Неоновый Застой и рыжая бестия по прозвищу Искра

Глава 1: Неоновая Заря над НИИ «Кварк»

Бетонные ребра спального района «Солнцево-Переделкино-НЭП» привычно резали низкое небо цвета отсыревшего картона. Фонари на изогнутых опорах, похожие на застывших богомолов из хрома и пластика, уже зажглись, обливая тротуары и редкие электромобили «Эльбрус-Спорт» фиолетовым и бирюзовым неоном. Воздух пах озоном после недавнего ионизационного душа, призванного смыть остатки вчерашней кислотной мороси, и почему-то прелыми яблоками – вечный аромат вентиляционных шахт пищекомбината «Матрица Вкуса».

Кирилл Зворыкин, инженер третьего разряда сектора Аналоговой Ностальгии при Госкомхронсиге (Государственный Комитет по Гармонизации Хроносигналов), вынырнул из стеклянных дверей своего подъезда, похожего на вход в упрощенную модель зиккурата. Он поежился, плотнее запахивая плащ из болоньи с вшитыми светодиодными полосами – служебная униформа младшего техсостава. В одной руке он сжимал потертый дипломат «Дипломат-2М» с усиленными углами, в другой – авоську, в которой сиротливо перекатывался брикет «Чая со слоном» новой, экспериментальной серии «Квантовый скачок» и пакет кефира «Био-Искра» с голографической фигуристкой на боку.

Он двинулся к остановке пневмобуса, лавируя между клумбами, где вместо цветов росли пульсирующие гелевые грибы-светочи, и матерями с колясками, похожими на миниатюрные луноходы. Мимо прошелестел дворник-робот модели «Чистотел-7», оставляя за собой влажный след и едва уловимый запах машинного масла и лаванды.

– Сигнал как? – буркнул сосед из квартиры 3Б, пенсионер-радист Глеб Палыч, выгуливавший киберпса породы «Лайка-Интеграл». Пес был старой модели, с облезлым местами хромом и поскрипывающим хвостовым актуатором.
– Штатно, Палыч, – отозвался Кирилл, не сбавляя шага. – Гармоники в допуске. Уровень шумов – по ГОСТу «Небо-88».
– А то у меня вчера «Маяк» опять фонил, – пожаловался Палыч. – Будто помеха шла... странная. Низкочастотная. С переливами. Думал, опять эти, из Спецсвязи, свои гравицапы тестируют над районом.
– Может, и тестируют, – неопределенно пожал плечами Кирилл. – Нам не докладывают. Главное – основной поток чистый. План по оптимизму виконується.

Пневмобус прибыл с характерным шипением и всхлипом гидравлики. Двери разъехались, выпуская облачко теплого, пахнущего пластиком и дезинфектором воздуха. Внутри было людно. Пассажиры, уткнувшись в персональные инфопланшеты «Электроника-Контакт» или просто глядя в пустоту полупрозрачных окон, мерно покачивались в такт движению. Неоновая реклама за окном плыла, смешиваясь в абстрактные цветовые пятна: «Летайте Аэрофлотом – быстрее мысли!», «Квас „Родник-Нейро“ – вкус будущего сегодня!», «Институт Прикладной Утопии – запишись на бета-тест коммунизма!».

Кирилл пристроился у окна, поставив дипломат на колени. Он достал из внутреннего кармана плаща сложенный вчетверо лист плотной желтоватой бумаги. Это была распечатка схемы из старого, зачитанного до дыр номера журнала «Техника – Молодежи» за 198… какой-то год. Статья называлась «Генератор темпоральных флуктуаций – миф или реальность?». Подзаголовок гласил: «Простой прибор для улавливания эха времени своими руками».

Автор, некто кандидат физмат наук А. Первов (явный псевдоним), предлагал собрать устройство на базе стандартного лампового приемника «ВЭФ-Спидола» с добавлением нескольких самодельных катушек индуктивности, хитрого фазовращателя на туннельных диодах и резонатора из кристалла горного хрусталя особой огранки. Схема выглядела одновременно наивной и подозрительно сложной. Официальная линия партии гласила, что никаких «темпоральных флуктуаций» не существует, а есть только единственно верный, научно обоснованный вектор развития советского общества к сияющим вершинам коммунизма, транслируемый Госкомхронсигом. Но Кирилл, как и многие инженеры его поколения, выросшие на стыке аналоговой эры и квантового скачка, питал слабость к подобным «еретическим» идеям.

Он поправил очки в тонкой металлической оправе и снова вгляделся в схему. Ему не хватало одного компонента – того самого кристалла хрусталя. В статье упоминалось, что его можно вырастить самостоятельно по методике из «Юного Техника» за 197… год, но процесс был долгим и требовал дефицитных реактивов. Либо, как намекал автор в последнем абзаце, можно было попытаться найти готовый резонатор «старого образца» на «специализированных развалах».

Пневмобус затормозил у монументального здания НИИ «Кварк», облицованного серым гранитом и черным стеклом. Над входом горела рубиновая звезда, а под ней – неоновая надпись: «Прогресс – это движение мысли, помноженное на энтузиазм масс!» Кирилл вздохнул, убрал схему и вышел в поток таких же инженеров и лаборантов в одинаковых плащах.

Рабочий день тянулся, как плавленый сырок «Дружба» на раскаленной сковородке. Кирилл сидел в своей ячейке-лаборатории, заваленной осциллографами, генераторами сигналов, паяльными станциями и мотками разноцветных проводов. На стенах висели постеры с изображением идеализированных космонавтов на фоне Сатурна, диаграммы направленности антенн и портрет Циолковского, выполненный в технике пиксель-арт. Основной задачей Кирилла была калибровка «гармонизаторов» – небольших устройств, похожих на гибрид музыкальной шкатулки и электросчетчика, которые устанавливались в каждой квартире для обеспечения стабильного приема «правильного» хроносигнала. Работа была монотонной и требовала скорее усидчивости, чем инженерного таланта.

Он только что закончил очередной блок гармонизаторов, когда по внутреннему селектору раздался дребезжащий голос начальника сектора, товарища Боброва:
– Зворыкин, зайди. Дело есть. Срочное. И захвати свой ремкомплект «Фотон-3».

Кирилл вздохнул, собрал в потертый металлический ящик набор отверток, пинцетов, пробников и запасных микросхем серии «КР580» и направился в кабинет Боброва.

Кабинет начальника сектора был обставлен по последней моде «номенклатурного киберпанка»: массивный стол из карельской березы с инкрустированными сенсорными панелями, кресло с пневмоподвеской и функцией вибромассажа «Тонус-Партия», на стене – огромный плоский экран, показывающий диаграмму «Уровня Социального Оптимизма по Районам Москвы». Сам Бобров, грузный мужчина с лицом, похожим на непропеченный блин, и вечно усталыми глазами, сидел за столом, нервно теребя стилус.

– Садись, Зворыкин, – кивнул он на стул. – Тут... внештатная ситуация. Объект особой важности.
– Слушаю, Леонид Аркадьевич.
– Поступил сигнал. Жалоба. С самого верха, – Бобров понизил голос и покосился на дверь. – Адрес знаешь? Проспект Вернадского, дом 1, корпус Альфа. «Дом на Набережной-2», как его называют.
Кирилл присвистнул про себя. Это было элитное жилье для высшей партийной и научной номенклатуры. Обычных инженеров туда не посылали даже для плановой проверки гармонизаторов.
– И что там? – осторожно спросил Кирилл.
– Помехи, – Бобров поморщился. – Сильные. Нестандартные. Жилец жалуется на... – он заглянул в планшет, – «искажение бытовой темпоральности», «спонтанные аудиальные артефакты прошлого» и «визуальные шумы категории „дежавю“». Короче, хрень какая-то. Но жалоба официальная. С грифом «Молния».
– А наши штатные выездные бригады?
– Заняты. Все. Ликвидация последствий вчерашнего... инцидента в районе Бирюлево-Товарное. Какой-то умелец там собрал, понимаешь, антигравитатор по чертежам из «Моделиста-Конструктора». И улетел вместе с балконом. Теперь все там, ловят балкон. Так что поедешь ты. Ты у нас по аналоговой части мастак, может, там что-то старое фонит. Приказ – разобраться тихо, быстро и доложить лично мне. Вот пропуск. – Бобров протянул Кириллу пластиковую карточку с голограммой Кремлевской башни. – Машина ждет внизу. Служебная «Волга»-интерцептор. И вот еще, – он покопался в ящике стола и достал небольшой свинцовый контейнер. – Это на всякий случай. Нейтрализатор аномальных полей. Экспериментальный. Инструкция внутри. Но лучше до него не доводить. Понял?
– Так точно, Леонид Аркадьевич, – козырнул Кирилл, забирая пропуск и контейнер. – Разрешите выполнять?
– Выполняй, Зворыкин. И помни – никакой самодеятельности. Строго по инструкции. И поменьше любопытства. Там люди серьезные живут. С последствиями.

Глава 2: Квартира с видом на сингулярность

Служебная «Волга»-интерцептор, черная, приземистая, с тонированными стеклами и едва заметными антеннами-шипами на крыше, мчала Кирилла по выделенной полосе проспекта Вернадского. За рулем сидел молчаливый водитель в строгом костюме и темных очках, похожий на оживший манекен из магазина «Большевичка-Люкс». Кирилл смотрел в окно на проплывающие мимо здания – гибриды сталинского ампира и био-тека, утопающие в неоновом мареве и голографической рекламе.

«Дом на Набережной-2» оказался исполинским комплексом из нескольких башен-игл, соединенных стеклянными переходами на головокружительной высоте. У подножия дежурила усиленная охрана в форме с эмблемами Госбезопасности Будущего (ГББ). Водитель молча показал пропуск, шлагбаум поднялся, и «Волга» вкатилась во внутренний двор, где журчали кибернетические фонтаны и росли серебристые плакучие ивы с оптоволоконными листьями.

– Корпус Альфа, квартира 1984, – буркнул водитель, останавливаясь у одного из подъездов. – Вас ждут. Я подожду здесь.

Кирилл вышел, ощущая себя персонажем шпионского фильма категории «Б». Холл корпуса «Альфа» напоминал вестибюль дорогого отеля или музея современного искусства: полированный пол из черного обсидиана, стены из светящегося оникса, в центре – левитирующая скульптура из переплетенных лазерных лучей. За конторкой из лунного камня сидел консьерж в безупречной униформе, который, взглянув на пропуск Кирилла, лишь молча указал на лифт.

Лифт оказался скоростным и бесшумным. Мягкий женский голос сообщил: «Этаж 72. Апартаменты товарища Нестеренко». Двери плавно разъехались, открывая просторный коридор с ковровой дорожкой цвета кремлевской стены.

Дверь квартиры 1984 была массивной, из темного дерева с инкрустацией из платины, изображающей стилизованный атом. Звонка не было – Кирилл просто приложил пропуск к сенсорной панели рядом. Замок щелкнул, и дверь бесшумно отворилась.

– Входите, товарищ инженер, – раздался из глубины квартиры спокойный, чуть усталый голос. – Не разувайтесь. У нас самоочищающиеся полы.

Кирилл шагнул внутрь и замер. Квартира была огромной, с панорамными окнами во всю стену, за которыми расстилался захватывающий вид на неоновую Москву. Интерьер был строгим и функциональным: дорогая, но неброская мебель из натуральных материалов, несколько абстрактных картин на стенах, книжные стеллажи, уходящие под потолок и забитые старыми бумажными книгами. И – тишина. Не та обычная городская тишина, а какая-то густая, почти осязаемая.

Хозяин квартиры, товарищ Нестеренко, оказался пожилым мужчиной лет семидесяти, но выглядевшим значительно моложе своих лет. Сухощавый, подтянутый, с пронзительными серыми глазами под густыми бровями и копной совершенно седых, но густых волос. Он был одет в простой домашний костюм из темного шелка. В руке он держал старинную трубку, которая, впрочем, не дымилась.

– Нестеренко, Всеволод Максимович, – представился он, протягивая сухую, но крепкую руку. – Рад, что Госкомхронсиг отреагировал так оперативно. Прошу прощения за беспокойство в столь поздний час. Чай? Кофе? Синте-коньяк «Арарат-Квант»?
– Спасибо, не стоит, Всеволод Максимович, – вежливо отказался Кирилл, ставя свой ящик с инструментами на пол. – Я по работе. Мне сообщили о... некоторых аномалиях с хроносигналом.
– Аномалии, – Нестеренко усмехнулся уголком рта. – Мягко сказано, молодой человек. Я бы назвал это... навязчивым прошлым. Пройдемте. Эпицентр, так сказать, здесь.

Он провел Кирилла в кабинет, еще более просторный, чем гостиная. Одна стена была полностью занята сложной аппаратурой – старинные ламповые усилители, катушечные магнитофоны «Тембр», осциллографы с круглыми зелеными экранами, генераторы сигналов, похожие на оборудование из лаборатории сумасшедшего ученого из фильмов 50-х. Все это соседствовало с новейшими квантовыми компьютерами и голографическими дисплеями. Посередине кабинета стояло массивное кресло, похожее на кресло пилота звездолета, перед которым располагался пульт управления со множеством тумблеров, кнопок и индикаторов.

– Мое хобби, – пояснил Нестеренко, заметив удивленный взгляд Кирилла. – Изучаю природу времени. Вне официальной доктрины, разумеется. Старые методы иногда дают более интересные результаты, чем новомодные симуляции.
– И... что происходит? – спросил Кирилл, доставая из ящика свой анализатор спектра «Радуга-7».
– А вот послушайте, – Нестеренко щелкнул тумблером на пульте.

Кабинет наполнился тихим, но отчетливым звуком. Это был не просто шум или помеха. Это был... голос. Вернее, обрывки голосов, смешанные с потрескиванием и странной, заунывной мелодией, сыгранной будто на расстроенной шарманке. Голоса говорили что-то неразборчивое, но интонации были узнаваемыми – дикторы советского радио 50-х или 60-х годов, объявления на вокзале, детский смех, обрывок старой песни про ландыши. Все это накладывалось друг на друга, создавая жутковатую, призрачную какофонию.

– Это началось около недели назад, – сказал Нестеренко, выключая звук. – Сначала тихо, едва заметно. Потом – все громче. И не только звук. Иногда... вижу. Краем глаза. Тени, силуэты. Будто кадры из старой хроники накладываются на реальность. Ваш хваленый гармонизатор, – он кивнул на устройство, висевшее на стене, – показывает норму. Но я-то знаю, что это не норма. Это... просачивается.
– Просачивается? Что? – Кирилл подключил свой анализатор к гармонизатору Нестеренко. Прибор показывал идеальный сигнал, без малейших отклонений.
– Прошлое, молодой человек. Сырое, нефильтрованное прошлое. Или его эхо. Я подозреваю, что источник где-то рядом. Возможно, даже в этом доме. Кто-то или что-то создает мощное искажение хронополя. Ваш Госкомхронсиг это либо не видит, либо не хочет видеть.

Кирилл нахмурился. Ситуация была явно серьезнее, чем просто неисправный гармонизатор. Он отсоединил свой прибор и достал из ящика небольшое устройство с выдвижной антенной – детектор аномальных полей «Сигма-2». Он включил его. Стрелка индикатора чуть дрогнула и медленно поползла вправо, в красную зону.
– Да, вы правы, – сказал Кирилл. – Здесь есть какое-то поле. Нестандартное. Очень слабое, но... странное. Источник где-то поблизости.
– Я так и думал, – кивнул Нестеренко. – Моя аппаратура тоже его фиксирует. Но локализовать не могу. Слишком... диффузное. Но кажется, оно концентрируется где-то... ниже. Этажом или двумя.

Кирилл задумался. Инструкция предписывала в таких случаях немедленно доложить Боброву и ждать указаний. Но слова Нестеренко о «просачивающемся прошлом» и собственное любопытство, подогретое возней со схемой из «Техники – Молодежи», толкали его к другому решению. К тому же, у него был экспериментальный нейтрализатор.
– Я попробую определить источник, Всеволод Максимович, – решительно сказал Кирилл. – Детектор должен показать направление.
– Осторожнее, инженер, – посерьезнел Нестеренко. – С такими вещами шутки плохи. Это не просто радиопомехи. Это может быть... опасно. Для рассудка, например.
– Я буду осторожен, – заверил Кирилл, хотя внутри у него все похолодело. Он медленно повел детектором по комнате. Стрелка дергалась, но уверенно отклонялась в сторону окна. – Похоже, источник снаружи. Или... ниже.

Он подошел к панорамному окну. Далеко внизу мерцали огни ночной Москвы. Стрелка детектора замерла, указывая точно вниз.
– Определенно ниже, – констатировал Кирилл. – Этажа на два-три, судя по интенсивности.
– Ниже? – Нестеренко нахмурился. – Но там... там вроде бы технический этаж. Коммуникации, системы жизнеобеспечения. Доступ туда ограничен. Хотя... погодите. Кажется, там была старая лаборатория. Еще со времен постройки дома. Ее вроде бы законсервировали лет двадцать назад. Никто туда не ходит.
– Можете обеспечить доступ? – спросил Кирилл.
Нестеренко помедлил, потом решительно кивнул.
– Могу. У меня есть универсальный ключ доступа. Как у члена Научно-Технического Совета при ЦК. Но я пойду с вами. Мне тоже любопытно, что за чертовщина там происходит. И возьмите вот это, – он подошел к стене, открыл неприметную панель и достал оттуда тяжелый бластер старой армейской модели «Луч-3М». – На всякий случай. Времена нынче... флуктуирующие.

Глава 3: Эхо из «Юного Техника»

Технический этаж встретил их гулким эхом шагов, запахом пыли, озона и застоявшегося воздуха. Тусклые аварийные лампы бросали неровный свет на пучки кабелей, трубы, вентиляционные короба и какие-то непонятные агрегаты, покрытые брезентом. Стрелка детектора «Сигма-2» уверенно ползла к максимальному значению.
– Сюда, – сказал Нестеренко, светя мощным фонарем. – Лаборатория должна быть в том конце коридора.

Они шли по узкому проходу, заваленному старым оборудованием и какими-то ящиками. Тишину нарушало лишь гудение трансформаторов и мерное капанье воды где-то вдалеке. И еще – едва слышный, но становящийся все отчетливее звук, который Кирилл слышал в кабинете Нестеренко: призрачная смесь голосов, музыки и треска.
– Чувствуете? – прошептал Кирилл. – Оно здесь.
– Чувствую, – кивнул Нестеренко, крепче сжимая бластер. – Поле становится плотнее. Будто воздух сгущается.

Наконец они добрались до массивной стальной двери с трафаретной надписью «Лаборатория №7. Сектор Нелинейной Оптики. Посторонним В…». Последнее слово было стерто или содрано. На двери висел старый амбарный замок, покрытый ржавчиной.
– Странно, – пробормотал Нестеренко. – Доступ должен быть электронным. Этот замок... его здесь не было.

Он приложил свой универсальный ключ к панели рядом с дверью – та даже не пискнула.
– Не работает, – констатировал он. – Либо обесточено, либо... кто-то поставил заглушку. Ну что ж. – Он решительно направил бластер на замок. Короткая вспышка синего света – и расплавленный металл закапал на пол. Нестеренко толкнул дверь плечом. Она со скрежетом поддалась.

Внутри было темно и пахло чем-то сладковато-приторным, как старые духи, смешанным с запахом горелой изоляции. Нестеренко шагнул внутрь, освещая пространство фонарем. Кирилл последовал за ним, держа детектор наготове.

Лаборатория была небольшой и захламленной. Столы были завалены старой аппаратурой, колбами с мутными жидкостями, стопками пожелтевших бумаг и журналов. На одном из столов Кирилл заметил знакомые обложки – «Техника – Молодежи», «Юный Техник», «Моделист-Конструктор» за 70-е и 80-е годы. В центре комнаты стояла странная конструкция: большой металлический каркас, похожий на клетку Фарадея, внутри которого на подставке из диэлектрика был установлен крупный, идеально ограненный кристалл, испускавший слабое голубоватое сияние. Вокруг кристалла были размещены катушки индуктивности, вакуумные лампы и какие-то волноводы, соединенные пучками проводов с пультом управления, напоминавшим тот, что стоял в кабинете Нестеренко, но гораздо более старым и грубым.

Именно от этого кристалла и исходил тот самый призрачный шум и видимое искажение воздуха, похожее на марево над раскаленным асфальтом. Стрелка детектора Кирилла зашкалила.
– Вот он, источник, – прошептал Кирилл. – Генератор... чего-то. Очень похоже на схему из «Техники – Молодежи», только... увеличенную и модифицированную.
– Генератор темпоральных флуктуаций, – закончил за него Нестеренко, с изумлением глядя на установку. – Невероятно. Значит, Первов был прав... Кто-то ее построил. И запустил. Но кто? И зачем?

Он подошел ближе к пульту управления. Индикаторы светились, тумблеры были включены. Установка работала.
– Нужно ее выключить, – сказал Кирилл, доставая из кармана свинцовый контейнер с нейтрализатором. – Это поле... оно нестабильно.
– Погоди, – остановил его Нестеренко. – Сначала надо понять, что она делает. И кто ее включил. Смотри.

Он указал фонарем на стул, стоявший у пульта. На стуле лежала раскрытая тетрадь в клеточку и... надкусанное яблоко. Свежее.
– Здесь кто-то был. Совсем недавно, – прошептал Нестеренко.

В этот момент из дальнего угла лаборатории, из-за стеллажа с реактивами, раздался тихий шорох. Нестеренко резко развернулся, вскидывая бластер. Кирилл отскочил назад, выхватывая нейтрализатор.
– Кто здесь? – крикнул Нестеренко. – Выходи! Немедленно!

Из-за стеллажа медленно, с явной неохотой, показалась фигура. Это была девушка. Совсем юная, лет семнадцати-восемнадцати. Тонкая, одетая в потертые джинсы-варенки и старую футболку с выцветшим логотипом группы «Кино». Но самое поразительное в ней были волосы – огненно-рыжие, густые, растрепанные, они ярко пылали в тусклом свете аварийных ламп и голубоватом сиянии кристалла. В больших зеленых глазах плескался испуг, смешанный с любопытством и каким-то нездешним лукавством. В руке она сжимала паяльник, похожий на антикварный экспонат.

Она посмотрела на Нестеренко с бластером, потом на Кирилла с его детектором и нейтрализатором, потом на работающую установку. И вдруг улыбнулась – обезоруживающе, немного виновато.
– Ой, – сказала она тоненьким, но звонким голосом. – А я, кажется, не туда настроила. Хотела просто радио «Юность» поймать, а поймала... эхо Большого Взрыва. Вы из ЖЭКа? Простите, я сейчас все выключу. Только вот этот конденсатор допаяю, а то фонит...

