его мастерства, его сущности как Хитреца.
Он вздохнул, достал из кармана изящный кожаный футляр, раскрыл его. Блеснула сталь.
– Что ж, – сказал он, и в голосе его не было обычной плутовской нотки, только тихая решимость. – Похоже, пришло время расстаться со старыми привычками. Ради новых.
Он подошел к плите и положил футляр с отмычками в специальное углубление. Руны на плите вспыхнули, и она с тяжелым скрежетом сдвинулась в сторону, открывая проход. Освальд не оглянулся. Он почувствовал, как синий кристалл в его руке стал легче, словно часть его старой сущности ушла вместе с отмычками, освобождая место для чего-то нового.

Следующее препятствие возникло, когда они пересекали шаткий каменный мост над пропастью, заполненной кипящей лавой. Мост начал рушиться прямо под их ногами. Магистр Аргент, ослабевший от ран, оступился и начал падать. Изольда успела схватить его за руку, но сама потеряла равновесие. Они оба повисли над бездной.
– Держись, отец! – крикнула Изольда, чувствуя, как ее силы на исходе. Зеленый кристалл в ее руке горел ярким, но тревожным светом.
Она поняла, что не сможет удержать их обоих. Ей нужно было сделать выбор. Или попытаться спасти отца, рискуя погибнуть вместе с ним. Или отпустить его, спасти себя и артефакт. Но она не могла. Она направила всю энергию зеленого кристалла, всю свою жизненную силу в одну точку – в руку, державшую отца. Мост под ней окончательно рухнул. Но в последний момент, прежде чем они полетели в пропасть, Изольда сумела создать вокруг себя и отца тонкий, но прочный кокон из зеленой энергии, который смягчил их падение на небольшой уступ скалы чуть ниже. Кокон тут же исчез, а зеленый кристалл в ее руке потускнел, почти погас. Изольда почувствовала страшную слабость, словно из нее вынули часть души. Она пожертвовала частью своей магической сущности, своей связи с кристаллом, чтобы спасти отца. Ее верные кинжалы, которые она всегда носила на поясе, – подарок отца из тех времен, когда их отношения еще не были омрачены конфликтом, – сорвались и улетели в лаву, символизируя окончательный разрыв со старыми обидами и принятие новой, более хрупкой, но и более искренней связи.

Последнее испытание ждало Феликса. Когда они уже почти выбрались на ровную поверхность, из недр вулкана вырвался последний, самый мощный выброс магической энергии – агония разрушенного храма. Это была волна чистого хаоса, способная уничтожить все живое на своем пути.
Феликс понял, что у них нет шансов укрыться. Он посмотрел на своих друзей, на измотанных пиратов, на слабую Изольду и раненого Магистра. И он принял решение.
Он шагнул вперед, навстречу огненной волне, подняв красный кристалл над головой.
– Я не дам вам погибнуть! – крикнул он.
Он сосредоточил всю свою волю, все свои эмоции – не только разочарование, но и гнев, и страх, и отчаяние, но главное – newly discovered, fragile, but powerful hope and love for his friends – в кристалле. Он не пытался остановить волну. Он пытался ее… понять. Почувствовать. И преобразовать.
Красный кристалл вспыхнул так ярко, что на мгновение затмил собой солнце. Волна хаотической магии ударила в него, и Феликс почувствовал, как его тело пронзает невыносимая боль, словно его разрывают на части. Но он выстоял. И волна, пройдя сквозь кристалл и его собственное сознание, изменилась. Она не исчезла, но ее разрушительная сила преобразовалась во что-то другое – в ослепительный фейерверк разноцветных искр, которые harmlessly осыпались на землю, превращаясь в цветы невиданной красоты.
Когда все закончилось, Феликс стоял на коленях, тяжело дыша. Красный кристалл в его руке все еще светился, но уже не так ярко. Он чувствовал себя опустошенным, словно отдал что-то очень важное. Это была его старая шляпа, верная спутница многих лет, символ его вечных скитаний и разочарований. В момент магического выброса она слетела с его головы и была испепелена потоком энергии. Он лишился не просто головного убора, а части своей прежней идентичности, связанной с постоянным ожиданием худшего. Теперь перед ним открывался путь к магии всего спектра эмоций, но он был более сложным и требовал большей ответственности.

Наконец, они выбрались на безопасное плато, откуда открывался вид на успокоившийся вулкан и дымящиеся руины. Солнце уже почти скрылось за горизонтом. Они были живы. Израненные, измученные, потерявшие что-то важное, но живые.