Глава 3: Эхо из «Юного Техника» (продолжение)

Кирилл опустил нейтрализатор, Нестеренко медленно опустил бластер, хотя палец с курка не убрал. Девушка с паяльником наблюдала за ними с обезоруживающей смесью испуга и дерзости. Голубоватый свет от кристалла играл на ее рыжих волосах, превращая их в подобие нимба или, скорее, взрыва сверхновой в миниатюре.
– Из ЖЭКа? – переспросил Нестеренко с кривой усмешкой. – Скорее уж, из Комитета по Нештатным Авариям Времени, которого, к счастью для вас, пока не существует. Кто вы, юная леди? И что это за… аппарат?
– Я Искра, – ответила девушка, чуть вздернув подбородок. Паяльник она все еще сжимала, как скипетр или оружие последнего шанса. – А это… ну… приемник. Сверхрегенеративный хронорезонаторный. По схеме из одного старого журнала. Немножко доработанный, правда.
– «Техника – Молодежи»? – уточнил Кирилл, шагнув чуть ближе. Он узнал характерную форму одной из катушек индуктивности – ее наматывали на каркасе от фотобачка «Юность», как раз по инструкции из статьи Первова.
– И «Юный Техник», – кивнула Искра. – И «Моделист-Конструктор». Там столько всего полезного! Особенно в старых номерах. Про конденсаторы переменной емкости, про линии задержки… А вы тоже… читаете?
– Приходилось, – сухо ответил Нестеренко. – Но там не было инструкций по созданию локальных темпоральных аномалий в жилых зданиях особой важности. Как вы сюда попали, Искра? И как давно вы… экспериментируете?
– Попала… – Искра замялась, ее взгляд метнулся к двери, потом обратно к установке. – Тут… раньше мой дедушка работал. Лаборантом. Еще когда строили дом. Он мне рассказывал про эту лабораторию. Говорил, тут особенное место. С хорошей… проводимостью. Для всяких тонких энергий. Ну, я и нашла… лазейку. Через старый вентиляционный короб. Он еще в «Моделисте» чертеж публиковал, как сделать универсальный резак из моторчика от пылесоса «Ракета». – Она показала на аккуратный прямоугольный вырез в металлической решетке под потолком, прикрытый куском фанеры.
– А экспериментирую… ну, пару недель. Сначала просто приемник собрать хотела, чтобы музыку старую ловить. А потом нашла вот этот кристалл… – она с нежностью посмотрела на светящийся камень. – Он все изменил. Начал сам… резонировать. С прошлым.
– Где вы взяли кристалл? – спросил Кирилл, завороженно глядя на его пульсирующий свет. Он был гораздо крупнее и чище, чем те, что описывались в методиках выращивания из «ЮТ».
– Нашла, – неопределенно пожала плечами Искра. – Здесь же, в лаборатории. В свинцовом ящике, в углу. Он был… спящий. А я его разбудила. Немножко. По методике ионизации из «ТМ».
Нестеренко и Кирилл переглянулись. Ситуация становилась все более странной и потенциально опасной.
– Вы понимаете, что ваша… установка, – осторожно начал Кирилл, – создает помехи? Серьезные помехи. Мы здесь именно из-за них. Люди жалуются.
– Жалуются? – Искра нахмурилась. – Странно. Я думала, оно только здесь фонит. Я старалась экран получше сделать, по заветам товарища Бонч-Бруевича. Медная сетка, заземление на арматуру здания… Вот, смотрите. – Она подошла к пульту и щелкнула парой тумблеров. Призрачный шум голосов и музыки стал тише, но не исчез. – Я его могу почти совсем убрать. Но тогда… эхо пропадает. А мне оно нравится. Иногда такие интересные штуки проскакивают! Вчера, например, поймала спор про кибернетику и лженауку из шестидесятых. А позавчера – целый кусок трансляции запуска первого спутника! Качество, конечно, не очень, шумы… но сам факт!
– Факт в том, Искра, – жестко сказал Нестеренко, – что вы создали нелицензированный и потенциально опасный источник хроноаномалии. Его необходимо немедленно деактивировать и демонтировать. А вас… вас придется передать компетентным органам для выяснения обстоятельств.
Глаза Искры расширились от ужаса. Она отступила на шаг к своей установке, прижимая к груди паяльник.
– Нет! Не надо! Пожалуйста! Это же… это же просто приемник! Он безобидный! Я его сама собрала! Я могу его выключить! Совсем!
– Боюсь, уже поздно, – Нестеренко покачал головой. – Аномалия зафиксирована. Сигнал пошел наверх. За вами, скорее всего, уже выехали.
Кирилл почувствовал укол совести. Девушка была явно не злоумышленницей, а скорее талантливым, но неосторожным самородком, увлеченным старыми технологиями. Передавать ее «компетентным органам», которые сначала долго будут выяснять, не шпионка ли она, а потом, скорее всего, просто засунут ее уникальные способности в какой-нибудь секретный НИИ без права переписки, казалось неправильным.
– Всеволод Максимович, – сказал он тихо. – Может быть… есть другой выход? Девушка явно не хотела ничего плохого. Она просто… играла. Слишком опасными игрушками, да. Но если она выключит установку? А мы… ну… составим акт о неисправности старого оборудования? Скажем, фонил какой-нибудь древний трансформатор?
Нестеренко внимательно посмотрел на Кирилла, потом на Искру, которая следила за их разговором с затаенной надеждой.
– Вы предлагаете мне совершить должностное преступление, инженер Зворыкин? Укрыть факт создания несанкционированного хроногенератора?
– Я предлагаю… проявить гуманизм, – не сдавался Кирилл. – И здравый смысл. Разбирательство привлечет ненужное внимание. А так… проблема будет устранена. Тихо и быстро. Как вы и хотели.
Нестеренко помолчал, задумчиво глядя на пульсирующий кристалл.
– Допустим, – сказал он наконец. – Допустим, мы попытаемся это… локализовать. Но установка должна быть немедленно выключена. Полностью обесточена. Искра, вы можете это сделать? Быстро?
– Да! Конечно! – горячо закивала Искра. – Вот главный рубильник! Я сама его монтировала, по схеме из «Энергетика-Практика». С защитой от дурака! То есть, от перегрузки.

Она подошла к стене, где был установлен массивный пакетный выключатель в бакелитовом корпусе, и с видимым усилием опустила рукоятку. Раздался громкий щелчок. Лампочки на пульте погасли, голубое сияние кристалла стало медленно угасать, превращаясь в тусклое мерцание. Призрачные голоса и музыка смолкли. Детектор в руках Кирилла показал резкое падение уровня аномального поля, хотя и не до нуля. Какой-то остаточный фон еще ощущался.
– Вот и все, – сказала Искра, вытирая ладонью испарину со лба. Она выглядела одновременно облегченной и расстроенной, будто у нее отняли любимую игрушку. – Теперь тихо.
– Не совсем, – заметил Нестеренко, прислушиваясь. – Остаточное эхо… Оно еще висит в воздухе. Этот кристалл… он как аккумулятор. Накопил заряд и теперь медленно его отдает. Сколько времени это займет?
– Не знаю, – пожала плечами Искра. – Он… живой какой-то. Реагирует на… разное. На музыку, на свет, на… – она запнулась, – на людей. Иногда мне кажется, он мне отвечает.
– Живой кристалл, реагирующий на людей, – пробормотал Нестеренко. – Интересно. Очень интересно. Похоже на описания артефактов из закрытых архивов Института Ноосферных Исследований. Ладно, Искра. Пока мы вам верим. Но установка остается здесь. Под нашим контролем. И вы тоже пока остаетесь здесь. По крайней мере, до утра. Нужно убедиться, что фон окончательно рассеется и что за нами никто не придет.
– А… что потом? – с тревогой спросила Искра.
– Потом… видно будет, – уклончиво ответил Нестеренко. – Инженер Зворыкин, вы пока осмотрите аппаратуру. Попробуйте понять принцип действия. Особенно интересует взаимодействие с кристаллом. А я попробую связаться с… одним человеком. Узнать обстановку наверху. И нам бы не помешало что-нибудь перекусить. Искра, у вас тут есть какие-нибудь стратегические запасы? А то синте-пайки из спецнабора ГББ аппетита не вызывают.
– Есть! – оживилась Искра. – У меня тут галеты «Спорт», банка сгущенки «Космос» и даже… – она понизила голос до заговорщицкого шепота, – …пакетик растворимого кофе «Пеле»! Контрабандный! Дедушка еще запас. Говорил, для особых случаев.

Кирилл усмехнулся. Кажется, предстоящая ночь обещала быть долгой и, возможно, даже интересной. Он подошел к остывающей установке, достал из ящика мультиметр и начал осторожно прозванивать цепи, пытаясь сопоставить увиденное с той самой схемой из «Техники – Молодежи». Рядом хлопотала Искра, доставая из старого металлического шкафчика свои нехитрые припасы. Нестеренко отошел в угол и достал из кармана небольшой плоский коммуникатор, похожий на кусок полированного обсидиана. Атмосфера в лаборатории из напряженно-враждебной постепенно превращалась в странно-уютную, почти домашнюю. Будто трое случайных людей собрались в заброшенном бункере времени, чтобы выпить контрабандного кофе и обсудить природу реальности под аккомпанемент затихающего эха прошлого.

Глава 4: Синте-Сгущенка и Теория Струн Времени

Растворимый кофе «Пеле», разведенный в щербатых эмалированных кружках горячей водой из старого лабораторного термостата, оказался на удивление ароматным, хоть и горчил безбожно. Галеты «Спорт» были твердыми, как фанера, но со сгущенкой «Космос» из тюбика, похожего на увеличенную копию тех, что выдавали космонавтам, шли вполне сносно. Они сидели на шатких лабораторных табуретах вокруг стола, заваленного принципиальными схемами и старыми журналами. Тусклая аварийная лампа отбрасывала длинные тени.

– Значит, дедушка… он тоже этим занимался? – спросил Кирилл, отпивая кофе.
– Не совсем, – ответила Искра, сосредоточенно намазывая сгущенку на галету. – Он был больше по… ну, по официальной науке. Квантовая оптика, голография. Но он всегда говорил, что официальная наука – это как смотреть на океан через замочную скважину. А самое интересное – там, за дверью. Он собирал всякие странные приборы, читал старые книги… Говорил, что время – это не река, как учат в школе Госкомхронсига, а скорее… спутанный клубок струн. И если правильно дернуть за ниточку, можно услышать музыку из прошлого. Или даже увидеть что-то.
– Теория струн времени… – задумчиво протянул Нестеренко, отложив свой коммуникатор. Связаться ему, видимо, не удалось – в подвале не было сигнала. – Не новая идея. В тридцатые годы ее разрабатывал профессор Рыкачев, потом его объявили идеалистом-меньшевиком и сослали на Колыму строить вечный двигатель из подручных материалов. Его архив исчез. Частично всплыл потом в работах академика Сахарова по многомерным вселенным, но уже в сильно урезанном виде. А ваш дедушка… он не оставил каких-нибудь записей? Чертежей?
– Немного, – Искра кивнула на потрепанную тетрадь в клеточку, лежавшую на пульте. – Это его лабораторный журнал. Там в основном расчеты по оптике, но есть и… другие заметки. Про резонансы, про фазовые переходы… Я не все понимаю, там формулы сложные. Но я чувствую, что он был близко к чему-то. А потом… его не стало. Несчастный случай в лаборатории. Официальная версия – короткое замыкание в установке голографической памяти. Но я не верю.
– Почему? – тихо спросил Кирилл.
– Потому что за день до этого он был очень взволнован. Говорил, что почти поймал «сигнал-прародитель». Эхо самого начала. И что это может изменить все. А еще… он спрятал этот кристалл. Сказал мне, где искать, если с ним что-то случится. Сказал, что кристалл – это ключ. И что его нельзя отдавать «людям в серых плащах».
– Людям в серых плащах… – Нестеренко потер подбородок. – Похоже на описание сотрудников Девятого Управления ГББ. Тех, что курируют аномальные явления и… альтернативные темпоральные исследования. Значит, за вашим дедушкой следили. И, возможно, его «несчастный случай» был не таким уж и случайным.
В лаборатории повисла тишина, нарушаемая лишь гудением трансформаторов где-то за стеной. Кирилл посмотрел на Искру. Ее лицо стало серьезным, в зеленых глазах блестела непролитая слеза. Ему захотелось ее утешить, сказать что-то ободряющее, но слова не находились. Он просто протянул ей еще одну галету. Она благодарно кивнула и взяла.
– Эта установка, – Кирилл решил сменить тему, кивнув на молчащий агрегат, – она ведь не просто приемник. Судя по обвязке кристалла и наличию модуляторов… она может и передавать? Создавать направленное искажение?
– Наверное, – неуверенно сказала Искра. – Я не пробовала. Дедушка писал, что это очень опасно. Можно нарушить… ткань времени. Создать парадокс. Или привлечь… нежелательное внимание из других временных слоев. Он называл это «хроносквозняком».
– «Хроносквозняк»… Красиво сказано, – усмехнулся Нестеренко. – Но по сути верно. Нестабильные темпоральные вихри могут быть крайне разрушительны. И непредсказуемы. Поэтому Госкомхронсиг так жестко контролирует любые исследования в этой области. Проще объявить, что прошлого нет, есть только вечно длящееся настоящее, устремленное в светлое будущее по заранее утвержденному графику. А все остальное – от лукавого. Или от западных хронодиверсантов.
– Но ведь прошлое… оно же есть! – горячо возразила Искра. – Оно везде! В старых вещах, в музыке, в фотографиях… В этом кристалле! Его нельзя просто отменить или запретить!
– Запретить нельзя, но можно поставить на службу, – Нестеренко хитро прищурился. – Представьте, инженер, какие возможности открывает контролируемый доступ к прошлому. Проверка исторических гипотез, поиск утерянных знаний… Или, например, корректировка ошибок. Незначительных, разумеется. Чтобы не нарушить генеральную линию партии.
Кирилл поежился. Ему не нравился блеск в глазах Нестеренко. Идея «корректировки прошлого», даже незначительной, казалась ему кощунственной и опасной.
– Я думаю, – сказал он осторожно, – что с такими вещами лучше не шутить. Мой начальник, товарищ Бобров, всегда говорит: «Лучший хроносигнал – это стабильный хроносигнал».
– Ваш Бобров – перестраховщик и бюрократ, – отмахнулся Нестеренко. – Он боится собственной тени. А настоящая наука требует смелости. Риска. Как у товарища Первова из «Техники – Молодежи». Или у дедушки Искры. Они не боялись заглянуть за горизонт.
– И чем это кончилось для дедушки? – тихо спросила Искра.
Нестеренко вздохнул.
– Да, риск есть всегда. Особенно когда имеешь дело с сильными мира сего… или с силами посильнее. Но отступать сейчас – значит предать память вашего деда и оставить этот… артефакт… в руках тех, кто использует его для… ну, скажем так, не самых благородных целей. Я думаю, мы должны попытаться понять, как эта штука работает. И как ее можно контролировать. А может быть, даже… улучшить.
– Улучшить? – переспросил Кирилл. – Но вы же сами говорили про опасность!
– Опасность есть при неконтролируемом использовании, – пояснил Нестеренко. – А если подойти с умом… С вашими знаниями в аналоговой схемотехнике, инженер, и с интуицией Искры… Мы могли бы создать нечто уникальное. Стабильный и безопасный канал связи с прошлым. Подумайте об этом.
Кирилл посмотрел на Искру. Она смотрела на Нестеренко, и в ее глазах боролись страх и любопытство. Идея продолжить дело деда, разгадать тайну кристалла, была явно соблазнительной. Но и риск был велик.
– Нам нужно больше информации, – сказала наконец Искра. – В дедушкином журнале есть ссылки на какие-то старые статьи, патенты… Может быть, там есть ключи к пониманию. Но они, наверное, в спецхране Библиотеки Имени Ленина-Квантум или в архивах НИИ «Кварк». Туда просто так не попадешь.
– С этим я, возможно, смогу помочь, – загадочно улыбнулся Нестеренко. – У меня есть… определенные доступы. Но сначала нам нужно решить проблему с остаточным фоном и возможной слежкой. Предлагаю план. Инженер Зворыкин, вы завтра утром доложите своему Боброву, что обнаружили источник помех – старый, поврежденный силовой кабель на техническом этаже. Что вы его локализовали, заизолировали, составили акт. Я со своей стороны подтвержу, что помехи прекратились. Это даст нам немного времени.
– А Искра? – спросил Кирилл.
– А Искра пока побудет моей… гостьей, – Нестеренко улыбнулся девушке. – У меня большая квартира, места хватит. И никто не будет ее искать в апартаментах члена Научно-Технического Совета. Здесь она будет в большей безопасности, чем где-либо еще. Заодно поможет мне разобраться с дедушкиными записями. Согласны?
Искра неуверенно посмотрела на Кирилла, потом на Нестеренко.
– А… установка?
– Установка останется здесь, – твердо сказал Нестеренко. – Законсервированная. До лучших времен. Мы ее хорошо спрячем. А пока… отдыхайте. Утро вечера мудренее. Особенно когда вечер плавно перетекает в неоновое утро Советской Империи.

Кирилл допил свой остывший кофе. План Нестеренко выглядел рискованно, но других вариантов, похоже, не было. От одной мысли о том, что придется врать Боброву, ему становилось не по себе. Но оставить Искру на произвол судьбы или отдать ее машину на растерзание «компетентным органам» он тоже не мог. Что-то в этой рыжей девчонке с паяльником и ее безумной машине, собранной по чертежам из старых журналов, зацепило его. Какая-то неправильность, какая-то искра настоящего посреди океана стандартизированного и гармонизированного бытия. Он встал.
– Хорошо, Всеволод Максимович. Я попробую. Но если что-то пойдет не так…
– Ничего не пойдет не так, инженер, – уверенно прервал его Нестеренко. – Потому что мы будем действовать осторожно и с умом. Как учили классики диалектического материализма и авторы рубрики «Советы бывалому» из «Юного Техника». А теперь – спать. У Искры наверняка найдется старый спальный мешок «Турист-М» или что-то в этом роде.

Искра действительно нашла в шкафу два пыльных, но вполне целых спальных мешка. Один она расстелила себе на топчане у стены, другой предложила Кириллу. Нестеренко же, сославшись на возраст и привычку к комфорту, решил вернуться в свои апартаменты, пообещав зайти утром. Перед уходом он еще раз осмотрел лабораторию, погасил основной свет, оставив только одну тусклую аварийную лампу, и запер стальную дверь изнутри на засов, который Искра предусмотрительно прикрутила.

Оставшись вдвоем с Искрой в полумраке заброшенной лаборатории, Кирилл почувствовал себя неловко. Тишину нарушало лишь слабое потрескивание остывающих ламп установки и его собственное дыхание. Искра уже забралась в спальник и лежала, глядя в потолок широко открытыми глазами.
– Страшно? – спросил Кирилл, устраиваясь в своем спальнике на полу.
– Немножко, – призналась она. – Не за себя. За… дедушкино дело. Вдруг мы не справимся? Вдруг Нестеренко… он какой-то… скользкий тип. Хоть и умный.
– Он производит впечатление человека, который знает, что делает, – осторожно заметил Кирилл. – И у него есть возможности. Без него нам точно не справиться.
– Наверное, – вздохнула Искра. Она повернулась на бок, лицом к Кириллу. В тусклом свете ее глаза казались огромными и темными. – Спасибо, Кирилл. Что заступился за меня. Перед ним.
– Не за что, – смутился Кирилл. – Я просто… не люблю, когда талантливых людей… обижают бюрократы.
– Ты тоже… талантливый? – с любопытством спросила она.
– Я? – он усмехнулся. – Я просто инженер. Винтик в большой машине Госкомхронсига. Паяю гармонизаторы, слежу за стабильностью сигнала. Ничего особенного.
– А схему Первова читал? – хитро спросила Искра.
Кирилл удивленно поднял бровь.
– Откуда ты?..
– Видела у тебя в кармане, когда ты детектор доставал, – улыбнулась она. – Значит, не такой уж ты и простой винтик. Тоже ищешь… эхо?
Кирилл не ответил, только поправил очки. Он лег на спину и уставился в темный потолок, где плясали неясные тени от аварийной лампы. Рядом тихо дышала Искра. А где-то в глубине молчащей установки, в сердце остывающего кристалла, продолжало вибрировать эхо чужих времен, мыслей и чувств. И Кириллу вдруг показалось, что он тоже слышит далекий, едва уловимый отзвук – не то смех, не то плач, не то странный, рваный ритм какой-то забытой мелодии. Музыка потерянного рая или просто помехи в линии? Он не знал. Но спать почему-то совсем не хотелось.

Глава 5: Рынок «Горбушкин Рубеж» и Призрак Розового Слона

Утро встретило Кирилла звонком будильника на его служебном коммуникаторе «Электроника-Пульс». Он с трудом разлепил глаза. Тело затекло от сна на жестком полу в спальнике. В лаборатории было холодно и тихо. Искра уже не спала – сидела на своем топчане, обхватив колени руками, и смотрела на погасший кристалл.
– Доброе утро, – хрипло сказал Кирилл.
– Доброе, – отозвалась Искра. – Нестеренко уже звонил. Сказал, наверху все спокойно. Помех больше нет. Велел тебе идти к себе на работу и докладывать Боброву легенду про кабель. А мне – сидеть тихо и ждать его. Он придет позже, принесет… вещи. И еды нормальной.
– Хорошо, – Кирилл выбрался из спальника, разминая затекшие мышцы. – Акт я составлю. Бумага все стерпит. Главное, чтобы Бобров не заподозрил.
– Он не заподозрит, – уверенно сказала Искра. – Ты когда врешь, у тебя уши краснеют. Постарайся не врать. Просто скажи правду: нашел источник помех, устранил. Технические детали – служебная тайна объекта особой важности. Прокатит.
Кирилл посмотрел на нее с удивлением.
– А ты откуда знаешь про мои уши?
– Видела вчера, когда ты Нестеренко про гуманизм рассказывал, – хихикнула она. – Мило.

Кирилл смущенно кашлянул и принялся собирать свой инструментальный ящик. Он еще раз проверил показания детектора «Сигма-2». Остаточный фон был почти на нуле. Кажется, кристалл действительно «разрядился» за ночь. Он спрятал детектор и нейтрализатор поглубже в ящик.
– Ладно, я пошел, – сказал он, подходя к двери. – Ты тут… будь осторожна. И Нестеренко… не слишком доверяй. На всякий случай.
– Я осторожна, – кивнула Искра. – У меня тут еще один дедушкин сюрприз припрятан. На случай «людей в серых плащах». Из «Юного Техника» за семьдесят восьмой год. Ультразвуковой излучатель направленного действия. Парализует нервную систему на пять минут. Проверено на кошках. Шучу. Почти.
Кирилл невольно улыбнулся.
– Удачи, Искра.
– И тебе, Кирилл. Не спались там со своим кабелем.

Разговор с Бобровым прошел на удивление гладко. Кирилл, стараясь не смотреть начальнику в глаза и сосредоточенно изучая диаграмму «Уровня Социального Оптимизма», пробубнил про обрыв силового фидера старого образца на техническом этаже, который давал нелинейные наводки на высокочувствительную аппаратуру жильца. Про то, как он, используя весь свой опыт и смекалку (и ремкомплект «Фотон-3»), сумел локализовать и заизолировать поврежденный участок. Бобров слушал вполуха, рассеянно кивая. Его больше занимал вчерашний инцидент с летающим балконом в Бирюлево – балкон так и не нашли, и теперь ГББ подозревало несанкционированный выход в подпространство или, хуже того, угон государственной собственности представителями враждебной хроноцивилизации.
– Молодец, Зворыкин, – сказал Бобров, подписывая рапорт Кирилла. – Оперативно сработал. Товарищ Нестеренко уже звонил, благодарил. Говорит, помехи как рукой сняло. Премию тебе выпишу. Пять био-рублей на карточку «Мир-Труд-Май». Можешь идти. И это… никому про этот вызов не рассказывай. Объект режимный. Понял?
– Так точно, Леонид Аркадьевич! – браво отрапортовал Кирилл, чувствуя, как предательски теплеют уши.

Остаток рабочего дня тянулся мучительно долго. Калибровка гармонизаторов казалась теперь особенно унылым и бессмысленным занятием. Мысли Кирилла были далеко – там, в пыльной лаборатории под «Домом на Набережной-2», рядом с рыжей девчонкой и ее машиной времени. Он то и дело поглядывал на свой коммуникатор, ожидая звонка от Нестеренко или хотя бы какого-нибудь условного сигнала от Искры. Но коммуникатор молчал.

Наконец, рабочий день закончился. Выйдя из НИИ «Кварк» в фиолетовые сумерки, Кирилл вместо того, чтобы сесть в пневмобус до дома, направился к станции аэроэлектрички «Ленинский Проспект-Экспо». Ему нужно было развеяться. И еще… ему нужны были некоторые детали. Для себя. Для той самой схемы из «Техники – Молодежи». Раз уж он ввязался в эту авантюру с Искрой и Нестеренко, неплохо бы иметь под рукой собственный, карманный вариант «хронодетектора». Просто на всякий случай. А лучшие детали, как известно, можно было достать только в одном месте – на легендарном рынке «Горбушкин Рубеж».

«Горбушка», как ее называли в народе, раскинулась на огромной территории бывшего Филевского Парка Культуры и Отдыха имени Квантовой Революции. Это был гигантский, хаотичный, пульсирующий жизнью муравейник из торговых палаток, контейнеров, самодельных прилавков и просто расстеленных на асфальте брезентовых подстилок. Воздух здесь был густым и пряным – смесь запахов горячего припоя, озона от работающих разрядников, дешевой синтетической еды из мобильных лапшичных «Лапша-Дао» и почему-то въевшегося аромата мокрой псины, хотя никаких живых собак на рынке давно не водилось – только кибернетические охранники и редкие декоративные болонки у особо состоятельных «авторитетов».

Рынок гудел, переливался неоновыми вывесками на ломаном кибер-русско-китайском («ЛУЧШИ ЧИП ЗДЕСЬ!», «МАМА ПЛАТА ДЕШЕВО», «КВАНТОВЫ РЕЗОНАТОР ГАРАНТЯ!») и орал тысячами голосов зазывал, предлагавших все на свете: от пиратских голо-фильмов и нелицензионных нейростимуляторов до списанных армейских экзоскелетов и контрабандных «жучков» для обхода системы «Платон-Хронос», взимавшей плату за использование личного времени.

Кирилл нырнул в этот бурлящий поток, крепче сжимая свой дипломат. Ему нужен был конкретный сектор – «Ретро-Радио-Рай», где обитали седобородые старцы в прожженных свитерах и молодые хакеры в зеркальных очках, торговавшие старыми лампами, транзисторами МП-42, конденсаторами КСО и прочим аналоговым антиквариатом, который снова входил в моду у ценителей «теплого лампового звука» и «настоящего, нецифрового времени».

Он долго бродил между рядами, заваленными ржавыми шасси от старых приемников, катушками медного провода, панельками для радиоламп и полуразобранными осциллографами. Цены кусались – спрос на винтажную электронику рос с каждым днем, подогреваемый слухами о ее особых, «нелинейных» свойствах, которые якобы не могли воспроизвести современные квантовые чипы.
– Ищешь что, сынок? – проскрипел беззубый старик, похожий на лешего из советского мультфильма, сидящий на ящике из-под кенотронов. – Лампы? Кондеры? Или, может, секрет вечной молодости по рецепту из «Работницы» за шестьдесят третий?
– Мне бы диоды туннельные, – сказал Кирилл. – Арсенид-галлиевые. Типа АИ301А. И фазовращатель на них.
Старик хитро прищурился.
– А-а-а… Значит, не просто музыку слушаешь. Время ловить собрался? По схеме Первова? Ну-ну. Опасно это, сынок. Говорят, кто слишком долго в прошлое вслушивается, сам там и остается. Призраком.
– Мне просто для экспериментов, – уклончиво ответил Кирилл. – Так есть диоды?
– Есть пара штук, – старик порылся в замызганной брезентовой сумке и извлек два крошечных металлических цилиндрика с выводами. – Редкие, как слезы комсомолки на партсобрании. С хранения. Военная приемка. Знак качества – пятиконечная звезда. По десятке био за штуку. И фазовращатель готовый есть, самопальный, но рабочий. Еще двадцатка. Берешь?
Кирилл вздохнул. Дорого. Но выбора не было. Он полез во внутренний карман за кредитной карточкой «Мир-Труд-Май».
– Беру.

Расплатившись и спрятав драгоценные детали в дипломат, Кирилл уже собирался уходить, как вдруг его внимание привлек странный лоток в самом темном углу ряда. За прилавком, сколоченным из старых дисководов, сидел тип совершенно неопределенного возраста и пола, закутанный в бесформенный балахон с капюшоном, из-под которого виднелись только ярко светящиеся синим светом очки-окуляры. На прилавке не было никакого товара – только старый катушечный магнитофон «Иней-303», медленно перематывающий пленку, и табличка, написанная от руки на куске картона: «ПРОДАЮТСЯ ВОСПОМИНАНИЯ. НЕДОРОГО. ОПТОМ – СКИДКИ».

Кирилл остановился из чистого любопытства.
– Воспоминания? Какие воспоминания?
Тип в капюшоне медленно повернул голову. Очки вспыхнули ярче.
– Разные, – прошелестел голос, искаженный вокодером. – Детство с запахом антоновки. Первая любовь под луной и рокот космодрома. Ощущение полета на дельтаплане, собранном по чертежам из «Моделиста». Вкус настоящего пломбира за 19 копеек. Тихий вечер с книжкой у камина под треск поленьев… Хотя нет, камины сейчас не в моде. Скорее, под гул ионизатора воздуха «Сапфир».
– И как вы их… продаете? – Кирилл не мог скрыть скепсиса.
– Записываю на нейрокассеты «Эмоция-5», – тип кивнул на стопку плоских серебристых дисков рядом с магнитофоном. – Прямая имплантация в центр удовольствия. Полное погружение. Эффект гарантирован… почти. Возможны побочные артефакты в виде легкой меланхолии или немотивированного желания вступить в ДОСААФ.
– Это… легально? – осторожно спросил Кирилл.
– А что в нашем мире легально, друг? – усмехнулся тип из-под капюшона. – Гармонизированный хроносигнал? Синтетическая колбаса «Нейро-Докторская»? Плановая эвтаназия по достижении пенсионного возраста? Мои воспоминания, по крайней мере, настоящие. Или почти настоящие. Собраны по крупицам из эфира, из старых пленок, из обрывков снов заблудившихся путников во времени…
Кирилл почувствовал, как по спине пробежал холодок.
– Из… заблудившихся путников?
– Бывает, – неопределенно пожал плечами тип. – Время – дырявое одеяло, друг. Сквозит отовсюду. Иногда такие перлы вылетают… Вот вчера, например. Поймал короткий импульс. Очень странный. Смесь эйфории, адреналина и… чего-то еще. Как будто кто-то летел вниз головой с огромной высоты, но был абсолютно счастлив. И музыка какая-то… дикая, электронная. И слова: «Галопом по Европам! Парашютист! Нам было… зашибись!» Бред, конечно. Наверное, глюк старого процессора. Хочешь послушать? За полцены отдам. Эксклюзив.
Кирилл замер. «ХалиГали! Паратрупер! Нам с тобой было супер!» – строка из дурацкой песенки группы «Леприконсы», популярной в конце девяностых, когда он был еще подростком. Эпоха дикого капитализма, малиновых пиджаков и надежд на светлое будущее, которое так и не наступило, сменившись неоновым застоем СоветВейва. Откуда этот тип мог ее знать? И это ощущение… падения и счастья… Что-то неуловимо знакомое шевельнулось в глубине его памяти.
– Нет, спасибо, – поспешно сказал Кирилл, отступая от прилавка. – Мне пора.
– Как знаешь, – равнодушно бросил тип в капюшоне и снова отвернулся к своему магнитофону. – Заходи, если передумаешь. У меня еще есть отличное воспоминание о розовом слоне, который умел летать и раздавал бесплатно эскимо «Лакомка». Говорят, очень терапевтический эффект…

Кирилл почти бегом выбрался из душных рядов «Ретро-Радио-Рая» на более просторную аллею рынка. Сердце колотилось. Торговец воспоминаниями… Заблудившиеся путники во времени… Ощущение падения и счастья… Это было слишком странно даже для «Горбушки». Он ускорил шаг, желая поскорее покинуть это место, пропахшее пылью, озоном и чужими, возможно, крадеными снами.

Он уже подходил к выходу с рынка, когда его коммуникатор завибрировал. Это было сообщение от Нестеренко. Короткое и зашифрованное, но смысл был ясен: «База. Срочно. Нужны компоненты. Список прилагается». Кирилл открыл прикрепленный файл. Это был длинный перечень радиодеталей, микросхем, кабелей и разъемов – как старых, аналоговых, так и вполне современных, квантовых. И в конце приписка: «Особенно важны пункты 7, 12 и 34. Кристаллические резонаторы повышенной стабильности. Кварц не ниже категории „Особо Чистый-Альфа“. Найдешь на „Рубеже“, в секторе „Кристалл-Синтез“. Деньги перевел на твой счет. Действуй быстро. Время не ждет».

Кирилл вздохнул. Похоже, его поход за деталями для себя плавно перетекал в выполнение спецзадания для Нестеренко. И ему снова предстояло погрузиться в хаос «Горбушки», на этот раз – в поисках особо чистых кристаллов для машины времени Искры. Он развернулся и пошел обратно, вглубь рынка, к сектору «Кристалл-Синтез», чувствуя себя героем дурацкого квеста в какой-то неправильной компьютерной игре, где вместо эльфов и орков – торговцы воспоминаниями и призраки розовых слонов.

Глава 6: Квантовый Борщ и Шепот Сингулярности

Сектор «Кристалл-Синтез» оказался полной противоположностью пыльному и аналоговому «Ретро-Радио-Раю». Здесь все сверкало стерильной чистотой, неоном и полированным хромом. Павильоны напоминали скорее лаборатории или операционные, чем торговые точки. Продавцы в белоснежных халатах и сдержанно-вежливыми улыбками предлагали кристаллы всех форм, размеров и назначений: от рубиновых стержней для лазеров и сапфировых подложек для микросхем до экзотических «темпорально-стабилизированных» кристаллов висмута для домашних хроностатов и «пси-резонансных» аметистов для нейроинтерфейсов последнего поколения.

Найти нужные резонаторы по списку Нестеренко оказалось несложно, хотя и стоило целое состояние. Кирилл расплатился через анонимный крипто-кошелек, номер которого прислал Нестеренко, получил запаянные в стерильные контейнеры кристаллы и поспешил на выход.

«Волга»-интерцептор уже ждала его у служебного въезда на рынок. Тот же молчаливый водитель в темных очках. Ни слова не говоря, он открыл заднюю дверь, и Кирилл заскользнул на сиденье, поставив дипломат с драгоценными деталями на колени. Машина плавно тронулась, вливаясь в неоновый поток вечернего проспекта.

В квартире Нестеренко царила непривычная суета. Сам хозяин, переодетый в строгий лабораторный халат поверх домашнего костюма, отдавал распоряжения по селектору какому-то невидимому собеседнику, оперируя терминами вроде «фазовая когерентность», «дельта-функция Кронекера» и «необходимость усиления экранировки по вектору Лямбда». В воздухе витал аппетитный запах… борща?

Из кухни, надев поверх своей футболки с Цоем белоснежный фартук, вышла Искра. В руках она держала дымящуюся тарелку.
– О, Кирилл, ты вовремя! – радостно воскликнула она. – Ужинать будешь? Всеволод Максимович раздобыл где-то настоящий, не синтетический борщ! С пампушками! Говорит, спецпаек для членов Политбюро Квантового Перехода.
– Не откажусь, – улыбнулся Кирилл, чувствуя, как желудок сводит от голода. Галеты со сгущенкой давно переварились.
– Некогда рассиживаться! – раздался из кабинета голос Нестеренко. – Инженер, детали принесли? Отлично! Несите их сюда. У нас… небольшие изменения в плане.

Кирилл, оставив дипломат у входа, прошел в кабинет. То, что он увидел, заставило его замереть на пороге. Кабинет был неузнаваем. Часть дорогой мебели была сдвинута к стенам, освобождая центр комнаты. А в центре… стояла установка Искры. Вернее, то, что от нее осталось, и то, что к ней добавилось.

Старый каркас из лаборатории был демонтирован. Кристалл теперь парил в центре сложной системы магнитных подвесов и лазерных лучей, подключенный к новой обвязке из блестящих волноводов и оптоволоконных кабелей. Вокруг него были смонтированы дополнительные блоки – явно из арсенала Нестеренко: квантовые модуляторы, фазовые синхронизаторы, детекторы гравитационных аномалий. Все это было соединено с главным пультом Нестеренко, на экранах которого плясали сложные диаграммы и цифры. Установка выглядела теперь гораздо более мощной, сложной и… опасной.

– Что… что здесь происходит? – спросил Кирилл, переводя взгляд с обновленной машины на Нестеренко, который как раз отключал селектор.
– Оптимизация, инженер, – спокойно ответил Нестеренко, протирая очки замшевой тряпочкой. – Я изучил записи деда Искры. Там гениальные идеи! Но реализованы они были на устаревшей элементной базе. Я решил… немного их усовершенствовать. Применить современные технологии. Чтобы повысить стабильность и точность настройки.
– Но вы же говорили… законсервировать… до лучших времен! – возмутился Кирилл. – А это… это похоже на форсирование двигателя до предела! Вы понимаете, чем это грозит?
– Понимаю, – кивнул Нестеренко. – Грозит прорывом. Научным, разумеется. Я связался кое с кем. Есть информация, что наши… конкуренты из альтернативных ведомств тоже не дремлют. Они засекли первоначальный всплеск и теперь активно ищут источник. У нас мало времени. Нужно запустить установку снова. Но уже на новом уровне. Под полным контролем.
– Запустить? Зачем?! – вмешалась Искра, появившаяся в дверях кабинета с тарелкой борща для Кирилла. – Дедушка писал, что это как… как открывать ящик Пандоры! Нельзя этого делать!
– Твой дедушка был гений, но и перестраховщик, дитя мое, – мягко сказал Нестеренко. – Он боялся силы, которую открыл. А я… я хочу ее использовать. Во благо науки. И, возможно, всего человечества. Представь: не просто слушать эхо прошлого, а… вести с ним диалог! Получать информацию напрямую! Из первых рук! Найти ответы на все загадки истории!
– Или создать такие парадоксы, что вся наша реальность схлопнется в сингулярность! – парировал Кирилл. – Вы играете с огнем, Всеволод Максимович! С огнем, который может сжечь не только вас, но и всех нас!
– Риск – благородное дело, инженер, – Нестеренко положил руку на пульт управления. – Кроме того, у меня есть… страховка. Система аварийного сброса поля. По крайней мере, теоретически она должна сработать. Нужны только вот эти резонаторы. – Он посмотрел на дипломат Кирилла. – Давайте их сюда. И не волнуйтесь. Все будет под контролем. Я же член Научно-Технического Совета. Я знаю, что делаю.

Кирилл колебался. С одной стороны, авантюризм Нестеренко пугал его. С другой – соблазн увидеть, на что способна эта машина в ее усовершенствованном виде, был велик. И потом, если Нестеренко прав, и их уже ищут… может быть, единственный способ уйти от преследования – это действительно совершить «прорыв»? Куда-нибудь, где их не достанут?
– А… что вы хотите найти? В прошлом? – спросила Искра, ставя тарелку с борщом на ближайший стол. – Загадки истории? Или что-то конкретное?
– Кое-что конкретное, дитя мое, – Нестеренко загадочно улыбнулся. – Информацию об одном… артефакте. Который, по некоторым данным, был утерян во время событий 1917 года. Артефакт, способный… скажем так, гармонизировать не только хроносигнал, но и саму ноосферу. Вернуть миру утраченную гармонию.
– «Цветок Папоротника»? «Святой Грааль»? «Философский Камень»? – усмехнулся Кирилл.
– Что-то вроде того, – серьезно ответил Нестеренко. – Называйте это «Нулевым Элементом». Первоосновой стабильной реальности. Если мы найдем его… мы сможем исправить многие ошибки. Не только прошлого, но и настоящего.

Кирилл посмотрел на Искру. Она слушала Нестеренко, затаив дыхание. Идея найти мифический артефакт, способный «вернуть гармонию», явно захватила ее воображение. Она кивнула Кириллу, как бы говоря: «А давай попробуем? Вдруг получится?»

Тяжело вздохнув, Кирилл открыл дипломат и достал контейнеры с кристаллами.
– Вот, держите. Но если что-то пойдет не так… я нажму на кнопку вашего «аварийного сброса» первым. Понятно?
– Вполне, инженер, – кивнул Нестеренко, принимая кристаллы. – Приступаем к монтажу. Искра, помоги мне с калибровкой пси-резонансного контура. Твоя чувствительность здесь будет незаменима. А вы, инженер, проконтролируйте силовые цепи и систему охлаждения. Используйте схемы из «Приложения к Юному Технику» номер пять за восемьдесят девятый год. Там была отличная статья про криогенные установки на эффекте Пельтье.

Следующие несколько часов прошли в напряженной работе. Кирилл, отложив так и не съеденный борщ, погрузился в схемы и монтаж. Нестеренко и Искра колдовали над пультом управления и самим кристаллом, который теперь не просто парил, а медленно вращался в перекрестье лазерных лучей, издавая тихий, едва слышный гул. Атмосфера в кабинете накалялась. Пахло озоном и горячим металлом. Экраны пульта показывали все более сложные и нестабильные графики.
– Почти готово, – сказал наконец Нестеренко, вытирая пот со лба. – Фазовая синхронизация достигнута. Кристалл вошел в режим… саморазогрева. Скоро он достигнет точки бифуркации. Момент истины, друзья мои!
– Уровень темпорального шума растет экспоненциально! – предупредил Кирилл, следя за показаниями приборов. – Мы привлекаем внимание!
– Знаю! – бросил Нестеренко. – Но мы почти у цели! Искра, задавай координаты поиска! Семнадцатый год! Петроград! Зимний Дворец! Секретные архивы Охранного Отделения!

Искра, бледная, но решительная, положила руки на сенсорную панель, покрытую сложным узором из светящихся линий. Она закрыла глаза. Кристалл вспыхнул ослепительно-белым светом. Кабинет наполнился гулом, переходящим в рев. Предметы на столах задрожали. Воздух загустел, стал вязким, как кисель. У Кирилла заложило уши. Сквозь рев он услышал голос Искры, но он звучал странно – отдаленно и одновременно прямо у него в голове:
– Вижу… коридоры… пыль… папки с грифами… «Совершенно Секретно»… Люди в форме… стреляют… крики… огонь… Хаос… Ничего не разобрать… Слишком много… помех…
– Концентрируйся, Искра! – крикнул Нестеренко, пытаясь перекричать шум. – Ищи символ! Спираль в круге! Знак «Нулевого Элемента»!
– Пытаюсь… но… оно… сопротивляется… – Голос Искры дрожал от напряжения. – Там… что-то еще… темное… холодное… Оно… смотрит на меня!..

В этот момент кристалл внезапно изменил цвет – из белого он стал иссиня-черным, поглощая свет. Рев сменился абсолютной, давящей тишиной. Все индикаторы на пульте погасли. В центре комнаты, там, где только что парил кристалл, теперь клубилась черная дыра, из которой веяло ледяным холодом и… чем-то еще. Неведомым. Чужим.
– Что… что это? – прошептал Кирилл, чувствуя, как волосы встают дыбом.
– Не знаю, – выдохнул Нестеренко, отступая от пульта. Его лицо было белее мела. – Этого… не должно было случиться. Мы… мы открыли не ту дверь.

Из черной дыры раздался тихий шепот, похожий на шорох сухого песка или шелест крыльев гигантского насекомого. Шепот складывался в слова, но язык был незнакомым, чуждым человеческому уху. Однако смысл… смысл каким-то образом проникал прямо в мозг, вызывая тошноту и первобытный ужас.
«…Глупцы… игрушки… время… наше… скоро…»
Черная дыра начала медленно расширяться. Из ее глубины показалось что-то… темное, многофасеточное, переливающееся невозможными цветами.
– Кнопка!!! – закричала Искра, указывая на пульт. – Жми кнопку сброса!!! Скорее!!!

Нестеренко, парализованный ужасом, не двигался. Кирилл рванулся к пульту, отталкивая ученого. Он нашел большую красную кнопку с надписью «АВАРИЙНЫЙ СБРОС ХРОНОКОНТУРА» и изо всех сил ударил по ней кулаком.

Раздался оглушительный треск, похожий на разряд статического электричества, увеличенный в тысячу раз. Яркая вспышка белого света залила кабинет, заставляя зажмуриться. Потом – темнота и тишина.

Когда Кирилл снова смог открыть глаза, он увидел, что кабинет погружен в полумрак. Аварийное освещение не работало. Установка в центре комнаты была мертва. Никакой черной дыры не было. Только в воздухе еще висел слабый запах озона и… чего-то еще, неуловимо чуждого.
Нестеренко сидел на полу, обхватив голову руками и что-то бормоча себе под нос. Искра стояла рядом с Кириллом, тяжело дыша. Ее лицо было бледным, но глаза горели лихорадочным огнем.
– Что… это… было? – спросил Кирилл, его голос дрожал.
– Не знаю, – ответила Искра. – Но оно… оно нас заметило. И оно… идет сюда. Не из прошлого. Откуда-то… извне.
Вдалеке послышался нарастающий вой сирен. Сначала один, потом два, потом – множество. Они приближались. Быстро.
– Они здесь, – прошептал Нестеренко, поднимая голову. В его глазах был ужас. – Они услышали… зов. Или… это ГББ? Уже не важно. Нам нужно уходить. Немедленно.
– Куда? – спросил Кирилл. Сирены выли уже совсем близко, под окнами.
– Есть только одно место, – Нестеренко с трудом поднялся на ноги. – Туда, куда они не сунутся. Пока. В катакомбы под рынком. «Горбушкин Рубеж» – это не просто рынок, это… портал. Старый, нестабильный, но рабочий. Если повезет… мы сможем уйти.
– Уйти… куда? – повторил Кирилл.
– Туда, где нас не найдут, – Нестеренко схватил со стола свой бластер. – В другой слой реальности. Или хотя бы в другую временную зону. Хватай самое необходимое! Искру! Тетрадку деда! Пошли!

Кирилл бросился к столу, схватил тетрадь Искры и свой дипломат с деталями. Искра подхватила свой рюкзачок с галетами и паяльником. Нестеренко уже открывал потайную панель в стене, за которой обнаружился узкий темный лаз.
– За мной! Быстро! И не оглядывайтесь! То, что идет за нами… лучше на него не смотреть.

Они нырнули в лаз один за другим. Последнее, что увидел Кирилл, прежде чем Нестеренко захлопнул за ними панель, был силуэт чего-то огромного и темного, заслонившего панорамное окно квартиры. И далекий, едва слышный шепот, от которого стыла кровь в жилах:
«…Скоро…»

Глава 7: Катакомбы «Рубежа» и Запах Сырой Земли

Лаз оказался узким и пыльным служебным ходом, идущим круто вниз. Они спускались в полной темноте, спотыкаясь и скользя по осклизлым ступеням. Единственным источником света был тусклый фонарик на бластере Нестеренко, выхватывающий из мрака ржавые трубы, пучки проводов и обвалившуюся местами кирпичную кладку. Воздух был спертым, пахло плесенью, крысами и чем-то еще – сладковато-металлическим, как кровь. Вой сирен наверху постепенно затихал, сменяясь глухим гулом и вибрацией, пронизывающей сами стены. Будто наверху происходило что-то страшное, сотрясающее основы мироздания.

– Что… что там было? – спросил Кирилл, переводя дыхание, когда они остановились на небольшой площадке перед ржавой гермодверью. – В окне?
– Не знаю, – глухо ответил Нестеренко, возясь с массивным штурвалом двери. – Что-то, что привлек наш… эксперимент. Сущность из… Изнанки Времени. Или из Лимба Хаоса. В старых текстах их называли по-разному: Хронофаги, Пожиратели Эпох, Серые Тени… Они питаются темпоральной энергией. Особенно той, что высвобождается при парадоксах или неконтролируемых проколах реальности. Наша попытка заглянуть в семнадцатый год, видимо, создала слишком большой резонанс. Мы их привлекли.
– И… что теперь? Они… за нами? – Голос Искры дрожал.
– Они попытаются, – Нестеренко наконец справился со штурвалом, и гермодверь со скрежетом отворилась, выпуская облако сырого пара. – Но здесь, внизу, в старых коммуникациях… их сила слабее. Эти тоннели строились еще до Квантовой Революции, с использованием… особых материалов. С добавлением свинца и освященного серебра. Для защиты от… разного. Плюс сама структура «Горбушкиного Рубежа»… она создает мощное поле искажения. Не только темпорального, но и пространственного. Здесь легко заблудиться. Даже им.