И тут они заметили, что кристаллы в их руках изменились. Они больше не были просто частями единого целого. Они трансформировались, приобрели индивидуальность, словно откликаясь на сущность каждого из них и на принесенные ими жертвы.

Красный кристалл Феликса превратился в гладкий, теплый на ощупь амулет в форме сердца, который слабо пульсировал в такт его собственному сердцебиению. Он излучал мягкий свет, меняющий свой оттенок в зависимости от эмоций, которые испытывал Феликс или окружающие его люди. Это был артефакт Эмпатии.

Синий кристалл Освальда стал парой изящных, переливающихся всеми цветами радуги игральных костей. Они были легкими и идеально сбалансированными. Когда Освальд подбросил их, они зависли в воздухе и показали комбинацию, которая гарантировала бы ему выигрыш в любой игре. Это был артефакт Удачи или, скорее, Благоприятных Вероятностей.

Зеленый кристалл Изольды превратился в изящный серебряный обруч, украшенный одним-единственным, идеально ограненным изумрудом в центре. Обруч излучал спокойную, исцеляющую энергию. Когда Изольда надела его на голову, она почувствовала, как ее силы начинают восстанавливаться, а разум проясняется. Это был артефакт Равновесия и Гармонии.

«Золотое Сердце» перестало существовать как единый артефакт. Оно разделилось на три, каждое из которых соответствовало сущности своего нового хранителя. Их приключение в поисках легендарного сокровища закончилось. Но, похоже, это было только начало чего-то гораздо большего.

Глава 15: "Новый контракт"

Возвращение в Железногорье было куда менее драматичным, чем их бегство оттуда. Капитан Рыжебородый, чья команда пиратов теперь больше напоминала странствующий кружок по интересам (Крюк увлеченно вышивал новый флаг для «Небесного Волка» с изображением улыбающегося пряника, а Боцман пытался научить попугая капитана петь колыбельные), сдержал свое слово и доставил их к окраинам города на своем слегка потрепанном, но все еще боеспособном дирижабле.

Город встретил их гулом кузниц и знакомым запахом угольной пыли, но что-то изменилось. Когда Феликс, Освальд и Изольда, сопровождаемые Магистром Аргентом, который выглядел значительно постаревшим, но каким-то просветленным, вошли в город, их узнали. Слухи об их невероятных приключениях, о битве с пиратами на «Императрице Небес», о таинственном исчезновении древнего храма в Парящих Горах и даже о странных трансформациях, постигших некоторых знатных особ, уже достигли Железногорья, обрастая по пути самыми невероятными подробностями. Их встречали не как беглых преступников, а как героев, почти легенд. Сам бургомистр, забыв о разбитом бюсте своего предшественника и сожженных прачечных счетах, вышел им навстречу с извинениями и предложениями почетного гражданства.

Первым делом они навестили дракона Каспара. Старый ящер, к их удивлению, уже знал о результатах их экспедиции. Видимо, его «деловые связи» простирались далеко за пределы его пещеры.
– А, мои доблестные коллекторы! – пророкотал он, когда они вошли в его сокровищницу. Взгляд его острых глаз задержался на трех новых артефактах в их руках. – Вижу, путешествие было… плодотворным. И весьма поучительным. «Золотое Сердце», говорите? Что ж, оно действительно способно менять сердца. Иногда – самым неожиданным образом.

Каспар внимательно выслушал их рассказ, время от времени хмыкая и пуская колечки дыма. Когда они закончили, он задумчиво поскреб когтем свой подбородок.
– Ну что ж, вы выполнили свою часть сделки. Даже более чем. И, признаться, я впечатлен. Не каждый день удается собрать долги с гнома-изобретателя, подводной аристократки и призрачного картежника, попутно предотвратив извержение вулкана и слегка изменив характеры целой команды пиратов. Вы, господа, и дама, обладаете редким талантом… влипать в неприятности и с блеском из них выпутываться. А это в наше неспокойное время – весьма ценное качество.

Он пододвинул к ним новый свиток пергамента, перевязанный золотой лентой.
– У меня к вам новое предложение, – сказал Каспар. – Контракт. Долгосрочный. Я ищу… э-э-э… представителей в мире людей. Личностей, способных решать деликатные проблемы, находить редкие вещи, улаживать конфликты. И, возможно, время от времени напоминать некоторым забывчивым клиентам об их обязательствах. Разумеется, на гораздо более выгодных для вас условиях, чем прежде. Что скажете?