Они шагнули за гермодверь. Здесь было немного светлее – тусклые аварийные лампы горели через одну, освещая широкий тоннель, по которому когда-то, видимо, ходили вагонетки или небольшие электрокары. Вдоль стен тянулись толстые кабели, покрытые многолетней пылью и паутиной. Пахло сырой землей и машинным маслом.
– Куда мы идем? – спросил Кирилл, оглядываясь по сторонам. От стен веяло холодом и… заброшенностью.
– К «Сердцу Рубежа», – ответил Нестеренко, уверенно шагая вперед. – Это старый транспортный узел под центральной площадью рынка. Там сходятся все основные коммуникации. И там же, по слухам, находится… выход. Вернее, несколько выходов. В другие места. Или времена.
– Как… в метро? – с сомнением спросила Искра. – Сел на поезд и уехал в мезозой?
– Не совсем, – Нестеренко усмехнулся. – Скорее, как в… компьютерной игре с плохой графикой и багами. Можно провалиться сквозь текстуры и оказаться… где угодно. Или нигде. Старые легенды «Горбушки» говорят о «нулевом уровне» – подпространстве, где время течет иначе, а реальность нестабильна. Туда иногда проваливаются незадачливые диггеры или беглецы от Системы. Некоторые возвращаются… изменившимися. Большинство – не возвращается вовсе.
– И вы хотите… туда? – ужаснулся Кирилл. – Это же безумие!
– Безумие – оставаться здесь и ждать, пока нас найдут ГББ или те… твари сверху, – возразил Нестеренко. – «Нулевой уровень» – это наш единственный шанс. Говорят, там есть… проводники. Те, кто знает тайные тропы между мирами. Или хотя бы может указать направление. Нам нужно найти одного из них.
– А как мы их узнаем? – спросила Искра.
– Говорят, они… светятся в темноте, – туманно ответил Нестеренко. – И любят загадки. И еще… им нужно платить. Не деньгами. Чем-то… более ценным. Воспоминаниями, например.

Кирилл вспомнил странного торговца с «Горбушки» в сияющих очках. Неужели?.. Мысль показалась ему дикой. Но в текущей ситуации уже ничто не казалось невозможным.

Они шли по гулким тоннелям уже около часа. Аварийные лампы попадались все реже, и вскоре им пришлось полагаться только на фонарик Нестеренко. Тоннели ветвились, пересекались, уходили круто вверх или вниз. Без Нестеренко они бы давно заблудились. Но он шел уверенно, иногда сверяясь с каким-то старым, потрепанным планом, который достал из внутреннего кармана халата.
– Откуда у вас этот план? – спросил Кирилл.
– Нашел в архиве деда Искры, – ответил Нестеренко. – Вместе с его записями о кристалле. Похоже, старик знал об этом месте гораздо больше, чем говорил. Возможно, он сам бывал здесь. Искал что-то. Или кого-то.

Внезапно Нестеренко остановился и прислушался.
– Тихо! Слышите?
Кирилл и Искра замерли. Сначала им показалось, что ничего не слышно, кроме их собственного дыхания и капающей где-то воды. Но потом… они услышали. Тихий, едва различимый звук, похожий на… стрекот кузнечика? Или на работу какого-то миниатюрного механизма. Звук приближался.
– Что это? – прошептала Искра.
– Не знаю, – так же шепотом ответил Нестеренко, поднимая бластер. – Но мне это не нравится. Прячемся! Быстро!

Рядом была неглубокая ниша в стене, заваленная какими-то ржавыми трубами. Они вжались в нее, стараясь не дышать. Нестеренко погасил фонарик. Тоннель погрузился в абсолютную темноту. Стрекот становился все громче, отчетливее. И вот, из-за поворота показался источник звука.

Это было… существо. Небольшое, размером с кошку, но совершенно не похожее ни на одно известное животное. Оно передвигалось на множестве тонких, паучьих лапок, сделанных из блестящего металла. Тело его было покрыто хитиновым панцирем цвета старой бронзы, а вместо головы – вращающийся кристалл, похожий на тот, что был в установке Искры, но гораздо меньше и темнее. Кристалл испускал слабый, пульсирующий зеленый свет и тот самый стрекочущий звук. Существо двигалось быстро и целенаправленно, сканируя пространство зеленым лучом.

Оно проследовало мимо их укрытия, не заметив их, и скрылось за следующим поворотом. Стрекот постепенно удалился.
– Что… это… было? – выдохнул Кирилл, когда Нестеренко снова включил фонарик.
– Похоже на… разведчика, – предположил Нестеренко, его лицо было напряженным. – Механический зонд. Чей – не знаю. Либо ГББшный, либо… тех, других. Они тоже используют кристаллы. Для навигации и связи. Плохо дело. Значит, нас ищут уже и здесь. Нужно спешить.

Они выбрались из ниши и почти бегом двинулись дальше по тоннелю. Вибрация сверху усилилась, где-то впереди послышался грохот обвала.
– Тоннель оседает! – крикнул Нестеренко. – Скорее! Узел должен быть где-то рядом!

Они выбежали в огромный подземный зал, напоминающий заброшенную станцию метро или гигантский бункер. Потолок терялся где-то в темноте, поддерживаемый массивными колоннами, покрытыми плесенью и странными граффити, светящимися в темноте фосфоресцирующим светом. Посреди зала зияла огромная дыра, уходящая в бездонную черноту, из которой тянуло холодом и… пустотой. Вокруг дыры виднелись остатки каких-то платформ, лестниц, переходов – все ржавое, полуразрушенное. Это и было «Сердце Рубежа».
– Вот мы и пришли, – сказал Нестеренко, тяжело дыша. – А вот и… выход. Или вход. Смотря как посмотреть.
– И что дальше? – спросил Кирилл, с опаской заглядывая в черную пропасть. – Прыгать?
– Нет, – Нестеренко покачал головой. – Нужно найти проводника. Или хотя бы знак. Говорят, они оставляют… метки. Для тех, кто знает, что искать.

Он начал осматривать колонны, водя по ним лучом фонарика. Граффити были странными: переплетающиеся спирали, непонятные символы, похожие на руны или схемы квантовых цепей, изображения многоглазых существ и механизмов невозможной конструкции.
– Вот! – воскликнул он вдруг, останавливаясь у одной из колонн. – Смотрите!

На колонне, среди прочих рисунков, был изображен… розовый слон. Точно такой же, как на старых обертках от эскимо «Лакомка». Слон был нарисован мелом, но он слабо светился в темноте. Под слоном была стрелка, указывающая на узкий, почти незаметный проход в стене за колонной.
– Розовый слон… – пробормотал Кирилл. – Торговец воспоминаниями… Он говорил про розового слона! Значит, это… знак?
– Похоже на то, – кивнул Нестеренко. – Либо приглашение, либо ловушка. Но выбора у нас нет. Грохот сверху приближался. Похоже, их преследователи пробивались сквозь перекрытия. – Идем!

Они нырнули в узкий проход. Он оказался еще одним тоннелем, но совсем другим – стены были гладкими, будто оплавленными, и слабо светились изнутри мягким розовым светом. Воздух здесь был теплым и пах… карамелью? Или жженой ватой? Тоннель плавно изгибался и шел под уклон. Впереди забрезжил свет.

Они вышли в небольшую пещеру или грот. Стены здесь переливались всеми цветами радуги, как мыльный пузырь. Посреди пещеры стоял старый, обшарпанный игровой автомат «Морской Бой» советского образца. Экран автомата светился, показывая стандартную заставку с плывущими корабликами и летящими торпедами. Рядом с автоматом, на перевернутом ящике из-под пломбира, сидел тот самый тип в балахоне и светящихся синих очках, которого Кирилл видел на рынке. Он держал в руке стаканчик с чем-то розовым и воздушным, похожим на сахарную вату, и с аппетитом это ел. Увидев их, он не удивился.
– А, гости! – проскрежетал его вокодер. – Давненько ко мне никто не заглядывал по этому… коридору. Обычно все через главный вход ломятся. Чай, кофе? Или, может, по шарику «Розового Счастья»? – он кивнул на свой стаканчик. – Собственного производства. На основе чистых эндорфинов и экстракта ностальгии. Очень помогает… скоротать вечность. Или забыть ее.
– Вы… проводник? – спросил Нестеренко, не опуская бластер.
– Проводник – слишком громко сказано, – усмехнулся тип. – Скажем так, я… диспетчер. Смотритель перекрестка. Помогаю заблудшим душам найти… свой путь. Или потерять его окончательно. Зависит от настроения. И от платы, разумеется.
– Нас преследуют, – сказал Кирилл. – Сверху. И… снизу. Те… механические пауки. Нам нужно уйти. Прямо сейчас. В другое место. Или время. Куда угодно, где безопасно.
– Безопасно? – тип в капюшоне издал звук, похожий на сухой смех. – Безопасных мест больше нет, друзья мои. Вселенная – это минное поле темпоральных парадоксов и онтологических ловушек. Куда ни сунься – либо нарвешься на Хронофага, либо на патруль Корпуса Вечности, либо просто сотрешь сам себя из бытия неосторожным чихом. Но… – он сделал паузу, облизывая ложечку от розовой ваты. – Есть лазейки. Щели между мирами. Места, куда большие игроки пока не суют свой нос. Туманные Зоны. Карманные вселенные. Заброшенные ветки времени. Могу подсказать пару маршрутов. Но… чем платить будете?
Нестеренко шагнул вперед.
– У нас есть… информация. О «Нулевом Элементе». О его возможном местонахождении.
Тип в капюшоне перестал есть. Его синие очки вспыхнули ярче.
– «Нулевой Элемент»? Ха! Старая сказка для наивных идеалистов. Его искали тысячи лет. Боги, демоны, киборги, разумные плесени… Никто не нашел. Потому что его не существует. Это просто… морковка перед носом осла истории. Забудьте.
– А если… воспоминание? – предложил Кирилл, вспомнив слова Нестеренко. – Уникальное. Только что пережитое. Про встречу с… тем, что пришло из черной дыры?
Тип наклонил голову, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя.
– Встреча с Пожирателем? М-м-м… интересно. Свежий опыт. Из первых рук. Да еще с элементами ужаса и экзистенциального отчаяния… Это товар. Хороший товар. Годится. Давайте вашу память сюда. – Он протянул руку, на ладони которой засветился сложный символ, похожий на паутину.
Кирилл почувствовал легкое головокружение и ментальное давление, будто кто-то пытался залезть ему в голову. Он сосредоточился на образе черной дыры, на ощущении ледяного ужаса, на шепоте из пустоты…
– Достаточно! – сказал тип через несколько секунд, отдергивая руку. Его голос звучал… довольным? – Да, это было… мощно. Спасибо за угощение. В качестве ответной любезности… вот вам билетик. В один конец.

Он указал на игровой автомат «Морской Бой».
– Сыграйте партию. Но не как обычно. Используйте вот этот код, – он протянул Кириллу маленький металлический жетон с выгравированными символами: ↑↑↓↓←→←→ B A Start. – Введите его вместо стандартного запуска. И цельтесь… не в корабли. А в точку… где небо сходится с водой. В самый горизонт. Если попадете… автомат откроет вам портал. В одно… относительно тихое место. Старая, заброшенная ветка реальности. Москва, середина девяностых. Эпоха Первоначального Накопления Хаоса. Там вас точно искать не будут. По крайней мере, некоторое время.
– Девяностые? – переспросила Искра. – Там же… ни неона, ни квантовых сетей… Ни «Юного Техника» свежего номера! Скукота!
– Зато там есть свобода, девочка, – сказал тип в капюшоне. – Настоящая, дикая, нефильтрованная свобода. И много возможностей для тех, у кого есть голова на плечах и паяльник в руках. А «Юный Техник»… найдете на развалах. Бумажный. С картинками. Ну, решайтесь! Времени у вас мало. Я уже слышу их… шаги.

Действительно, из тоннеля, по которому они пришли, донесся знакомый стрекот и тяжелый скрежет. Их преследователи были уже близко.
– У нас нет выбора, – сказал Нестеренко. – Инженер, давайте жетон. Искра, прикрой нас!

Нестеренко поднял бластер, целясь в темный проход. Искра выхватила из рюкзачка свой самодельный ультразвуковой излучатель. Кирилл подбежал к автомату «Морской Бой». Руки его дрожали. Он опустил жетон в щель для монет. Автомат загудел, экран замерцал. Он быстро набрал на джойстике и кнопках ту самую комбинацию – ↑↑↓↓←→←→ B A Start. Экран погас на мгновение, а потом вспыхнул ослепительно-белым светом. Изображение на нем изменилось – вместо привычного моря с корабликами появилась рябь, как на экране старого телевизора при плохом сигнале. И где-то в центре этой ряби мерцала крошечная точка – горизонт.
– Целься! – крикнул тип в капюшоне. – И жми «Огонь»!

Кирилл прицелился с помощью перископа автомата в мерцающую точку и нажал красную кнопку «Огонь». Раздался звук, похожий на выстрел торпеды, но усиленный многократно. Экран автомата треснул, и из него хлынул поток белого света, который начал быстро расширяться, превращаясь в сияющий овальный портал прямо посреди пещеры. Из портала пахнуло ветром, выхлопными газами и… чем-то еще неуловимо знакомым и тревожным.
– Прыгайте! – крикнул диспетчер. – И удачи вам… в вашем аналоговом прошлом! Не забудьте передать привет Ельцину! Ха-ха-ха!

Из прохода уже показались первые механические пауки, стрекоча и светя зелеными кристаллами. Нестеренко открыл огонь из бластера, отсекая их. Искра нажала на кнопку своего излучателя – раздался высокочастотный писк, от которого у Кирилла заломило зубы, а пауки на мгновение замерли, парализованные.
– Искра! Кирилл! Вперед! – крикнул Нестеренко, отступая к порталу.
Кирилл схватил Искру за руку, и они вместе шагнули в сияющий овал. Последнее, что он увидел, был силуэт Нестеренко, прыгающего следом за ними, и тип в капюшоне, машущий им на прощание стаканчиком с розовой ватой. Потом – вспышка, ощущение падения, головокружения, калейдоскоп цветов и звуков… и темнота.

Глава 8: Москва 199…, Запах Бензина и Свободы

Приземление было жестким. Кирилл почувствовал удар спиной о что-то твердое и грязное, кажется, асфальт. Рядом охнула Искра. Над головой было серое, низкое небо, моросил мелкий противный дождь. Воздух пах сыростью, выхлопными газами – резкими, нефильтрованными – и почему-то шаурмой. Они лежали в какой-то грязной подворотне, заваленной мусорными баками и пустыми бутылками. Никакого портала не было. Только обшарпанная кирпичная стена с нецензурными надписями и корявым граффити «Цой жив!».

– Мы… мы где? – спросила Искра, садясь и оглядываясь. Ее рыжие волосы намокли и потускнели, одежда была перепачкана грязью.
– Похоже, действительно, в прошлом, – ответил Кирилл, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. Его плащ из болоньи со светодиодами выглядел здесь совершенно неуместно. – Судя по запахам и архитектуре… Москва. Середина или конец девяностых. Как и обещал… диспетчер.
– А где Нестеренко? – Искра обеспокоенно посмотрела по сторонам.
Нестеренко нигде не было видно. Либо он не успел прыгнуть в портал, либо его выбросило где-то в другом месте. Или времени.
– Не знаю, – Кирилл почувствовал укол тревоги. Без Нестеренко, его знаний и бластера им будет гораздо сложнее. – Надеюсь, с ним все в порядке. Но сейчас нам нужно думать о себе. Мы здесь… чужие. Без документов, без денег, без связи.
– Деньги есть, – Искра похлопала по своему рюкзачку. – У меня там заначка была. Несколько старых советских рублей. Дедушка дал на мороженое когда-то. Говорил, на черный день. Кажется, он наступил.
– Советские рубли здесь уже не ходят, – вздохнул Кирилл. – Здесь уже… другие деньги. И другие правила.
– А какие правила? – с любопытством спросила Искра.
– Правило одно: выживает сильнейший. Или хитрейший. Эпоха дикого капитализма и больших возможностей… для тех, кто не боится рисковать.
– Похоже на нашу «Горбушку», только в масштабах всей страны, – усмехнулась Искра. – Ну что ж. Не пропадем. У нас есть голова на плечах, паяльник и… – она достала из рюкзака тетрадь деда. – …и, возможно, ключ к чему-то большему.

Они осторожно выглянули из подворотни на улицу. Это была типичная московская улица девяностых: разбитый асфальт с лужами, обшарпанные фасады домов с хаотично налепленой рекламой («КУПЛЮ ВАУЧЕР ДОРОГО», «LОТОК ПРОДАЖА 24 ЧАСА», «ВИДЕО САЛОН НОВИНКИ»), редкие припаркованные автомобили – в основном старые «Жигули» и «Москвичи», но попадались и первые иномарки – угловатые «Мерседесы» и «БМВ» с тонированными стеклами. По тротуару спешили люди – одетые кто во что горазд: потертые кожаные куртки, спортивные костюмы «Адидас» (часто поддельные), несуразные пиджаки малинового цвета, джинсы-варенки, как у Искры. Лица у людей были хмурые, озабоченные. Никакого неонового оптимизма Госкомхронсига. Только серая реальность переходного периода.

– Да уж, – пробормотала Искра. – Атмосферненько. Как в старом голо-фильме про бандитов. Куда пойдем?
– Сначала надо привести себя в порядок, – решил Кирилл. – И как-то… замаскироваться. Наш вид слишком привлекает внимание. Особенно мой плащ. Потом – найти какое-нибудь жилье. Хотя бы временное. И еду. А потом… будем думать, как вернуться. Или как здесь освоиться.
– А как вернуться? – спросила Искра. – Автомат «Морской Бой» мы с собой не прихватили.
– Не знаю, – признался Кирилл. – Может быть, в записях твоего деда есть подсказки? Или… может быть, мы сможем собрать новый хронорезонатор? У меня есть кое-какие детали. – Он похлопал по своему дипломату. – Правда, без кристалла…
– Кристалл… – Искра задумчиво посмотрела на свои руки. – Мне кажется… я чувствую его. Слабое эхо. Как будто… он где-то здесь. В этом времени. Или его фрагмент.
– Здесь? Но как? – удивился Кирилл.
– Не знаю. Может, когда портал схлопывался… его раскидало по разным временам? Или… он сам выбрал это время? Он же… живой. Почти.

Эта мысль показалась Кириллу безумной, но после всего пережитого он уже был готов поверить во что угодно. Если кристалл или его часть действительно находится где-то здесь, в этой серой, аналоговой Москве девяностых… это меняло все. Это давало им цель. И надежду.

– Ладно, – сказал он решительно. – План такой. Ищем место, где можно переодеться и раздобыть местную валюту. Потом – ищем следы кристалла. Ты сможешь… его почувствовать, если мы будем близко?
– Попробую, – кивнула Искра. – Он… как будто зовет меня. Тихонько. Как сверчок за печкой.

Они вышли из подворотни и смешались с толпой. Кирилл снял свой футуристический плащ и сунул его в дипломат, оставшись в обычном сером свитере и брюках – вполне типичная одежда для инженера и в этом времени. Искра со своими джинсами и футболкой «Кино» вообще идеально вписывалась в местный колорит.

Первая проблема – деньги. Кирилл вспомнил, что в девяностые процветали «толкучки» и стихийные рынки, где можно было продать или обменять что угодно. Он огляделся в поисках чего-то похожего. Недалеко, у выхода из метро с надписью «Комсомольская», действительно толпился народ, продавая с рук всякую мелочевку: сигареты поштучно, старые книги, значки, кассеты с музыкой, какую-то одежду.
– Попробуем здесь, – сказал Кирилл. – У меня есть… кое-что на обмен.

Он достал из дипломата свой служебный коммуникатор «Электроника-Пульс». По меркам этого времени – настоящий артефакт из будущего. Плоский, сенсорный, с голографическим интерфейсом. Правда, без квантовой сети он был практически бесполезен – ни связи, ни доступа к инфополю. Но выглядел внушительно.
– За сколько можно продать… вот такую штуку? – спросил он у ближайшего мужичка в кепке, торговавшего старыми часами «Победа».
Мужичок взял коммуникатор, повертел в руках, потыкал пальцем в экран.
– А чо это? Пейджер, что ль? Или калькулятор хитрый? Японский?
– Почти, – уклончиво ответил Кирилл. – Персональный органайзер. С памятью. Будущего образца. Эксклюзив.
– М-да… – мужичок почесал в затылке. – Штука видная. Но батарейка сядет – и чо с ней делать? Ладно, дам… пятьдесят тыщ. Рублями. Новыми.
– Пятьдесят тысяч? – Кирилл понятия не имел, много это или мало.
– Пятьдесят «зеленых»! – раздался вдруг уверенный голос рядом. К ним подошел молодой парень в кожаной куртке и с цепким взглядом. – Давай сюда, братан. Я заберу. Вещь!

Парень ловко выхватил коммуникатор у мужичка, сунул Кириллу в руку пачку мятых зеленых бумажек с портретами американских президентов и тут же растворился в толпе. Мужичок в кепке только крякнул и развел руками.
– Ну вот. А говорил – пятьдесят тыщ… Эх, молодежь!
Кирилл растерянно смотрел на пачку долларов. Пятьдесят долларов… Вроде бы, в девяностые это были неплохие деньги. По крайней мере, на первое время должно хватить.
– Ну что, первый капитал заработали, – улыбнулась Искра. – Куда теперь? За шаурмой? Пахнет вкусно.
– Сначала – одежда, – решил Кирилл. – И карта города. Бумажная. Чтобы не заблудиться в этом… аналоговом раю.

Они нашли неподалеку вещевой рынок, раскинувшийся прямо на площади у Казанского вокзала. Здесь было еще более шумно и хаотично, чем на «Горбушке». Палатки, лотки, тюки с товаром, крики зазывал на всех языках бывшего СССР. Они купили Кириллу простую куртку-«аляску» и джинсы, а Искре – теплый свитер и шапку, чтобы ее яркие волосы не так бросались в глаза. Нашли и карту Москвы – старую, потрепанную, но вполне подробную. И наконец, купили две обжигающе горячие шаурмы у колоритного кавказца с золотым зубом.

– Ну вот, – сказал Кирилл, откусывая кусок лаваша с мясом и овощами. Вкус был непривычно натуральным после синте-еды его времени. – Мы почти местные. Осталось найти ночлег и… начать поиски. Куда зовет тебя твой внутренний компас, Искра?
Искра прикрыла глаза, дожевывая шаурму.
– Странно… Сигнал слабый, но… он идет откуда-то… с запада. Из центра. Район… Арбата? Или Остоженки? Там, где старые дома… переулки… Что-то… тихое. Заброшенное.
– Арбат… Остоженка… – Кирилл развернул карту. – Это совсем рядом. Пойдем пешком? Заодно город посмотрим. Эпоху прочувствуем.

И они пошли. Пошли по Москве девяностых, по ее грязным, разбитым, но полным какой-то дикой, необузданной энергии улицам. Мимо роскошных витрин первых бутиков и обшарпанных подъездов с кодовыми замками. Мимо стихийных митингов у Белого Дома и очередей в первый «Макдональдс». Мимо дорогих иномарок с «блатными» номерами и стареньких троллейбусов, набитых усталыми людьми. Мимо надежды и отчаяния, богатства и нищеты, свободы и хаоса.

Глава 9: Лабиринты Старого Арбата и Призрак Кристалла

Лабиринт арбатских переулков встретил их тишиной, нарушаемой лишь шорохом дождя по ржавым крышам и далеким гулом Садового кольца. Здесь время текло иначе, гуще, словно неохотно покидая старые дворянские особняки с облупившейся лепниной и заколоченными окнами. Пахло сырым кирпичом, кошками и тлеющими осенними листьями. Редкие фонари отбрасывали желтые, неверные пятна света на мокрый асфальт, где валялись пустые пачки из-под сигарет «Ява» и «Друг».

– Сюда, – прошептала Искра, указывая на узкую арку, ведущую в темный двор-колодец. – Зов… он где-то здесь. Становится сильнее. Как будто… резонирует с камнями.
Кирилл поежился, плотнее запахивая свою новую куртку-«аляску». Место было мрачным и неуютным. Ощущение заброшенности смешивалось с чувством, будто за ними наблюдают из темных окон.
– Ты уверена? Может, это просто… эхо? Старые энергии?
– Нет, – Искра решительно тряхнула головой, сбивая капли дождя с вязаной шапки. – Это он. Я его чувствую. Он… боится? Или… прячется?

Они вошли во двор. Он был завален строительным мусором, битым кирпичом и ржавыми остовами какой-то мебели. В центре двора росло чахлое дерево, похожее на скрюченную руку. Напротив арки, в глубине двора, чернел провал подъезда старого доходного дома. Большинство окон были разбиты или забиты фанерой, но на третьем этаже одно окно было целым и, кажется, за ним виднелся слабый свет.
– Там? – спросил Кирилл, кивая на подъезд.
Искра прикрыла глаза, сосредоточившись.
– Да… Сигнал идет оттуда. С верхних этажей. Он… очень странный. Пульсирующий. Как будто кто-то пытается его… заглушить. Или использовать.

Они подошли к подъезду. Массивная деревянная дверь с остатками резных украшений была приоткрыта. Изнутри пахнуло затхлостью, мышами и чем-то еще – едва уловимым, знакомым Кириллу запахом озона, который бывает после работы высоковольтного оборудования.
– Осторожно, – прошептал Кирилл, заглядывая внутрь. – Похоже, мы здесь не одни.

В подъезде было темно и тихо. Лестница с выбитыми ступенями и облезлыми чугунными перилами уходила вверх, во мрак. На стенах виднелись следы былой роскоши – остатки лепнины, потускневшая позолота, но все было покрыто слоем грязи и копоти. Кое-где валялись пустые бутылки, шприцы, старые газеты. Типичный московский подъезд эпохи перемен.
– Как в фильме ужасов, – пробормотала Искра, теснее прижимаясь к Кириллу. Он почувствовал ее легкую дрожь.
– Не бойся, – сказал он как можно увереннее, хотя у самого по спине бежали мурашки. – Мы же инженеры. Нас голыми руками не возьмешь. У тебя есть твой… излучатель?
– Ага, – кивнула Искра, похлопывая по рюкзаку. – Батарейки «Крона», правда, старые. Но на пару раз хватит. А у тебя? Дипломат с будущим?
– Кое-что есть, – Кирилл похлопал по своему дипломату. – Туннельные диоды, фазовращатель… Если найдем источник питания, можно будет собрать… детектор посильнее. Или что-нибудь для самообороны. Ладно, пошли. Тихонько.

Они начали подниматься по лестнице, стараясь ступать как можно тише. Скрип прогнивших ступеней гулко отдавался в тишине. На площадке второго этажа они увидели на стене свежую надпись, сделанную баллончиком с краской: «ЭМО НЕ УМЕРЕТ! ПОРТАЛ ЗДЕСЬ!». Рядом была нарисована кривая спираль.
– Портал? – прошептала Искра. – Они тоже… знают?
– Или просто совпадение, – так же шепотом ответил Кирилл. – Местные сумасшедшие. В каждом времени таких хватает.

На третьем этаже было чуть светлее. Из-под двери одной из квартир пробивалась узкая полоска света и доносились… звуки. Странная, тягучая электронная музыка, похожая на эмбиент из его времени, смешанная с треском и гудением. И запах озона стал сильнее.
– Здесь, – кивнула Искра. – Сигнал идет отсюда. Очень сильный. И… искаженный. Будто его пытаются… модулировать.
Кирилл прислушался. Музыка была гипнотической, завораживающей. Треск напоминал работу искрового разрядника или старого рентгеновского аппарата. Что там могло происходить? Кто мог жить в заброшенном доме и слушать такую музыку, используя высоковольтное оборудование?

Он осторожно толкнул дверь. Она не была заперта. Щель приоткрылась, и они смогли заглянуть внутрь.

Глава 10: Квартира Номер Ψ и Теплый Ламповый Эмбиент

Квартира была огромной и почти пустой. Высокие потолки с обвалившейся лепниной, голые стены с ободранными обоями, паркетный пол, заваленный мусором и старыми журналами – «Птюч», «ОМ», «Техника – Молодежи»… В центре единственной комнаты, освещенной тусклым светом нескольких гирлянд из синих светодиодов (откуда они здесь?), стояла странная конструкция.

Это был гибрид старого лампового усилителя «Прибой», катушечного магнитофона «Олимп-005» и какого-то самодельного устройства с множеством медных катушек, вакуумных конденсаторов и неоновых индикаторов, мерцающих в такт музыке. Все это было соединено толстыми кабелями с антенной, сделанной из велосипедного колеса и прикрученной к оконной раме. От установки исходил тот самый гул, треск и запах озона. Музыка лилась из больших колонок «Электроника 100АС», расставленных по углам комнаты.

А рядом с установкой, в старом продавленном кресле, спиной к ним, сидел человек. Длинные спутанные волосы, черная толстовка с капюшоном, натянутым на голову. Он мерно покачивался в такт музыке, держа в руках что-то похожее на джойстик от старой игровой приставки «Dendy», подключенный проводами к центральному блоку установки.

Но самое главное – на вершине установки, в фокусе медных катушек, на подставке из черного эбонита, лежал он. Кристалл. Вернее, его осколок. Небольшой, размером с кулак, неправильной формы, но безошибочно узнаваемый по характерному внутреннему свечению – слабому, пульсирующему голубому огню. И этот огонь тоже мерцал в такт музыке и треску.

– Вот он! – выдохнула Искра, хватая Кирилла за руку. Ее пальцы были холодными.
– Тише! – прошипел Кирилл. Человек в кресле не двигался, казалось, он полностью поглощен музыкой и созерцанием кристалла.

Они осторожно вошли в комнату, стараясь не шуметь. Мусор хрустел под ногами. Музыка обволакивала, создавая странное, потустороннее ощущение. Кирилл узнал трек – это была одна из композиций Aphex Twin, электронного музыканта, популярного как раз в середине девяностых. Только звучала она… иначе. Глубже, объемнее, с какими-то дополнительными слоями звука, которых не было в оригинале. Как будто установка не просто воспроизводила музыку, а… смешивала ее с эхом времени, исходящим от кристалла.

– Кто здесь? – раздался вдруг голос из кресла. Глухой, безэмоциональный, слегка искаженный, будто пропущенный через вокодер. Человек не обернулся. – Пришли на… сеанс? Или за… артефактом?

Кирилл и Искра замерли.
– Мы… – начал было Кирилл, но не знал, что сказать.
– Неважно, – прервал их голос. – Все приходят за ним. За… камнем грез. За эхом сингулярности. Но он… мой. Я его нашел. Я его… настроил. Он поет мне. Показывает… другие миры. Слышите?

Музыка стала громче, треск усилился. Голубое свечение кристалла стало ярче, пульсируя в бешеном ритме. У Кирилла закружилась голова, перед глазами поплыли цветные пятна. Он почувствовал, как реальность вокруг начинает истончаться, вибрировать.
– Осторожно! – крикнула Искра. – Он… перегружает его! Кристалл может… взорваться! Или открыть… не то, что нужно!

Человек в кресле медленно повернул голову. Капюшон упал, открывая лицо. Это был молодой парень, лет двадцати, с бледным, изможденным лицом, темными кругами под глазами и совершенно пустым, отсутствующим взглядом. Зрачки были неестественно расширены. На шее у него висел амулет – та самая спираль, нарисованная на стене внизу.
– Не мешайте… – прошептал он. – Мы почти… там. За гранью. Где… вечный рейв… и розовые слоны… летают сквозь… неоновые туманности…

Он снова повернулся к установке и нажал какую-то кнопку на джойстике. Раздался оглушительный визг и скрежет. Кристалл вспыхнул ослепительно, заливая комнату белым светом. Установка затряслась, из нее посыпались искры.
– Он сейчас все разрушит! – закричала Искра. – Надо его остановить!

Кирилл бросился к установке. Нужно было ее обесточить. Он увидел толстый кабель питания, идущий к розетке на стене. Розетка была старая, бакелитовая, с выломанной крышкой. Кирилл рванул кабель из стены.

Раздался хлопок, посыпались искры. Музыка и гул резко оборвались. Кристалл погас, оставив после себя лишь слабое остаточное свечение. Установка затихла. Парень в кресле обмяк, уронив джойстик.

В наступившей тишине стало слышно, как тяжело дышат Кирилл и Искра. И еще… звук шагов на лестнице. Быстрых, тяжелых шагов. Кто-то поднимался наверх.
– Быстро! Хватай кристалл! – крикнул Кирилл Искре. – А я… попробую их задержать!

Искра подбежала к остывающей установке и осторожно взяла в руки осколок кристалла. Он был теплым и слабо вибрировал.
– Есть! – сказала она, пряча его в рюкзак.

В этот момент дверь квартиры с грохотом распахнулась, и в комнату ворвались трое. Двое крепких парней в черных кожаных куртках и спортивных штанах, с бритыми затылками и злыми глазами. Типичные «быки» из девяностых. А впереди них – фигура повыше, в длинном черном плаще и широкополой шляпе, надвинутой на глаза. Лица под шляпой не было видно, но что-то в этой фигуре показалось Кириллу знакомым и одновременно чужеродным.
– А вот и наши голубчики, – пророкотал один из «быков», разминая кулаки. – Игрушки наши решили прибрать? Нехорошо. Хозяин будет недоволен.
– Отдайте камень, – сказал человек в шляпе. Голос был низким, ровным, почти без интонаций. Но в нем слышалась скрытая угроза. – И тогда, возможно, вы уйдете отсюда живыми. Возможно.

Кирилл встал между ними и Искрой.
– Мы ничего вам не должны. Это… просто кусок стекла. Мы случайно зашли.
– Не надо врать, инженер Зворыкин, – сказал человек в шляпе, и Кирилл похолодел. Откуда он знает его имя? – Мы знаем, кто вы. И знаем, что у вас. Отдайте артефакт. Он нужен… для восстановления баланса.

Человек поднял голову, и свет упал на его лицо. Это был… Нестеренко? Но какой-то другой. Глаза горели холодным, нечеловеческим огнем. На лице не было ни морщинки, кожа казалась неестественно гладкой, как пластик. А на лацкане его плаща блестел знакомый значок – пятиконечная звезда в круге. Символ Корпуса Вечности? Или ГББ?
– Всеволод Максимович? – недоверчиво прошептала Искра. – Это вы? Что с вами?
– Я – тот, кто следит за порядком во времени, – ответил Нестеренко-не-Нестеренко. – А вы – аномалия. Опасный элемент хаоса. Ваш кристалл – ключ к нестабильности. Он должен быть изъят и помещен под контроль. Сопротивление бесполезно.

«Быки» двинулись вперед, угрожающе поигрывая кастетами. Кирилл отступил на шаг, заслоняя Искру. Что делать? Бежать некуда. Драться с этими тремя – бесполезно. Разве что…

Он вспомнил про экспериментальный нейтрализатор аномальных полей, который дал ему Бобров. Он все еще лежал в дипломате. Нейтрализатор был разработан для подавления темпоральных искажений, но Бобров говорил, что у него есть… побочные эффекты. Особенно на органику, подвергшуюся хроновоздействию. А Нестеренко явно подвергся… чему-то.
– Искра, твой излучатель! – крикнул Кирилл, открывая дипломат и лихорадочно ища свинцовый контейнер. – Целься в быков! А я займусь… главным!

Искра не растерялась. Она выхватила свой самодельный приборчик, похожий на фен для волос с прикрученной к нему параболической антенной, и нажала кнопку. Раздался пронзительный ультразвуковой писк. «Быки» схватились за головы, их лица исказились от боли, и они повалились на пол, корчась в судорогах.

Нестеренко-не-Нестеренко лишь слегка поморщился.
– Примитивные технологии. Не остановят прогресс.

Он поднял руку, и в ней материализовался знакомый бластер «Луч-3М». Кирилл нашел контейнер, открыл его и выхватил нейтрализатор – небольшое устройство, похожее на пульт от телевизора с короткой антенной. Он направил его на Нестеренко и нажал единственную кнопку.

Устройство загудело, антенна вспыхнула фиолетовым светом. Нестеренко дернулся, будто от удара током. Его фигура замерцала, пошла рябью, как изображение на старом кинескопе.
– Что… ты… делаешь?.. – прохрипел он. – Это… нестабильный… артефакт!.. Прекрати!..

Но Кирилл не отпускал кнопку. Фигура Нестеренко начала распадаться, слоиться. На мгновение проступило его прежнее, человеческое лицо – испуганное, страдающее. Потом – снова холодная маска агента времени. Потом – что-то еще, темное, бесформенное, с множеством глаз…
– Бежим! – крикнул Кирилл Искре, пятясь к окну. – Пока оно не… собралось обратно!

Он схватил Искру за руку, разбил локтем стекло в окне и выпрыгнул на пожарную лестницу, которая шла вдоль стены дома. Искра прыгнула следом. В комнате позади них раздался рев, полный боли и ярости, и ослепительная вспышка света.

Глава 11: Пожарная Лестница в Ночь и Ржавый Вкус Свободы

Ржавая пожарная лестница под их ногами угрожающе скрипела и шаталась. Внизу – три этажа пустоты и мокрый асфальт двора-колодца. Наверху, в разбитом окне квартиры, бушевал неровный, пульсирующий свет, оттуда доносились нечеловеческие вопли и треск разрядов. Что бы там ни происходило с Нестеренко-не-Нестеренко, оставаться рядом было смертельно опасно.
– Вниз! Быстрее! – крикнул Кирилл, начиная спуск.

Лестница была скользкой от дождя, перекладины проржавели и грозили обломиться под весом. Они спускались как можно быстрее, цепляясь за холодный металл. Сердце колотилось где-то в горле. Кирилл чувствовал, как дрожит рука Искры, которую он все еще сжимал.
– Держись! – подбадривал он ее. – Мы почти у цели!

Когда они были уже на уровне второго этажа, одна из перекладин под ногой Кирилла с оглушительным скрежетом обломилась. Он потерял равновесие и полетел вниз, успев только крикнуть. Но Искра не отпустила его руку. Она удержалась сама и из последних сил вцепилась в его куртку, не давая упасть. Он повис, болтая ногами в воздухе, всего в нескольких метрах от земли.
– Кирилл! – выдохнула она, ее лицо было бледным от напряжения. – Тяжелый ты! Как мешок с картошкой будущего!

Кирилл посмотрел вверх. Она держала его из последних сил, ее пальцы побелели. Еще немного – и она не выдержит.
– Отпусти! – крикнул он. – Падать невысоко! Спасайся сама!
– Ни за что! – упрямо мотнула она головой. Рыжая прядь выбилась из-под шапки и прилипла к мокрому лбу. – Мы же… команда! ХалиГали! Паратрупер! Вместе до конца!

В ее глазах, несмотря на страх и напряжение, блеснул знакомый озорной огонек. И в этот момент, вися между небом и землей, под вопли трансформирующегося агента времени, глядя в ее зеленые глаза, Кирилл вдруг почувствовал что-то… теплое. Не просто благодарность за спасение. Что-то большее. Какое-то странное, неуместное, но острое чувство единения. Словно эта безумная ситуация, эта ржавая лестница, этот город из прошлого – все это было лишь декорацией для чего-то важного, происходящего между ними двумя.

– Давай! Тяни! – крикнул он, подтягиваясь на руках и пытаясь нащупать ногой уцелевшую перекладину.

Сверху, из окна третьего этажа, вырвался столб фиолетового пламени. Лестница над ними начала плавиться.
– Прыгаем! – крикнула Искра.

Они отпустили руки и вместе рухнули на кучу строительного мусора во дворе. Приземление было жестким, но обошлось без серьезных травм – мусор смягчил удар. Они быстро вскочили на ноги, отряхиваясь.
– Цела? – спросил Кирилл, осматривая Искру.
– Вроде да, – ответила она, потирая ушибленный локоть. – А ты?
– Жить буду, – он посмотрел наверх. Из окна все еще вырывались всполохи энергии, но вопли стихли. – Похоже, нейтрализатор… сработал. Или… перегрузил его. Надо убираться отсюда, пока не пришла… следующая версия.

Они бросились к арке, ведущей из двора. Выбежав на улицу, они не остановились, а побежали дальше, по темным, пустынным переулкам, подальше от проклятого дома. Дождь усилился, смывая грязь и, казалось, саму память о пережитом ужасе.

Они бежали, пока не выдохлись. Остановились под козырьком какого-то закрытого магазина с вывеской «Продукты 24», чтобы перевести дух. Они промокли до нитки, замерзли, но были живы. И кристалл был у них.
– Ну и ночка, – сказала Искра, тяжело дыша и пытаясь пригладить мокрые волосы. – Сначала псих-меломан, потом киборг-Нестеренко… Что дальше? Вторжение боевых треножников из «Войны миров»?
– Надеюсь, нет, – Кирилл прислонился к холодной витрине. Адреналин постепенно отступал, оставляя после себя усталость и ноющую боль в ушибленных местах. Он посмотрел на Искру. Она выглядела измученной, но глаза ее горели азартом. – Спасибо, что спасла меня. Там… на лестнице.
– Ерунда, – отмахнулась она, но щеки ее слегка покраснели. – Ты бы сделал то же самое. Мы же… команда.
– Команда, – повторил Кирилл. Он протянул руку и убрал мокрую прядь с ее лба. Пальцы на мгновение коснулись ее холодной кожи. Она вздрогнула, но не отстранилась. Их взгляды встретились. В тусклом свете уличного фонаря ее глаза казались особенно глубокими и зелеными. Дождь шумел вокруг них, создавая хрупкий кокон интимности посреди враждебного города.

Момент растянулся. Казалось, сейчас должно что-то произойти. Что-то важное. Но тут рядом с резким визгом тормозов остановилась милицейская «Волга» с синей полосой и мигалкой на крыше. Дверцы распахнулись, и из машины вышли двое милиционеров в серых шинелях и ушанках.
– Стоять! Руки за голову! – рявкнул один из них, постарше, с усталым лицом и красным носом. – Ваши документики! Чего это мы тут в ночи околачиваемся?

Кирилл и Искра переглянулись. Вот и следующая проблема. Приехали.
– Документики… дома забыли, товарищ сержант, – попытался улыбнуться Кирилл как можно беззаботнее. – Просто гуляем. Погода хорошая. Романтика.
– Романтика? – хмыкнул второй милиционер, помоложе, с цепким взглядом. Он обошел их, внимательно осматривая. – А чего это вы такие мокрые и грязные? Испуганные какие-то? Может, вы из того дома, где только что… бабахнуло? Соседи звонили, говорят, там спецэффекты, как в Голливуде.
– Бабахнуло? Не слышали, – пожал плечами Кирилл. – Мы с другого района.
– А ну-ка, дыхни! – потребовал старший сержант. Кирилл дыхнул. – Трезвый… Странно. А ты, красавица? Тоже трезвая? Испуганная только. Что у тебя в рюкзаке? А ну, показывай!

Искра покрепче прижала к себе рюкзак, где лежал кристалл.
– Ничего особенного! Личные вещи! Не имеете права!
– Права мы тут устанавливаем! – рявкнул молодой. – Показывай, кому говорят! Или в отделение проедем, там разберемся!

Ситуация становилась критической. Попасть в отделение милиции девяностых с кристаллом из будущего и без документов – это был верный путь к большим неприятностям. Или прямиком обратно… к тем, от кого они только что сбежали.

Кирилл лихорадочно соображал. Что делать? Денег, чтобы откупиться, у них почти не осталось. Убежать? Вряд ли получится. Применить силу? У Искры излучатель разрядился, а нейтрализатор… он не был уверен, как он подействует на обычных людей.

И тут он заметил краем глаза что-то в витрине магазина, к которой прислонился. Это был рекламный плакат. На нем – улыбающаяся девушка в кокошнике предлагала попробовать новый йогурт «Био-Макс – Заряд Энергии на Весь День!». А под плакатом, на полке среди пустых бутылок из-под пива «Балтика», лежал… старый номер журнала «Юный Техник». Обложка была потрепанной, но узнаваемой. И на ней была схема… простого электрошокера из пьезозажигалки и трансформатора от фотовспышки.

Идея! Рискованная, безумная, но, возможно, единственная.
– Товарищи милиционеры, – сказал Кирилл как можно спокойнее, делая шаг к витрине. – Вы правы. Мы немного… напуганы. Там, в переулке… хулиганы пристали. Еле отбились. Вот, даже… куртку порвали. – Он незаметно зацепился курткой за острый угол витрины и дернул, имитируя разрыв. – Может, вы их поищете? Они туда побежали! Высокие такие, в спортивных костюмах!

Пока милиционеры недоверчиво смотрели в указанном им направлении, Кирилл молниеносно разбил витрину локтем (хорошо, что стекло было тонким и дешевым), схватил журнал и валявшуюся рядом одноразовую зажигалку с пьезоэлементом.
– Стоять! Что ты делаешь?! – заорал старший сержант, хватаясь за кобуру.

Но Кирилл уже действовал. Используя знания, почерпнутые из сотен статей в «ЮТ» и «Моделисте», и врожденную инженерную смекалку, он за несколько секунд выломал пьезоэлемент из зажигалки, нашел в своем дипломате небольшой конденсатор и пару кусков провода (всегда носил с собой на всякий случай), быстро соединил их по памяти, используя контакты на корпусе нейтрализатора как импровизированный разрядник. Получилось грубо, опасно, но должно было сработать.
– Искра! Беги! – крикнул он, поднимая свое самодельное «оружие». – Встретимся… там же! У розового слона!

И он нажал на кнопку пьезоэлемента, направляя разрядник в сторону милиционеров.

Глава 12: Искра в Неоновой Тьме

Раздался сухой треск, и с кончиков проводов, которые Кирилл направил на милиционеров, сорвался сноп голубоватых искр. Эффект был неожиданным. Старший сержант дернулся, его глаза закатились, и он мешком повалился на мокрый асфальт, роняя табельный «Макаров». Молодой успел отскочить, но разряд, похоже, прошел по луже под его ногами. Он дико взвыл, его тело выгнулось дугой, волосы встали дыбом, а милицейская рация на поясе зашипела, вспыхнула и сдохла с громким хлопком. Мигалка на крыше «Волги» замигала в сумасшедшем ритме, а потом погасла.

– Работает! – выдохнул Кирилл со смесью ужаса и восторга. Схема из «ЮТ» не подвела!
– Ты… ты их убил?! – испуганно спросила Искра, глядя на распростертые тела.
– Нет! Просто… оглушил. На время. Надеюсь. Бежим!

Он схватил ее за руку, и они снова бросились бежать, ныряя в ближайший темный переулок. Позади осталась погасшая милицейская машина и два неподвижных тела на мокром асфальте под равнодушным светом фонаря.

Они бежали без оглядки, петляя по лабиринту улиц и дворов. Дождь превратился в ливень, холодный и безжалостный. Улицы стали совершенно пустынными, даже редкие окна не светились. Но чувство погони не покидало. Только теперь это была не просто милиция. Что-то еще шло за ними. Невидимое, но ощутимое.

Тени в подворотнях казались слишком густыми, слишком черными. Они двигались, извивались, принимая формы, которые не должны были существовать в трехмерном пространстве. Углы зданий – старых доходных домов и даже безликих советских «коробок» – казались неправильными, острыми там, где должны быть тупыми, и наоборот. Линии крыш изламывались под невозможными, неевклидовыми углами, будто сама геометрия города сходила с ума под воздействием чего-то чужеродного.

Из вентиляционных решеток подвалов доносился тихий, ритмичный скрежет, похожий на стрекот тех механических пауков из катакомб «Рубежа». А иногда на порывах ветра доносился шепот – неразборчивый, многоголосый, говорящий на языке, от которого стыла кровь и волосы вставали дыбом. Шепот обещал… что-то. Распад. Пустоту. Бесконечный холод космоса между звездами, где плавают слепые, безумные боги Лавкрафта, только завернутые в кумачовые знамена и бормочущие цитаты из Ленина наоборот.

– Ты… ты это слышишь? – спросила Искра, ее голос дрожал. Она оглядывалась по сторонам широко раскрытыми глазами, в которых отражался первобытный ужас.
– Слышу, – глухо ответил Кирилл. Он тоже чувствовал это. Нарастающее безумие, просачивающееся сквозь трещины в реальности. Кристалл в рюкзаке Искры слабо завибрировал, отзываясь на этот зов извне. – Похоже, наша возня с Нестеренко и кристаллом… разбудила что-то древнее. Или привлекло. То, что спало под Москвой. Или… между мирами.
– Хронофаги? Серые Тени? – вспомнила Искра слова Нестеренко.
– Или что похуже, – Кирилл поежился. – Что-то, для чего мы – просто плесень на хлебе времени. Легкая закуска.