Феликс, Освальд и Изольда переглянулись. Перспектива снова работать на Каспара, но уже в новом качестве, была… заманчивой. И, по крайней
мере, это обещало новые приключения.
– Мы подумаем, – дипломатично ответил Феликс. Амулет-Сердце на его груди слабо потеплел, реагируя на смесь любопытства и осторожности в его голосе.

Тем временем Магистр Аргент, придя в себя после пережитых потрясений и исцеленный магией Изольды, принял решение реформировать «Серебряный Циркуль». Он объявил о роспуске старого ордена, основанного на контроле и подавлении, и о создании нового – Совета Хранителей Равновесия, целью которого будет не управление магией, а ее защита и гармоничное развитие. Изольда, к ее собственному удивлению, согласилась помогать отцу в этом нелегком деле, используя свой дар и свой артефакт для поиска баланса между старыми традициями и новыми идеями. Обруч на ее голове мягко светился, словно одобряя ее решение.

Феликс, ощутивший всю мощь и многогранность своей Эмоциомантии, решил всерьез заняться изучением этого дара. Он понял, что разочарование – это лишь одна из множества эмоций, способных питать его магию, и что истинная сила заключается не в подавлении чувств, а в их понимании и принятии. Идея основать Академию Разочаровательной Магии (или, возможно, теперь уже Академию Эмоциональной Гармонии?) все еще не покидала его.

Освальд же, расставшись со своими отмычками, но обретя артефакт Удачи, решил направить свои таланты в новое русло. Он открыл в Железногорье небольшую школу, которую назвал «Академия Честного Мошенничества и Искусства Убеждения». Он учил своих студентов не тому, как обманывать людей, а тому, как понимать их психологию, как находить нестандартные решения проблем и как… всегда оставаться на шаг впереди Фортуны. Его игральные кости-артефакт всегда подсказывали ему верный ответ на самый каверзный вопрос студента или самый неожиданный поворот в учебной ситуации.

Жизнь налаживалась. Герои стали знаменитостями, их подвиги воспевались в балладах, а их новые артефакты вызывали восхищение и некоторую опаску у окружающих. Казалось, можно было бы наконец отдохнуть от приключений.

Но однажды вечером, когда они сидели в таверне «Последняя Руда» (которую трактирщик после их последнего визита предусмотрительно переименовал в «Счастливый Случай» и даже повесил на стену портрет Феликса с подписью «Мастер Неожиданных Эффектов»), к ним подошел странный незнакомец. Он был одет в длинный темный плащ, а лицо его скрывала тень от капюшона.
– Феликс Ворон, Освальд Хитрец, Изольда Хранительница Равновесия? – прошелестел он голосом, напоминающим шелест старых манускриптов. – Я пришел к вам с вестью. И с предложением.
– Еще один контракт? – устало вздохнул Феликс. – Боюсь, у нас уже есть работодатель.
– Мое предложение не связано с золотом или славой, – незнакомец положил на стол маленькую, тускло светящуюся сферу. – Это… сигнал. Сигнал из-за Туманных Пределов. Оттуда, где, как считалось, нет ничего, кроме вечного тумана и забытых богов. Кто-то или что-то там пробудилось. И это может изменить судьбу всего нашего мира.
Сфера на столе начала пульсировать чаще, и герои почувствовали, как их артефакты откликаются на ее зов. Амулет Феликса потеплел, кости Освальда задрожали, а обруч Изольды вспыхнул ярким светом.
– Существуют и другие артефакты, подобные вашим, – продолжал незнакомец. – Артефакты Древних. И тот, кто соберет их все, получит власть над… Впрочем, это уже другая история. Игра началась, господа. И вы, сами того не ведая, стали в ней ключевыми фигурами. Готовы ли вы сделать следующий ход?

Феликс, Освальд и Изольда переглянулись. В их глазах снова зажегся огонек авантюризма. Отдых, похоже, откладывался. Новое, еще более опасное и захватывающее приключение ждало их впереди. И они были готовы принять вызов. Ведь что может быть интереснее, чем игра, ставкой в которой является судьба всего мира? Особенно, если у тебя в руках есть артефакт, способный менять не только металл, но и сердца. Или, по крайней мере, пара очень удачливых игральных костей.