Они выбежали на набережную Москвы-реки. Вода была черной, маслянистой, и в ней отражались багровые сполохи далеких гроз… или это были не грозы? Казалось, сама река смотрит на них тысячами невидимых глаз из глубины. На противоположном берегу чернели силуэты сталинских высоток, но и они выглядели искаженными, зловещими, их шпили царапали низкое небо, как когти чудовищ.

– Куда нам идти? – спросила Искра, ее голос был почти неслышен за шумом дождя и ветра. – Мы заблудились. И оно… оно везде!
Кирилл посмотрел на карту, которую успел сунуть в карман. От воды она размокла, буквы расплылись. Но он примерно помнил направление. «Горбушкин Рубеж» был где-то на западе. А под ним – катакомбы. И тот странный диспетчер в сияющих очках. Единственный, кто, возможно, мог им помочь. Или хотя бы снова открыть портал.
– Туда! – он указал вдоль набережной, на запад. – Обратно. К «Рубежу». К тому… диспетчеру. Может быть, он знает, как это остановить. Или как убраться отсюда подальше. В другую реальность. В любую!

Они побежали вдоль реки, подгоняемые страхом и ледяным ветром. Мир вокруг них становился все более сюрреалистичным. Фонари мигали, искажая тени. Редкие проезжающие машины казались призраками с пустыми глазницами фар. А шепот… шепот становился громче, настойчивее, он проникал прямо в мозг, обещая забвение и слияние с холодной, безразличной пустотой.

Впереди показался мост. Большой Каменный? Или Крымский? В этом искаженном мире было трудно понять. Но под мостом, у самой воды, чернел вход в какой-то коллектор или старый тоннель. Из него тянуло сыростью и знакомым запахом подземелий «Рубежа».
– Сюда! – крикнул Кирилл. – Может быть, это… путь вниз?

Они скатились по скользкому склону к воде и нырнули в темный зев тоннеля. Здесь было сухо, но пахло еще хуже – смесью тины, канализации и чего-то металлического. Они прошли вглубь, подальше от выхода, и остановились, прислушиваясь. Шум дождя и ветра остался снаружи. Здесь царила гулкая, давящая тишина, нарушаемая лишь звуком капающей воды. И… шепот здесь был тише. Словно толща бетона и земли немного экранировала их от безумия, царящего снаружи.

– Кажется… оторвались, – выдохнул Кирилл, прислоняясь к холодной, влажной стене.
– Надолго ли? – спросила Искра, садясь на корточки и обнимая свой рюкзак с кристаллом. Она дрожала – от холода или от страха, или от всего вместе.

Кирилл сел рядом с ней. Они были в полной темноте, если не считать слабого голубоватого свечения, пробивающегося сквозь ткань рюкзака Искры. Кристалл все еще вибрировал, как пойманная птица.
– Надо его как-то… успокоить, – сказал Кирилл. – Он как маяк для… них.
– Как? – спросила Искра. – Завернуть в фольгу из «Юного Техника»? У меня нет с собой.
– Нет… Может быть… если мы сосредоточимся? Попробуем… передать ему другие вибрации? Не страх, а… что-то еще?

Он не знал, сработает ли это. Это была чистая импровизация, основанная на словах Искры о том, что кристалл «живой» и реагирует на людей. Он положил руку на рюкзак, рядом с ее рукой. Почувствовал исходящее от кристалла тепло и мелкую дрожь. И еще он почувствовал дрожь ее пальцев под своей ладонью.

– Давай попробуем, – сказала она тихо.

Они закрыли глаза. Кирилл попытался отогнать мысли об ужасе снаружи, о погоне, о безумной геометрии города и шепоте из пустоты. Он попытался вспомнить что-то хорошее, спокойное. Образ из детства – летний день на даче, запах яблок, скрип качелей. Шум моря во время отпуска в Крыму. Удовлетворение от удачно собранной схемы…

Он почувствовал, как Искра рядом напряглась, тоже пытаясь сосредоточиться. О чем думала она? О своем дедушке? О старых журналах? О мечте поймать эхо Большого Взрыва?

Вибрация кристалла стала меняться. Она стала реже, глубже. Голубое свечение стало ровнее, спокойнее. И… кажется, шепот снаружи стал еще тише, почти неразличимым.
– Получается… – прошептала Искра, не открывая глаз.
– Да, – так же шепотом ответил Кирилл.

Он чувствовал ее дыхание рядом. Чувствовал тепло ее плеча, прижавшегося к его плечу. Чувствовал, как бьется ее сердце – все еще часто, но уже не так панически. Их руки по-прежнему лежали рядом на рюкзаке, почти касаясь.

Кирилл осторожно, боясь спугнуть момент, повернул голову к Искре. Она тоже повернулась к нему. В слабом голубом свете, исходящем от рюкзака, ее лицо казалось нереальным, выхваченным из тьмы. Глаза блестели. Мокрые волосы прилипли к щекам. На губах застыла капля дождевой воды.

Он медленно наклонился к ней. Она не отстранилась. Их губы встретились. Неуверенно, неловко сначала, потом – смелее. Это был поцелуй посреди апокалипсиса. Поцелуй, пахнущий дождем, озоном и отчаянием. Поцелуй, который был одновременно и бегством от ужаса, и вызовом ему. Маленький акт человеческого тепла и близости перед лицом безразличной, холодной вечности.

Когда они отстранились друг от друга, тяжело дыша, кристалл в рюкзаке светился ровным, спокойным голубым светом. А снаружи, за стенами тоннеля, выл ветер и лил дождь, но шепот из пустоты, казалось, совсем затих. По крайней мере, на время.

Глава 13: Послевкусие Апокалипсиса и План «Горбушка-2»

Поцелуй оборвался так же внезапно, как начался. Они отстранились, тяжело дыша, и несколько секунд просто смотрели друг на друга в слабом голубом свечении кристалла. Вокруг была темнота, тишина, нарушаемая лишь мерным капаньем воды где-то в глубине тоннеля, и гулкое биение их собственных сердец. Неловкость момента была почти осязаемой, густой, как кисель из ревеня из школьной столовой будущего.

– Э-э-э… – начал Кирилл, чувствуя, как горят уши (хорошо, что в темноте не видно). – Прости, я… не знаю, что на меня нашло. Наверное, адреналин. И… лавкрафтианский ужас способствует сближению. По Фрейду. Или по Лавкрафту.
– Ничего, – так же сбивчиво ответила Искра, отводя взгляд и поправляя несуществующую прическу. – Мне… не не понравилось. Просто… неожиданно. Учитывая обстоятельства. Монстры из иных измерений, погоня, девяностые… Не самая типичная обстановка для первого поцелуя.
– Он был… первый? – удивился Кирилл.
– Ну… такой. Осознанный, – она снова посмотрела на него, и в ее глазах блеснула искорка прежней дерзости. – До этого были только дурацкие эксперименты на школьных дискотеках под группу «Технология». Не считается. А этот… этот точно войдет в личный топ-3 самых странных событий в моей жизни. Сразу после сборки хронорезонатора и бегства из будущего.

Кирилл невольно улыбнулся. Ее способность сохранять иронию даже в такой ситуации обезоруживала. И притягивала.
– Ладно, – он тряхнул головой, возвращаясь к реальности. – Романтику отложим до лучших времен. Если они наступят. Что с кристаллом?
Искра посмотрела на рюкзак. Голубое свечение было ровным, спокойным. Вибрация почти прекратилась.
– Кажется… сработало. Он успокоился. Как будто… он слушает нас. Реагирует на… когерентность. Не обязательно на позитив, а на… сфокусированное состояние. Когда мы целовались… мы оба думали об одном и том же. Почти.
– Интересная гипотеза, – кивнул Кирилл. – Квантовая запутанность эмоций? Пси-резонанс? Надо будет почитать об этом… если выберемся. А пока – надо действовать. Шепот затих, но я не думаю, что те… твари… просто ушли пить чай с баранками времени. Они ищут. И рано или поздно найдут этот тоннель. Нам нужно к «Рубежу». К диспетчеру.
– Ты думаешь, он поможет? – с сомнением спросила Искра. – Он выглядел… как персонаж из глюков Нестеренко. Торговец воспоминаниями, розовые слоны… Может, он сам часть этого безумия?
– Может быть, – согласился Кирилл. – Но он единственный, кто знает проходы. И у него есть… портал. Или то, что его заменяет. Игровой автомат «Морской Бой» – это, конечно, дичь похлеще летающего балкона из Бирюлево, но он сработал один раз. Может, сработает и второй? Нам нужен выход. Из этого времени. Или хотя бы из этого города, пока он окончательно не превратился в филиал Р’льеха на Москве-реке.
– Согласна, – Искра решительно встала. – План «Горбушка-2: Возвращение Диспетчера». Как пойдем? Снова наверх? Там же… ужас.
– Нет, – Кирилл посмотрел вглубь темного тоннеля. – Попробуем здесь. Под землей. Эти коллекторы, старые линии метро, бомбоубежища… Они опутывают весь город. Наверняка есть проходы, ведущие к Филевскому парку. К «Рубежу». Помнишь, Нестеренко говорил про план? У меня его нет, но… у меня есть это.

Он достал из дипломата свой нейтрализатор. Батарея почти села после стычки с Нестеренко, но индикатор еще слабо светился.
– Это не только нейтрализатор, – пояснил Кирилл. – Это еще и детектор аномальных полей. Очень чувствительный. «Рубеж» сам по себе – мощная аномалия. А место, где сидит диспетчер – тем более. Я попробую настроить его на поиск… нужного резонанса. Что-то вроде… запаха карамели и старых аркадных игр. На низких частотах. По схеме из «Радио» за восемьдесят второй год, там описывали детектор геопатогенных зон на операционных усилителях К140УД7. Принцип похожий.

Он поколдовал с настройками нейтрализатора, подключив к нему пару проводов и небольшой ферритовый стержень из своего ремкомплекта. Прибор тихо загудел, на крошечном экране появились какие-то цифры и диаграмма.
– Есть сигнал! – сказал он через минуту. – Слабый, но устойчивый. Идет… примерно в ту сторону. – Он указал вглубь тоннеля. – Похоже, нам повезло. Этот коллектор – часть старой системы, ведущей на запад. Пошли?
– Пошли, – кивнула Искра, снова взваливая рюкзак на плечо. – Только… давай держаться вместе? На всякий случай. Вдруг опять геометрия начнет шалить или шепот вернется.

Кирилл кивнул. Он снова взял ее за руку. На этот раз это казалось совершенно естественным. Ее ладонь была маленькой и холодной, но ее прикосновение придавало уверенности. Они двинулись в темноту, освещая себе путь тусклым светом экрана нейтрализатора и слабым голубым сиянием кристалла в рюкзаке Искры.

Глава 14: Подземелья Москвы и ГОСТы на Пищевую Плесень

Тоннель оказался длинным и извилистым. Иногда он расширялся, превращаясь в гулкие залы с ржавыми вентилями и остатками какого-то оборудования, иногда сужался так, что приходилось идти боком. Они шли по щиколотку в вязкой жиже, стараясь не думать о том, что это может быть. Стены были покрыты склизкой плесенью самых невероятных расцветок – от ядовито-зеленой до фосфоресцирующе-фиолетовой.
– Интересно, – пробормотал Кирилл, освещая стену экраном нейтрализатора. – Эта плесень… она реагирует на излучение прибора. Как будто… живая. И структура у нее… фрактальная. Почти как в учебнике по синергетике. Может, это и есть местная форма жизни? По ГОСТу «Плесень Подвальная Особо Опасная П-ЗЗ»?
– Перестань, – поморщилась Искра. – От твоих шуточек еще страшнее становится. Давай лучше думать, как отсюда выбраться. Сигнал не пропадает?
– Нет, становится чуть сильнее, – ответил Кирилл, сверяясь с прибором. – Мы идем правильно. Но медленно. И… тут есть какие-то помехи. Странные всплески энергии. Как будто… что-то движется параллельно нам. В стенах? Или… в другом слое реальности?

Он не успел договорить, как пол под ногами содрогнулся. Где-то впереди раздался оглушительный грохот и скрежет металла. Воздух наполнился пылью.
– Обвал? – испуганно спросила Искра, прижимаясь к Кириллу.
– Или… что-то прорывается, – Кирилл направил луч света вперед. Тоннель впереди был завален грудой бетона и искореженных труб. Путь был отрезан. А из-за завала доносился знакомый ритмичный скрежет. И шепот. Он вернулся.

«…Близко… тепло… свет… голод…»

– Они обошли нас! – крикнул Кирилл. – Назад! Быстро!

Они развернулись и побежали обратно, спотыкаясь в темноте. Но сзади тоннель тоже начал меняться. Стены пошли волнами, потолок опускался, грозя раздавить их. Геометрия снова сходила с ума. Шепот звучал уже со всех сторон, он лез в уши, в мозг, пытаясь свести с ума.
– Мы в ловушке! – крикнула Искра. Кристалл в ее рюкзаке снова начал тревожно вибрировать и пульсировать ярче.

Кирилл лихорадочно огляделся. Слева в стене он заметил узкий боковой ход, прикрытый ржавой металлической решеткой, похожей на крышку вентиляционного люка.
– Сюда! – он подбежал к решетке и дернул. Она была закреплена намертво. Он ударил по ней ногой – бесполезно.

Скрежет и шепот приближались с обеих сторон. Тоннель искажался все сильнее, превращаясь в кошмарный калейдоскоп неправильных углов и движущихся теней.
– Не могу открыть! – в отчаянии крикнул Кирилл.
– А если… так? – Искра подбежала к нему, вытащила из рюкзака осколок кристалла и прижала его к решетке. – Он же… реагирует на металл? И на эмоции? Давай! Откройся! Пожалуйста!

Кристалл вспыхнул ослепительно. Металлическая решетка раскалилась докрасна, металл начал плавиться, капая на пол шипящими каплями. Через несколько секунд в решетке образовалась дыра, достаточная, чтобы пролезть.
– Получилось! – Искра отдернула руку с кристаллом, который теперь тускло мерцал, будто устав. – Быстрее! Лезем!

Кирилл первым протиснулся в дыру. За ней оказался узкий, почти вертикальный лаз, уходящий куда-то вверх. Он помог Искре пролезть следом. Как только они оказались внутри, дыра в решетке за ними начала затягиваться, словно рана, металл остывал и твердел. С той стороны раздался яростный скрежет и вой – их преследователи поняли, что добыча ушла.

– Куда теперь? – спросила Искра, переводя дыхание. Они стояли на крошечной площадке в полной темноте. Лаз уходил вверх, теряясь во мраке.
– Только вверх, – сказал Кирилл. – Похоже, это старый служебный ход. Может, выведет нас куда-нибудь… поближе к поверхности.

Они начали карабкаться вверх по ржавым скобам, вбитым в стену лаза. Подъем был долгим и трудным. Воздух становился все суше, запах плесени сменился запахом пыли и старого бетона. Наконец, они увидели впереди тусклый свет.

Они выбрались через люк в полу в какое-то помещение. Это был огромный, заброшенный зал с высокими сводчатыми потолками и рядами колонн. Посередине зала стояли… вагоны метро. Старые, синие, с надписью «Метрополитен имени В.И. Ленина». Но они стояли не на рельсах, а просто на бетонном полу, покрытом толстым слоем пыли. Окна вагонов были темными, двери закрыты.
– Что это? – удивилась Искра. – Заброшенная станция? Или… депо?
– Похоже на станцию-призрак, – сказал Кирилл, оглядываясь. – Одну из тех легендарных секретных станций Метро-2, про которые писали в «Технике – Молодежи». Правительственная линия? Или что-то еще?

Он посветил экраном нейтрализатора на стены. Они были покрыты странными барельефами: сцены строительства коммунизма смешивались с изображениями многоруких божеств, державших в руках серпы, молоты и… тентакли? А в центре одного из барельефов был знакомый символ – спираль в круге. Знак «Нулевого Элемента», о котором говорил Нестеренко.
– Они… знали? – прошептала Искра. – Те, кто строил это место? Про… все это?
– Возможно, – кивнул Кирилл. – Или… они сами были частью этого. Может, Госкомхронсиг и СоветВейв – это не первая попытка… упорядочить время? И не самая удачная.

Он снова посмотрел на экран нейтрализатора. Сигнал от «Рубежа» здесь был очень слабым, почти терялся. Но появился другой сигнал. Очень мощный. И шел он… из одного из вагонов метро. Вагона, стоявшего в самом центре зала.
– Там… что-то есть, – сказал Кирилл. – Что-то… резонирует. Почти как кристалл. Но… по-другому.
– Пойдем посмотрим? – предложила Искра. Ее любопытство, казалось, пересилило страх.
– Осторожно, – предупредил Кирилл. – Мне это не нравится. Слишком… тихо. И слишком… странно.

Они подошли к центральному вагону. Он ничем не отличался от других, таких же пыльных и заброшенных. Но когда Кирилл посветил внутрь через грязное окно, он увидел… свет. В глубине вагона что-то тускло светилось зеленым. И там кто-то сидел. Спиной к ним. В знакомой черной толстовке с капюшоном. Парень из квартиры на Арбате? Но он же… остался там? С Нестеренко?

Кирилл осторожно подергал дверь вагона. Она оказалась не заперта. Со скрипом отъехала в сторону, открывая проход внутрь. Зеленое свечение стало ярче. Оно исходило от старого переносного телевизора «Юность», стоявшего на сиденье. Экран показывал зеленый шум, но в центре его мерцало что-то вроде… глаза? Всевидящего ока из масонской символики, только зеленого и пульсирующего. А перед телевизором, на корточках, сидел тот самый парень-«эмо». Он не двигался, уставившись в экран.

– Эй! – тихо позвал Кирилл. – Ты… как сюда попал?
Парень медленно повернул голову. Лицо было таким же бледным и отсутствующим, но глаза… Глаза были полностью зелеными, без зрачков, и светились тем же потусторонним светом, что и экран телевизора.
– Он… зовет… – прошелестел парень голосом, который, казалось, шел не из его горла, а прямо из телевизора. – Зовет… домой… Заблудших детей… хаоса… Присоединяйтесь… к… великому… сигналу…

Зеленый глаз на экране расширился, заполняя все пространство. Из телевизора полился низкий, вибрирующий гул, который отдавался в костях. Кирилл почувствовал тошноту и головокружение. Он увидел, как Искра рядом с ним пошатнулась, ее лицо исказилось от боли. Кристалл в ее рюкзаке снова начал метаться, вспыхивая то голубым, то тревожно-зеленым.
– Ловушка! – крикнул Кирилл, хватая Искру и вытаскивая ее из вагона. – Это… передатчик! Он транслирует… их волю!

Они отбежали от вагона. Гул и зеленое свечение преследовали их. Парень в вагоне медленно поднялся и пошел к выходу, двигаясь, как марионетка. Его глаза горели зеленым огнем.
– Бесполезно… бежать… – шелестел его голос. – Сигнал… повсюду… Он… в тебе… Он… ждет…

Кирилл понял, что это правда. Что-то изменилось. После контакта с кристаллом, после встречи с Нестеренко, после шепота в тоннелях… они сами стали… носителями? Или… антеннами? Частичками этого безумия?

– Что… что нам делать? – Искра смотрела на него с отчаянием. Ее глаза тоже начали странно поблескивать в темноте.
– Бороться! – крикнул Кирилл. – Не давать ему… завладеть нами! Сосредоточься! Вспомни… что-нибудь хорошее! Музыку! Схемы! Поцелуй в тоннеле! Что угодно, только не слушай его!

Он сам попытался последовать своему совету. Сжал кулаки, зажмурился. Вспомнил запах канифоли в своей лаборатории. Вспомнил вкус галет со сгущенкой в подвале у Нестеренко. Вспомнил рыжие волосы Искры в свете кристалла. Вспомнил ее руку в своей.

Зеленый гул начал отступать. Мерцание в глазах Искры погасло, она снова стала собой. Парень-марионетка остановился на полпути, его зеленое свечение поблекло. Телевизор в вагоне зашипел, и глаз на экране схлопнулся.

– Кажется… помогло, – выдохнул Кирилл. – Но это… временно. Он… адаптируется. Нам нужно уходить отсюда. И найти… способ защититься. Или… очиститься.
– Диспетчер! – сказала Искра. – Только он! Он живет на границе миров, он должен знать, как… экранироваться. Или… как вырезать эту заразу.
– Да. К нему. Быстрее! – Кирилл снова посмотрел на свой прибор. – Сигнал «Рубежа»… он где-то… там! – Он указал на противоположный конец зала, где виднелся еще один темный проход. – Похоже, эта станция – пересадочный узел не только для правительства, но и для… других пассажиров.

Они бросились к выходу, оставив позади застывшую фигуру парня и погасший вагон-ретранслятор. Но чувство того, что часть безумия теперь навсегда останется с ними, не покидало. Они были заражены. И вопрос был лишь в том, смогут ли они найти лекарство, прежде чем превратятся в таких же марионеток зеленого сигнала.

Глава 15: Сердце Хаоса и Последний Патрон Диспетчера

Проход вывел их в еще один тоннель, но на этот раз он был явно более современным, хоть и таким же заброшенным. Бетонные стены, ряды потухших люминесцентных ламп, остатки каких-то кабельных каналов. И главное – сигнал от «Рубежа» здесь был четким и сильным. Они были близко.

– Кажется, это уже почти наша эпоха… то есть, не наша, а девяностых, – сказал Кирилл, разглядывая граффити на стенах – логотипы каких-то давно забытых музыкальных групп, политические лозунги времен перестройки, и снова – та самая спираль. – Похоже, мы поднялись почти на поверхность.

Тоннель закончился массивной стальной дверью, похожей на вход в бомбоубежище. Дверь была не заперта. Они толкнули ее и оказались… на «Горбушке». Вернее, под ней. В огромном гулком пространстве, заполненном рядами стеллажей с каким-то барахлом – старые компьютеры «Поиск», видеомагнитофоны «Электроника ВМ-12», коробки с дискетами, запчасти от неведомых механизмов. Это был склад? Или часть того самого «нулевого уровня», о котором говорил Нестеренко?

Воздух здесь был другим – сухим, наэлектризованным, пахло пылью и озоном. И еще – знакомой карамелью.
– Мы пришли, – сказала Искра, оглядываясь. – Где-то здесь… его нора. Розового слона.

Они пошли между стеллажами, ориентируясь по прибору Кирилла и по запаху. Вскоре они увидели знакомое розовое свечение, пробивающееся из-за угла. И услышали… музыку? Нет, скорее, ритмичный писк и щелчки – звук старой компьютерной игры.

Они завернули за угол и увидели ту же картину, что и в прошлый раз: пещера с переливающимися стенами, игровой автомат «Морской Бой», и тип в балахоне и сияющих очках, сидящий на ящике из-под пломбира. Только на этот раз он не ел розовую вату, а азартно рубился в «Тетрис» на допотопном карманном устройстве «Brick Game».
– О! Вернулись! – сказал он, не отрываясь от игры. Вокодер в его голосе, казалось, барахлил, проскакивали какие-то помехи. – Быстро вы. Не понравилось в аналоговом раю? Или… догнали?

Он поставил игру на паузу и поднял голову. Синие очки вспыхнули тревожно.
– А-а-а… вижу. Догнали. И… пометили. Зеленая метка Хаоса. Плохо дело, ребятки. Очень плохо. Вы теперь… фоните. Привлекаете их, как… как валерьянка котов времени.
– Мы знаем! – воскликнул Кирилл. – Поэтому мы здесь! Помогите! Вы же… диспетчер! Смотритель перекрестка! Вы должны знать, как… избавиться от этого! Или как уйти туда, где оно нас не достанет!
– Избавиться? – тип издал сухой смешок, похожий на треск старой пластинки. – От Хаоса не избавляются, инженер. С ним… договариваются. Или используют. Или… становятся им. А уйти… можно попробовать. Но куда? Все дороги теперь ведут… к ним. Они просачиваются сквозь трещины. Заражают ветки времени одну за другой. Ваше будущее… оно уже пало, скорее всего. Превратилось в стерильный неоновый концлагерь под управлением Порядка… или в кипящий котел безумия под властью Хаоса. Или и то, и другое одновременно. Диалектика, мать ее…
– Но должен же быть выход! – взмолилась Искра. – Какой-то… чистое место? Не зараженное?
– Чистое место? – диспетчер задумался, постукивая пальцем по экрану «Тетриса». – Есть… одна легенда. Про «Нулевую Точку». Место, где время еще не началось. Или уже закончилось. Абсолютный ноль темпоральной температуры. Говорят, там… можно начать все сначала. Стереть себя и… перезагрузиться. Но это… билет в один конец. И никто не знает, как туда попасть. И существует ли оно вообще.
– А… другие варианты? – спросил Кирилл. – Может, можно… стабилизировать эту ветку? Здесь? С помощью кристалла? Создать… островок порядка?
– Стабилизировать девяностые? – диспетчер снова рассмеялся. – Это все равно что пытаться построить шалаш из мокрого песка во время цунами! Эта эпоха сама по себе – аномалия! Концентрированный хаос! Вы только ускорите процесс! Кристалл – это усилитель, резонатор! Он усилит то, что уже есть! Хотите увидеть, как Москва превратится в город из картин Босха, населенный мутантами в малиновых пиджаках и разумными ларьками, торгующими сингулярностью? Пожалуйста! Включайте ваш камушек на полную! Я даже попкорн принесу. Розовый.
– Тогда… портал! – решительно сказал Кирилл. – Откройте нам портал! Куда угодно! В любую другую эпоху! В мезозой, к динозаврам! В Древний Рим! В утопию Стругацких! Куда угодно, лишь бы подальше отсюда и от… них!
– Портал… – диспетчер покачал головой. – «Морской Бой»… он не вечный двигатель, инженер. Он питается… энергией места. Хаосом «Рубежа». А сейчас… эта энергия… искажена. Заражена. Если я его включу… он может открыть дверь не туда, куда нужно. А прямо… в пасть к Великому Слепому Безумному Богу Азатоту. Или, что еще хуже, – на заседание МосГорДумы образца девяносто третьего года. Я не уверен, что вы переживете и то, и другое.

В этот момент стены пещеры задрожали. Розовое свечение начало меркнуть, сменяясь тревожными зелеными всполохами. Из тоннеля, по которому они пришли, донесся нарастающий скрежет и шепот.
– Они здесь! – крикнул диспетчер, вскакивая. – Нашли! Ваш след… он слишком сильный! Прячьтесь! А я… попробую их задержать! У меня тут… остался один патрон. От дедушки. Говорил, на самый крайний случай. Против… больших проблем.

Он подбежал к игровому автомату «Морской Бой» и открыл заднюю крышку. Внутри, среди путаницы проводов и старых плат, виднелся странный механизм – стеклянная колба с мутной жидкостью, в которой плавало что-то… темное и многоглазое? Колба была подключена к перископу автомата.
– Что… это? – ужаснулся Кирилл.
– Это… ну… скажем так, нестандартный источник питания, – туманно ответил диспетчер, что-то подкручивая в механизме. – Маленький кусочек… другой стороны. Законсервированный. Если его выпустить… будет большой бада-бум. Локальный аннигиляционный эффект. Должно их… задержать. Ненадолго. А вы… бегите! Ищите другой выход! Через «Ретро-Радио-Рай»! Там есть старый вентиляционный ствол, ведет на поверхность, к Филевскому парку! Скажите пароль… «Розовый слон больше не летает». Вас пропустят. Бегите!

Из тоннеля уже показались первые тени. Неясные, клубящиеся, с горящими зелеными точками вместо глаз. Шепот перерос в оглушительный хор безумия. Диспетчер приник к перископу автомата, целясь в надвигающийся ужас.
– Прощайте, дети времени! – крикнул он. – Было… забавно! Передайте Дарту Вейдеру, что я… его отец! Ха-ха… Кххх…

Он нажал кнопку «Огонь».

Раздался звук, не похожий ни на что. Глухой, утробный толчок, от которого задрожали сами основы реальности. Потом – ослепительная вспышка абсолютной черноты, которая поглотила свет, звук, само пространство. Кирилл почувствовал, как его и Искру отбрасывает назад невидимой волной. Он зажал уши, зажмурился, ожидая конца.

Но конец не наступил. Когда он снова смог видеть и слышать, пещера была погружена во тьму. Никакого розового свечения, никакого «Морского Боя», никакого диспетчера. Только запах озона и… пустоты. А там, где был вход в тоннель, зияла дыра абсолютной черноты, из которой не доносилось ни звука. Шепот и скрежет прекратились.

– Он… он сделал это? – прошептала Искра, поднимаясь с пола. – Пожертвовал собой?
– Похоже на то, – Кирилл тоже встал, отряхиваясь. – Или… просто перешел на другой уровень игры. Кто знает? Но он дал нам шанс. Надо им воспользоваться. Идем! Ищем «Ретро-Радио-Рай»!

Они бросились бежать по темным коридорам подземного склада, надеясь найти путь к спасению. Кристалл в рюкзаке Искры снова светился ровным голубым светом, словно указывая дорогу в этом лабиринте хаоса.

Глава 16: Коридоры Памяти и Запах Канифоли

Абсолютная чернота, оставленная «последним патроном» диспетчера, медленно рассеивалась, сменяясь привычным сумраком подземных коммуникаций. Воздух был тяжелым, пахло озоном, горелым пластиком и чем-то еще – неуловимо чуждым, как запах пыли с кометы, залетевшей в форточку истории. Дыра в стене, где бушевал Хаос, затянулась, оставив после себя лишь гладкую, слегка вибрирующую поверхность, холодную на ощупь.

– Он… запечатал проход? – прошептала Искра, касаясь стены. – Или просто… стер его из реальности?
– Не знаю, – Кирилл опустил руку с бесполезным уже нейтрализатором. Батарея окончательно села. – Но он дал нам время. Нужно идти. «Ретро-Радио-Рай». Где-то там.

Он снова включил свой импровизированный детектор на базе остатков нейтрализатора. Сигнал был слабым, но он был. Сквозь помехи, оставленные взрывом черноты, пробивался знакомый «резонанс Горбушки».
– Сюда! – он указал на один из многочисленных коридоров, уходящих в темноту от разбомбленной «станции» диспетчера.

Они побежали по коридору, перепрыгивая через кучи мусора и какие-то ржавые механизмы неопределенного назначения. Тишина давила на уши после недавнего грохота и шепота. Но эта тишина была обманчивой. Казалось, сама темнота наблюдает за ними, дышит им в спину.
– Чувствуешь? – спросила Искра, не оборачиваясь. – Как будто… мы идем по дну океана, а наверху… плавают акулы. Только они невидимые и питаются не плотью, а… здравым смыслом.
– Чувствую, – кивнул Кирилл. – Зеленый сигнал… он внутри. Как тихий зуд под кожей. Или как… помеха в наушниках, которую слышишь, только когда музыка кончилась.
– И что с этим делать? – она мельком взглянула на него. Страх в ее глазах смешивался с решимостью.
– Пока – игнорировать. Не поддаваться. Помнишь, как на станции? Концентрация. Фокус на цели. Найти выход. Выбраться на поверхность. А там… будем думать. Может, солнечный свет… или свежий воздух девяностых… ослабит эту заразу? Хотя вряд ли.

Они свернули в другой коридор, потом еще в один. Лабиринт казался бесконечным. Но сигнал на детекторе Кирилла становился чуть увереннее. И в воздухе появился новый запах, перебивающий вонь плесени и озона. Запах горячей канифоли, старого текстолита и… пыльных радиоламп.
– Кажется, мы близко, – сказал Кирилл. – «Ретро-Радио-Рай». Обитель аналоговых призраков и хранителей теплого лампового звука. Интересно, как они тут уживаются с… соседями из Лимба Хаоса?

Из-за поворота донесся тихий гул трансформаторов и потрескивание статического электричества. А еще – обрывки музыки. Не эмбиент сумасшедшего «эмо», а что-то другое – хриплый голос Высоцкого из старого катушечника, переливы синтезатора из песни группы «Зодиак», знакомые позывные радиостанции «Маяк» времен застоя… Звуки прошлого, смешивающиеся в странную, ностальгическую какофонию.

Они вышли в сектор «Ретро-Радио-Рая». Он сильно отличался от того, что Кирилл видел раньше, во время своего первого визита на «Горбушку». Здесь, под землей, он выглядел еще более архаичным и таинственным. Тусклые лампы накаливания (никакого неона!) освещали узкие проходы между стеллажами, заваленными горами старой техники. Осциллографы с круглыми зелеными экранами, генераторы сигналов размером с чемодан, ламповые приемники в деревянных корпусах, похожие на миниатюрные мавзолеи, катушки медного провода всех диаметров, россыпи древних транзисторов П4 и МП42, похожих на металлических жуков, стеклянные баллоны радиоламп, светящиеся теплым оранжевым светом…

Воздух был густым от запаха канифоли, машинного масла и пыли веков. Здесь царила особая атмосфера – смесь музея забытых технологий, мастерской безумного изобретателя и убежища секты свидетелей аналогового сигнала. Среди стеллажей виднелись фигуры людей – в основном пожилых мужчин в засаленных свитерах и очках с толстыми линзами, сосредоточенно копающихся в недрах какого-то агрегата или склонившихся над паяльником. Они, казалось, не замечали никого вокруг, полностью погруженные в свой мир шестеренок, конденсаторов и теплых ламповых схем.

– Надо найти вентиляционный ствол, – прошептал Кирилл. – Диспетчер сказал, он где-то здесь. Ведет на поверхность. К Филевскому парку.
– А пароль? – напомнила Искра. – «Розовый слон больше не летает». Кому его говорить?
– Не знаю. Будем искать… самого подозрительного старика? Или того, кто похож на хранителя тайных знаний?

Они двинулись по проходу, стараясь не привлекать внимания. Обитатели «Рая» иногда поднимали головы от своих занятий, провожая их безразличными или слегка удивленными взглядами, но никто ничего не говорил. Казалось, появление двух грязных, мокрых и испуганных людей из другого времени было здесь вполне рядовым событием.

В самом дальнем углу сектора, у стены, заваленной какими-то огромными металлическими ящиками с трафаретными надписями «Секретно. НИИ „Протон“. Не вскрывать до особого распоряжения ЦК КПСС», они увидели то, что искали. Массивный чугунный люк в стене, прикрытый ржавой решеткой. Рядом с люком, на старом стуле, заваленном журналами «Радио», сидел старик. Тот самый, беззубый, похожий на лешего, у которого Кирилл покупал туннельные диоды. Старик дремал, уронив голову на грудь. Рядом с ним на ящике стоял древний осциллограф С1-65, на экране которого медленно ползла зеленая синусоида – кажется, он измерял альфа-ритмы собственного мозга.

– Это он? – прошептала Искра.
– Похоже, – кивнул Кирилл. – По крайней мере, он точно местный авторитет. Попробуем.

Они подошли к старику. Кирилл кашлянул. Старик не проснулся. Кирилл кашлянул громче. Старик поднял голову, мутные глаза непонимающе уставились на них.
– А? Чего? Опять вы? – проскрипел он. – Диоды еще нужны? Или решили сдаться? Говорил же, опасно это… время ловить. Затягивает.
– Нам нужно… наверх, – сказал Кирилл как можно спокойнее. – Через этот… ход. – Он кивнул на люк.
– Наверх? – старик удивленно приподнял брови. – Туда? Зачем? Там же… девяностые. Грязь, бандиты, Ельцин по телевизору… Фу! Здесь лучше. Спокойно. Лампы светят, канифоль пахнет… Время почти не идет.
– Нам очень нужно, – настаивал Кирилл. – Мы… заблудились. Нас преследуют.
– А-а-а… преследуют, – старик понимающе кивнул. – Бывает. Кого здесь только не преследуют. Инквизиция Времени, Налоговая Полиция Хаоса, Общество Защиты Парадоксов… Обычное дело. Но выход… он не для всех. Он… для знающих.
– Мы знаем пароль, – сказала Искра. – «Розовый слон больше не летает».
Старик замер. Его мутные глаза вдруг стали острыми и внимательными. Он медленно оглядел их с ног до головы.
– Розовый слон… – пробормотал он. – Давненько я этого не слышал. Со времен… когда небо было голубее, а колбаса… ну, вы поняли. Значит, Диспетчер вас послал? Странно. Он обычно… не щедр на билеты во внешний мир. Особенно в один конец. Что случилось?
– Он… задержал их, – сказал Кирилл. – Тех, кто шел за нами. Использовал… последний патрон.
– Последний патрон… – старик помрачнел. – Значит, все серьезно. Хуже, чем я думал. Зеленая гниль… она уже здесь. Подбирается к сердцу «Рубежа». Ладно. Раз Диспетчер сказал… значит, надо.

Он стряхнул с колен журналы «Радио» и с кряхтением поднялся. Подошел к люку и потянул за ржавое кольцо. Люк со скрежетом поддался, открывая темный зев вентиляционного ствола, уходящего вверх. Оттуда пахнуло свежим, но холодным воздухом и… дождем.
– Лезьте, – сказал старик. – Быстро. Пока они не очухались. И… вот еще что. – Он покопался в кармане своей засаленной жилетки и протянул Кириллу маленький, тускло поблескивающий предмет. Это был старый транзистор МП42Б. – Держи. На всякий случай.
– Транзистор? Зачем? – удивился Кирилл.
– Это не простой транзистор, – хитро улыбнулся старик. – Это… артефакт. Из старых запасов. Сделан еще до того, как… все завертелось. В нем… правильная структура. Германий. Чистый. Он… не любит искажений. Если поднести его к… чему-то неправильному… он начинает фонить. Тихонько так. На сверхнизких частотах. Услышишь… если умеешь слушать. Поможет отличить… своих от чужих. Иногда. Не всегда. Техника безопасности, так сказать. Из «Приложения к Юному Технику» за шестьдесят седьмой год. Рубрика «Осторожно, хронопаразит!». Шутка. Или нет.

Кирилл взял транзистор. Он был холодным и тяжелым. Он сунул его в карман куртки.
– Спасибо.
– Да не за что, – махнул рукой старик. – Лезьте давайте. И… удачи вам там. В вашем аналоговом прошлом. Или будущем. Черт вас разберет, путешественнички… Главное – не наследите сильно. А то придут… уборщики. А они хуже любых паразитов.

Кирилл полез в ствол первым. Внутри были скобы, как и в том лазе под Арбатом. Он начал подниматься. Искра полезла за ним.
– Спасибо! – крикнула она старику перед тем, как скрыться в темноте.
Старик только махнул рукой и снова сел на свой стул, закрывая за ними люк. Последнее, что они увидели, была зеленая синусоида на экране его осциллографа, которая вдруг дернулась и пошла рябью.

Глава 17: Дождь над Филевским Парком и Привкус Хаоса

Подъем был не таким долгим, как в прошлый раз. Вскоре они увидели впереди серый свет и услышали шум дождя. Конец ствола был закрыт тяжелой решеткой, но она легко поддалась – видимо, ее часто открывали. Они выбрались наружу и оказались… в Филевском парке. Том самом, где когда-то раскинулась «Горбушка» их времени. Но сейчас это был просто парк из девяностых – запущенный, мокрый, с кучами прелых листьев под ногами и редкими облезлыми деревьями. Никаких неоновых вывесок, кибер-фонтанов и голографических аттракционов. Только серое небо, дождь и запах мокрой земли.

Они стояли под навесом какой-то полуразрушенной беседки или летнего кафе. Вокруг – ни души. Только ветер шумел в голых ветвях и дождь барабанил по ржавой крыше. Чувство облегчения от того, что они выбрались из подземелий, смешивалось с тревогой. Они снова были на поверхности, в чужом времени, без денег, без плана, и… зараженные.

– Ну вот. Снова здрасьте, девяностые, – сказала Искра, отряхивая с куртки ржавчину и паутину. – Что теперь? Искать «Макдональдс»? Или сразу пойдем сдаваться в мавзолей? Говорят, там принимают заблудших во времени.
– Сначала – осмотреться, – Кирилл достал из кармана транзистор МП42Б, который дал ему старик. Повертел в руках. Обычный, вроде бы. Ничего не фонит. Он сунул его обратно. – И подумать. Мы на поверхности. Это плюс. Но мы все еще… фоним. Как сказал диспетчер. И как сказал старик. Этот «зеленый сигнал»… он внутри. Нужно понять, что это. И как от него избавиться.
– А еще нужно понять, куда нас тянет кристалл, – Искра достала из рюкзака осколок. Он снова светился спокойным голубым светом. Она поднесла его к себе, прислушиваясь к внутренним ощущениям. – Да… Зов есть. Слабый, но есть. Он… изменился. После той станции-призрака. Стал… чище? Как будто… он указывает не просто на место, а на… возможность? На что-то, что может помочь?
– Куда он указывает? – спросил Кирилл, подходя ближе.
Искра закрыла глаза, сосредоточившись.
– Направление… восток. Через центр. Куда-то… за Яузу. Район… Лефортово? Или… Соколиная Гора? Там… старые заводы… НИИ… Что-то… связанное с энергией. С высокими частотами. Может быть… телецентр? Или… какая-то секретная лаборатория?
– Останкинская башня? – предположил Кирилл. – Мощный излучатель. Может, там можно… перебить зеленый сигнал? Или… использовать ее как антенну, чтобы… усилить сигнал кристалла и… позвать на помощь? Кого? Наших? Из будущего?
– Или привлечь еще больше… тварей, – мрачно закончила Искра. – Рискованно. А если это не башня? А что-то другое? В Лефортово… там же был знаменитый «Энергетический Институт имени Кржижановского». ЭНИН. Они занимались… всяким. От термоядерного синтеза до… ну, ты понимаешь. Неофициальных исследований. Может, там? В старых архивах? Или в заброшенных лабораториях?
– Возможно, – Кирилл задумался. – ЭНИН… Я читал про них в старых «ТМ». Там были намеки на… эксперименты с гравитацией. И с… вакуумом. Может, там есть оборудование, способное… создать локальный ноль-переход? Или хотя бы… защитное поле?

Идея звучала безумно, но не безумнее всего остального, что с ними происходило. У них была цель. Неясная, рискованная, но цель.
– Хорошо, – решил Кирилл. – Идем в Лефортово. Искать ЭНИН. Или то, что от него осталось в этом времени. Но сначала… нам нужно подготовиться. Мы не можем идти туда вот так. Грязные, мокрые, без еды и… без понимания, что это за мир. Нам нужно… погрузиться. Адаптироваться. Хотя бы немного.
– И как мы это сделаем? – спросила Искра. – Пойдем на лекцию по новейшей истории России в ближайший ДК? Или посмотрим новости по телевизору «Рубин»?
– Почти, – кивнул Кирилл. – Нам нужно… информация. И атмосфера. Мы пойдем… в библиотеку.

Глава 18: Библиотека имени Прошлого и Запах Пыльных Книг

Найти библиотеку в Москве девяностых оказалось не так уж сложно. Они вышли из парка, дошли до ближайшей станции метро «Филевский Парк» (выглядевшей убого и грязно по сравнению с ее сияющим неоном и хромом аналогом из их времени), спустились в гулкую, пахнущую сыростью и креозотом подземку. Купили за последние оставшиеся «тысячи» пару жетонов у хмурой тетки в будке и сели в дребезжащий синий вагон.

Пассажиры в вагоне были под стать эпохе – угрюмые, усталые, одетые в неброские, часто потертые одежды. Никто не смотрел в инфопланшеты (их еще не было), не слушал нейро-импланты. Люди читали мятые газеты с кричащими заголовками («МАФИЯ БЕССМЕРТНА!», «ЦЕНЫ РАСТУТ!», «ГУМАНОИДЫ В ОРЕХОВО-ЗУЕВО!»), потрепанные книги в мягких обложках (в основном детективы и фантастику) или просто тупо смотрели в окно на проносящиеся мимо темные тоннели. Атмосфера была гнетущей.

– М-да, – прошептала Искра, оглядываясь. – По сравнению с этим наш Госкомхронсиг с его плановым оптимизмом – просто детский утренник. Как они здесь живут?
– Выживают, – так же тихо ответил Кирилл. – Это… время перемен. Слома старой системы и рождения новой. Хаос. Но в этом хаосе есть… энергия. Чувствуешь? Дикая, необузданная. Опасная. Но… живая. Не то что наш стерильный, гармонизированный мир, где все расписано на сто лет вперед по ГОСТу «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным, версия 7.3 исправленная и дополненная».

Искра удивленно посмотрела на него.
– Ты… защищаешь это время? Тебе здесь… нравится?
– Не то чтобы нравится, – Кирилл пожал плечами. – Но оно… настоящее. Понимаешь? Без фильтров. Без гармонизаторов. Просто жизнь. Со всей ее грязью, болью, но и… возможностями. Здесь можно было… начать с нуля. Стать кем угодно. Изобрести что-то свое, не по указке НИИ «Кварк». Собрать свой «хронорезонатор» на коленке и… услышать эхо. Не боясь, что придут «люди в серых плащах». Ну… почти не боясь.
– До тех пор, пока не придут бандиты в малиновых пиджаках, – усмехнулась Искра. – Или пока твой «хронорезонатор» не привлечет тварей из Лимба Хаоса. Или пока ты сам не превратишься в одержимого эмо с зелеными глазами. Каждому времени – свои риски.

Кирилл вздохнул. Она была права. И все же… что-то в этом аналоговом, хаотичном мире цепляло его. Может быть, это был тот самый «зеленый сигнал», который нашептывал ему идеи свободы и бунта? Или это было его собственное, давно забытое желание вырваться из рамок предписанной реальности?

Они доехали до станции «Библиотека имени Ленина» (которая в их времени называлась «Библиотека имени Ленина-Квантум» и была гигантским инфохранилищем с прямым нейродоступом). Вышли на поверхность и оказались перед величественным зданием Ленинки – все таким же серым и монументальным, но каким-то более… пыльным и уставшим, чем его голографический образ из будущего.

Внутри библиотеки царила атмосфера священной тишины и запаха старых книг. Гардеробщицы в синих халатах, строгие библиотекарши за высокими кафедрами, скрип паркета, шелест страниц… Это был островок порядка и культуры посреди бушующего океана девяностых.

Получить читательские билеты без документов оказалось проблемой, но Кирилл, вспомнив навыки социальной инженерии из служебных инструкций Госкомхронсига, сумел разжалобить молоденькую библиотекаршу рассказом о том, что они студенты из провинции, приехавшие писать диплом, а документы украли в метро. Он даже изобразил легкую контузию от удара по голове (благо, синяки после падения с пожарной лестницы были настоящими). Девушка сжалилась и выписала им временные пропуска.

Они прошли в главный читальный зал – огромный, величественный, с высокими потолками, зелеными лампами и рядами дубовых столов. Сели за один из столов, заказали подшивки газет и журналов за последние пару лет, а также несколько книг по истории Москвы и по… паранормальным явлениям и уфологии (Кирилл решил проверить, не писали ли в этом времени о чем-то похожем на их «зеленый сигнал»).

Следующие несколько часов они провели, погрузившись в чтение. Это было… странное ощущение. Узнавать о мире, который был для них недавним прошлым, из бумажных источников. Читать про путчи, дефолты, войны в Чечне, приватизацию, появление первых олигархов и финансовых пирамид… Все это казалось одновременно знакомым (по учебникам истории их времени, где этот период описывался как «Эпоха Первоначального Хаоса перед Стабилизацией») и совершенно чуждым, диким.

Искра с интересом листала старые номера «Юного Техника» и «Техники – Молодежи» тех лет.
– Смотри! – прошептала она, показывая Кириллу статью. – «Персональный компьютер „Пентагон-128“ своими руками»! А вот – «Лазерный проигрыватель компакт-дисков – схема и настройка»! Они… они пытались! Строили свое будущее! Наивные… Не знали, что их ждет.

Кирилл же нашел кое-что интересное в подшивке желтой газеты под названием «Аномалия». Мелкая заметка на последней странице: «СТРАННЫЕ ЗЕЛЕНЫЕ ОГНИ НАД ЛЕФОРТОВО! Очевидцы сообщают о необъяснимых атмосферных явлениях в районе Энергетического Института. Власти хранят молчание. Уфологи предполагают контакт с внеземной цивилизацией или… испытания секретного психотронного оружия?» Заметка была датирована всего парой дней назад.
– Похоже, мы на верном пути, – показал он заметку Искре. – Что-то там действительно происходит. Или происходило. И это… связано с зеленым свечением.
– Психотронное оружие? – прошептала Искра. – Или… тот парень из квартиры? Может, он был не один? Может, это… секта? Культ Зеленого Сигнала?
– Все может быть, – кивнул Кирилл. – Нужно быть готовыми ко всему.

Они просидели в библиотеке до самого вечера. Узнали много нового о девяностых, но и вопросов стало еще больше. Голова гудела от информации и от тихого внутреннего «зуда» зеленого сигнала. Они вышли из Ленинки в уже спустившиеся сумерки. Дождь кончился, но небо было по-прежнему серым. Москва зажигала свои редкие, тусклые огни.

– Что теперь? – спросила Искра, поеживаясь от вечерней прохлады. – Искать ночлег? У нас почти нет денег.
– Сначала – подкрепиться, – решил Кирилл. – А потом… у меня есть одна идея. Рискованная. Но, возможно, она поможет нам и с ночлегом, и с… защитой.

Он повел Искру по вечерней Москве, к одному из многочисленных коммерческих ларьков, появившихся в то время на каждом углу. Ларек торговал всем подряд – сигаретами, пивом, шоколадками «Сникерс» и «Марс», жвачкой «Турбо» и… батарейками. Кирилл купил две самые мощные батарейки «Крона», какие смог найти, и пачку дешевых сигарет «Прима» (не потому что курил, а потому что в девяностые сигареты были почти универсальной валютой).

Потом он нашел укромный уголок в одном из дворов и достал свой дипломат.
– Что ты задумал? – с любопытством спросила Искра.
– Помнишь, я говорил, что из туннельных диодов и фазовращателя можно собрать… кое-что? – Кирилл достал купленные на «Горбушке» детали и свой набор инструментов. – Старик из «Рая» дал мне еще одну идею. Транзистор МП42… германий… не любит искажений… фонит… А что если… собрать небольшой генератор? На этих диодах. Который будет создавать… поле? Стабильное поле низкой частоты? Что-то вроде… персонального гармонизатора? Подавителя помех? Он не избавит нас от «сигнала» внутри, но, может быть, он сможет… экранировать нас? Сделать менее заметными для… них? И, возможно, даже… ослабить внутренний зуд?

Он принялся за работу, быстро и ловко орудуя паяльником и пинцетом прямо на коленке, под светом тусклого фонаря во дворе. Искра наблюдала за ним с восхищением.
– Ты… прямо как мой дедушка, – сказала она тихо. – Он тоже мог собрать что угодно из чего угодно. Даже из мусора. Говорил, что главное – не детали, а… идея. Искра божья в голове инженера.
– Посмотрим, есть ли у меня эта искра, – пробормотал Кирилл, заканчивая пайку. У него получилось небольшое устройство размером с пачку сигарет, с маленькой антенной из куска провода и двумя контактами для батарейки. Он подключил «Крону». Устройство тихо загудело, антенна слабо засветилась синеватым светом.

– Работает? – с надеждой спросила Искра.
– Не знаю, – Кирилл поднес к устройству транзистор МП42. Транзистор молчал. – По крайней мере, сам генератор помех не создает. А вот будет ли он защищать… проверим на практике. Держи. – Он протянул устройство Искре. – Положи во внутренний карман. Ближе к… сердцу. И к кристаллу. Может, они войдут в резонанс?
Искра взяла генератор. Он был теплым и слабо вибрировал. Она спрятала его во внутренний карман куртки.
– А тебе?
– Себе я сделаю второй, – сказал Кирилл, доставая оставшиеся детали. – Батарейка еще одна есть. Будем… синхронизированы. Как два осциллятора в фазе.

Он быстро собрал второе такое же устройство. Когда он его включил, оба генератора тихонько загудели в унисон. И Кириллу показалось… или внутренний «зуд» действительно стал тише? Словно назойливую помеху перекрыл ровный, успокаивающий фон.
– Кажется… помогает, – сказал он, чувствуя прилив осторожного оптимизма. – По крайней мере, мне стало… спокойнее. А тебе?
– Да, – кивнула Искра. – Тише. И… теплее как-то. Спасибо, Кирилл. Ты… настоящий изобретатель. Из «Юного Техника».

Она улыбнулась ему. И в этой улыбке было столько тепла и доверия, что Кирилл почувствовал, как его собственное сердце отвечает ей тихим, ровным гулом, почти как его самодельный генератор. Может быть, главный гармонизатор – это не схемы и транзисторы, а что-то другое? Что-то, что возникает между двумя людьми, затерянными во времени и хаосе?

– Ладно, изобретатель, – сказала Искра, возвращая его к реальности. – Генераторы есть. А что с ночлегом? Не будем же мы спать здесь, во дворе, в обнимку с батарейками?
– Нет, – Кирилл посмотрел на часы (обычные, кварцевые, которые он купил на рынке вместо своего футуристического коммуникатора). Было уже поздно. – У меня есть идея получше. Мы пойдем… в компьютерный клуб.

Глава 19: Ночь в Компьютерном Клубе и Призраки Цифры

Компьютерные клубы в Москве девяностых были явлением новым, модным и слегка подпольным. Обычно они располагались в каких-нибудь полуподвальных помещениях, обклеенных плакатами с героями игр «Doom», «Quake» и «Warcraft». Внутри стояли ряды гудящих компьютеров с пузатыми ЭЛТ-мониторами, за которыми сидели подростки и молодые люди, самозабвенно резавшиеся в игры или блуждавшие по медленному, пищащему модемами Интернету (который тогда называли просто «сетью»). Воздух был густым от табачного дыма, запаха пота и горячего железа.

Кирилл помнил такие клубы из своей юности – той, которая была до СоветВейва. Он провел в них немало часов, прогуливая школу и тратя карманные деньги. И он знал, что многие клубы работали круглосуточно, и там можно было относительно недорого «зависнуть» на всю ночь, если очень повезет и админ будет в хорошем настроении.

Они нашли такой клуб недалеко от центра, в подвале старого дома. Вывеска гласила: «КИБЕР-ЗОНА „РЕАКТОР“. Игры, Сеть, Ночь напролет!». Изнутри доносились звуки выстрелов, взрывов и чей-то возбужденный мат.
– Ты уверен? – с сомнением спросила Искра, заглядывая в полутемное помещение. – Здесь… шумно. И пахнет… тестостероном и чипсами.
– Зато тепло, есть электричество и туалет, – резонно ответил Кирилл. – И нас здесь вряд ли будут искать. Мы просто… сольемся с толпой геймеров. Пересидим ночь, зарядим наши… генераторы (если найдем розетку), а утром – двинем в Лефортово.

Они вошли внутрь. За стойкой администратора сидел патлатый парень в футболке с надписью «Metallica», который лениво оторвался от пасьянса «Косынка» на своем мониторе.
– Чего надо? – спросил он, оглядывая их с ног до головы. – Места есть. Час – десять тыщ. Ночь – полтинник. С носа.
– Нам бы… два места. На ночь, – сказал Кирилл, доставая последние мятые «тысячи». Денег едва хватало.
– Комп нужен? Или так, погреться? – ухмыльнулся парень.
– Комп… не обязательно, – сказал Кирилл. – Но если есть розетка… подзарядиться? У нас… плеер сел. Музыку хотели послушать.
Парень пожал плечами.
– Ладно. Вон там, в углу, два места свободных. Розетка под столом. Только не шуметь и не мешать людям резаться. Идет?
– Идет, – кивнул Кирилл, отдавая деньги.

Они прошли в дальний угол зала, где стояли два старых компьютера с выключенными мониторами. Сели на шаткие стулья. Кирилл нашел под столом тройник, воткнул туда зарядное устройство от своего старого плеера (которое он предусмотрительно захватил с собой – в девяностые разъемы были другими) и подключил к нему провода от их самодельных генераторов, чтобы подзарядить «Кроны». Генераторы тихонько загудели, продолжая создавать свое защитное поле.

Вокруг кипела виртуальная жизнь. Кто-то яростно долбил по клавиатуре, играя в «Quake» по локальной сети, выкрикивая команды и ругательства. Кто-то медленно загружал картинку с полуобнаженной Памелой Андерсон из сети, восхищенно цокая языком. Кто-то пытался взломать пароль от почтового ящика одноклассницы. Атмосфера была странной – смесь азарта, скуки, юношеских гормонов и запаха несбывшихся цифровых надежд.

Кирилл и Искра сидели молча, наблюдая за этим миром изнутри. Они были здесь чужими, пришельцами не только из другого времени, но и из другой парадигмы. Для них, выросших в эпоху нейросетей, квантовых вычислений и полного погружения, эти пиксельные игры и медленный интернет казались чем-то бесконечно наивным и архаичным.
– Подумать только, – прошептала Искра. – Они считали это… будущим. Киберпанком. А на самом деле… это был просто пролог. К нашему СоветВейву. Или… к тому, во что он превратился.
– Каждый видит будущее по-своему, – философски заметил Кирилл. – Для них это был прорыв, глоток свободы. Возможность создать свою реальность, пусть и виртуальную. Уйти от серости и безнадеги девяностых. А для нас… наш мир – это тоже чье-то будущее. Возможно, такое же наивное и обреченное с точки зрения тех, кто придет после.

Он посмотрел на экран ближайшего компьютера, где шла яростная перестрелка в «Doom». Демоны, кровь, пиксельные кишки… И в этом хаосе ему вдруг почудился отголосок того, другого хаоса – лавкрафтианского, с зелеными огнями и шепотом из пустоты. Может быть, эти игры были не просто развлечением? Может, они были… тренировкой? Бессознательной попыткой подготовиться к встрече с настоящим ужасом? Или… наоборот, способом выпустить пар, сублимировать тот хаос, который уже зрел внутри самой реальности?

Он почувствовал, как Искра рядом с ним поежилась.
– Тебе тоже… кажется? – спросила она тихо. – Что эти… игры… они как-то связаны? С тем… зеленым сигналом?
– Не знаю, – честно ответил Кирилл. – Может, это просто паранойя. Побочный эффект нашей… инфекции. А может… – он вспомнил парня-«эмо» с зелеными глазами, уставившегося в экран телевизора «Юность». – Может, экраны… мониторы, телевизоры… они могут быть… проводниками? Окнами для этого сигнала?

Он посмотрел на свой генератор, подключенный к розетке. Синий огонек на антенне горел ровно. Кажется, он работал, создавая локальное поле защиты. Но насколько оно было сильным? Сможет ли оно защитить их от прямого воздействия, если оно начнется?

– Давай попробуем… отдохнуть, – предложил он Искре. – Хотя бы просто закрыть глаза. Нам нужны силы для завтрашнего похода в Лефортово.

Он откинулся на спинку стула, стараясь расслабиться, несмотря на шум и гам вокруг. Искра тоже закрыла глаза, положив голову ему на плечо. Ее рыжие волосы щекотали ему шею. Он чувствовал ее ровное дыхание. Рядом тихо гудели их генераторы, создавая маленький островок спокойствия посреди этого цифрового бедлама.

Кирилл не знал, сколько он так просидел – может, час, может, два. Он не спал, а скорее дремал, находясь в пограничном состоянии между реальностью и сном. Мысли текли вяло, смешиваясь с обрывками игровых звуков и голосов из зала.

И вдруг он почувствовал… холод. Ледяной холод, идущий не снаружи, а изнутри. Тот самый «зеленый зуд» под кожей усилился, превращаясь в пульсирующую боль. Он открыл глаза.

Зал компьютерного клуба был прежним, но что-то изменилось. Звуки стали глуше, искаженнее. Свет от мониторов казался… больным, зеленоватым. Игроки за компьютерами… они все еще сидели на своих местах, но их движения стали какими-то дерганными, неестественными. Их лица… они были бледными, с темными кругами под глазами, а взгляды – пустыми, устремленными в экраны. Точно такими же, как у того парня на Арбате.

Кирилл посмотрел на Искру. Она спала у него на плече, но ее дыхание было прерывистым, она металась, что-то бормоча во сне. Ее лицо тоже было бледным, а под закрытыми веками, казалось, двигались глазные яблоки.

Он посмотрел на их генераторы. Они все еще работали, синие огоньки горели. Но… было ли этого достаточно? Или сигнал нашел другой путь? Через сеть? Через сами игры?

Кирилл перевел взгляд на ближайший монитор. Там все еще шла игра в «Doom». Но монстры… они выглядели иначе. Более… органическими? Слизистыми? С тентаклями и множеством зеленых, светящихся глаз. А главный герой… он стрелял в них не из дробовика, а из какого-то странного оружия, похожего на бластер Нестеренко, и его скафандр был… серым? С красной звездой на шлеме?

Кирилл почувствовал, как волосы у него на голове встают дыбом. Это была не просто игра. Это была… трансляция? Или… вторжение? Реальность и виртуальность смешивались, переплетались, создавая кошмарный гибрид. Зеленый сигнал проникал сюда, используя старые технологии как троянского коня, чтобы заразить умы этих людей, превратить их в своих марионеток.

Нужно было будить Искру. Нужно было бежать. Но он не мог пошевелиться. Холод сковал его тело. Он чувствовал, как «зеленый зуд» внутри него становится сильнее, как чужая, холодная воля пытается подчинить его разум. Он видел, как игрок за соседним компьютером медленно поворачивает голову и смотрит на него. Глаза игрока были полностью зелеными. Он улыбнулся – медленной, хищной улыбкой.

«…Присоединяйся…» – прошелестел голос в голове Кирилла. – «…Будет… весело… Конец… игре… Начало… настоящей… реальности…»

Кирилл закричал. Или попытался закричать. Но из горла вырвался лишь слабый хрип. Он чувствовал, как тьма смыкается вокруг него, как его собственная воля тает под натиском чужого, холодного разума.

И в этот момент он почувствовал резкую боль в кармане куртки. Что-то горячее обожгло ему грудь. Он инстинктивно сунул туда руку и нащупал… транзистор МП42Б. Старый германиевый транзистор, который дал ему старик из «Рая». Транзистор был раскаленным, почти обжигал пальцы. И он… вибрировал. Издавал тихий, но настойчивый низкочастотный гул.

Этот гул… он был другим. Не зеленым, не чужим. Он был… чистым? Аналоговым? Он резонировал с чем-то внутри Кирилла, с его собственной сущностью, с его инженерной природой. Он боролся с зеленым сигналом, создавая помехи, разрушая его структуру.

Кирилл почувствовал, как хватка холода ослабевает. Он снова мог двигаться. Он выхватил раскаленный транзистор из кармана и прижал его ко лбу Искры.
– Искра! Проснись! Проснись!

Она вскрикнула, ее глаза распахнулись. В них на мгновение мелькнул зеленый огонь, но тут же погас под воздействием транзистора.
– Что… что происходит? – пробормотала она, испуганно оглядываясь. – Они… они все…
– Заражены! – крикнул Кирилл. – Сигнал прошел! Через сеть! Или через игры! Нам нужно убираться отсюда! Немедленно!

Он схватил ее за руку, выдернул провода генераторов из розетки (батарейки должны были хоть немного подзарядиться) и бросился к выходу. Игроки-марионетки медленно поворачивали головы им вслед, их зеленые глаза следили за ними с холодным любопытством хищника, наблюдающего за убегающей добычей. Они не пытались их остановить. Пока.

Они выбежали из подвала компьютерного клуба на улицу. Было раннее утро, серое и промозглое. Город только начинал просыпаться. Редкие прохожие спешили на работу, кутаясь в шарфы. Никаких зеленых огней, никаких искажений геометрии. Мир снаружи казался… нормальным. Слишком нормальным.

– Мы… мы выбрались? – спросила Искра, тяжело дыша.
– Да, – кивнул Кирилл. Но он знал, что это лишь временная передышка. Зеленый сигнал был повсюду. Он прятался за фасадом обыденности, ждал своего часа. И он был внутри них. Транзистор в его руке остыл, но он чувствовал его скрытую силу. Это было их единственное оружие. Аналоговый артефакт против цифрового безумия.

– Лефортово, – сказал он. – Нам нужно в Лефортово. Как можно быстрее. Пока весь город не… переключился на другую волну.

Они пошли по улице, смешиваясь с утренней толпой. Но теперь они знали: они не просто беглецы из будущего. Они – носители заразы. И, возможно, единственные, кто может ее остановить.

Глава 20: Возвращение в Неоновую Зарю

Старый германиевый транзистор в руке Кирилла был якорем. Не просто куском полупроводника, а фрагментом той самой, их родной, упорядоченной реальности СоветВейва, которую они покинули. Когда он прижал его к своему виску, а потом ко лбу Искры, изгоняя зеленый туман из ее глаз, что-то щелкнуло. Не только в их сознании, но и в самой ткани пространства-времени вокруг них.

Их персональные генераторы, подзаряженные в клубе и теперь работающие в тандеме, вошли в резонанс с МП42Б. Это была не просто защита – это был камертон, настроенный на частоту их дома. И эта частота, усиленная их отчаянным желанием вернуться, их взаимной связью, создала… прокол. Не такой хаотичный и опасный, как те, что открывал кристалл или автомат диспетчера, а узкий, сфокусированный луч, бьющий точно в цель.

Мир вокруг них на мгновение подернулся рябью, как изображение на старом кинескопе при переключении канала. Серость девяностых сменилась знакомыми фиолетово-бирюзовыми переливами неона. Запах выхлопных газов и сырости уступил место чистому, озонированному воздуху с легким привкусом цветущей кибер-сирени. Угрюмые прохожие и разбитые тротуары исчезли, замененные редкими фигурами в болоньевых плащах со светодиодами и гладкими плитами тротуаров, по которым бесшумно скользили роботы-уборщики.

Они стояли на широком, залитом неоновым светом проспекте. Вдалеке виднелись иглы-высотки НИИ «Кварк» и рубиновая звезда над куполом Института Прикладной Утопии. В воздухе мерно гудели аэроэлектробусы. Знакомый, упорядоченный, гармонизированный мир СоветВейва.

– Мы… вернулись? – выдохнула Искра, оглядываясь с недоверием и восторгом. Она сжала руку Кирилла так сильно, что у него хрустнули пальцы.
– Похоже на то, – Кирилл тоже не мог поверить своим глазам. Голова все еще слегка кружилась от резкого перехода. – Тот транзистор… и генераторы… они сработали как… ключ? Или как антенна, настроенная на Госкомхронсиг?
– Или как молитва атеиста в окопе, – улыбнулась Искра, но в глазах ее стояли слезы облегчения. – Неважно. Мы дома. Почти.

«Почти» – потому что зеленый сигнал внутри них никуда не делся. Он затих, подавленный стабильным полем родной реальности и их персональными гармонизаторами, но он был там. Как тихий вирус в спящем режиме, ждущий своего часа. И кристалл в рюкзаке Искры… он тоже изменился. Голубое свечение стало ярче, увереннее, но внутри него теперь, казалось, плавали крошечные зеленые искорки.

– Зов… он все еще есть, – сказала Искра, прислушиваясь к себе. – И он стал… громче. Четче. Он ведет нас… туда. – Она указала на восток, где над горизонтом возвышался знакомый силуэт – гигантская ажурная башня, увенчанная красной звездой. Не Останкинская башня девяностых, а ее СоветВейв аналог – Башня Коммуникаций имени Попова-Теслы, главный ретранслятор хроносигнала и всех информационных потоков Империи.
– Но почему туда? – нахмурился Кирилл. – Там же… самый центр контроля! Госкомхронсиг, ГББ… Нас засекут в момент!
– Нет… не на саму башню, – Искра покачала головой. – Рядом. Или… под ней? Там, где… старые лаборатории. Те самые. ЭНИН. Или его преемник здесь. Институт Высоких Энергий Времени. Место, где все началось. Где работал мой дед. Где… возможно, спрятан ответ. Или… источник проблемы.

Они переглянулись. Выбор был очевиден. Бежать и прятаться было бессмысленно. Зеленая зараза была внутри, и рано или поздно она бы прорвалась или их бы нашли «компетентные органы». Нужно было идти к источнику. И попытаться понять, что происходит на самом деле.

Глава 21: Институт Высоких Энергий Времени и Призрак Деда

Институт Высоких Энергий Времени (ИВЭВ) оказался колоссальным комплексом зданий из черного стекла и красного гранита, раскинувшимся на огромной территории бывшего Лефортовского парка. Архитектура сочетала в себе сталинский ампир, брутализм и элементы био-тека – массивные колонны переплетались с оптоволоконными лианами, а крыши были усеяны параболическими антеннами хронолокаторов и куполами гравитационных резонаторов. Над главным входом горела неоновая надпись: «Время – Материя, Энергия – Мысль! Слава Советской Науке!»

Периметр охранялся серьезно: высокие заборы с силовыми полями, автоматические турели, патрули кибер-псов «Цербер-5» и молчаливые люди в серых плащах ГББ (ГосБезопасность Будущего). Пройти незамеченными казалось невозможным.
– И как мы туда попадем? – спросил Кирилл, наблюдая за патрулем из-за угла ближайшего здания. – Попросим пропуск у дежурного товарища майора? Предъявим транзистор МП42?
– У дедушки… был запасной вход, – тихо сказала Искра, теребя лямку рюкзака. – Он мне как-то рассказывал. Старый служебный тоннель, еще со времен строительства. Он его использовал, когда… ну… выносил кое-какие детали для своих домашних экспериментов. Говорил, что охрана там чисто символическая – старый робот-вахтер модели «Полиграф Полиграфыч», которого легко отвлечь анекдотом про Брежнева и летающую тарелку.

Они обошли комплекс с тыльной стороны, углубившись в заросшую часть парка, где еще сохранились старые липы и дубы, переплетенные светящимися гирляндами из энергокристаллов. Искра уверенно вела их по едва заметной тропинке к неприметному бетонному сооружению, похожему на вентиляционную шахту. Ржавая дверь была заперта на амбарный замок.
– Вот он, – сказала Искра. Замок выглядел внушительно.
– Позволь, – Кирилл достал из дипломата свой универсальный набор инженера – тонкую отвертку и кусок проволоки. Несколько ловких манипуляций, тихий щелчок – и замок открыт. – Курсы ГО и ЧС при НИИ «Кварк». Учили вскрывать замки на случай ядерной войны или бунта машин. Пригодилось.

Они скользнули внутрь. Длинный бетонный тоннель уходил вниз. В конце его горела тусклая лампочка, освещая небольшую площадку перед массивной гермодверью. Рядом с дверью, в стеклянной будке, дремал тот самый робот-вахтер – старая, неуклюжая модель на гусеничном ходу, с круглой головой-монитором, на котором светилась надпись «РЕЖИМ СНА. НЕ БЕСПОКОИТЬ ДО ПЛАНОВОЙ ПОБУДКИ В 23:00».
– Повезло, – прошептала Искра. – Он спит. Дедушка говорил, у него батарейки слабые, часто отключается.

Они на цыпочках прошли мимо будки к гермодвери. На ней была кодовая панель старого образца – с кнопками.
– Код? – спросил Кирилл.
– Дедушкина дата рождения, – так же шепотом ответила Искра. – Задом наперед. Он был… сентиментальным.

Она набрала цифры. Панель пискнула, и гермодверь со скрежетом отъехала в сторону, открывая проход в… лабораторию. Но не такую, как та, под «Домом на Набережной». Эта была огромной, современной (по меркам СоветВейва) и явно действующей. Вдоль стен тянулись ряды приборных стоек с мерцающими индикаторами и голографическими дисплеями. В центре зала стояла сложная установка, похожая на увеличенную и усовершенствованную версию того, что собрал Нестеренко – парящий кристалл (целый, крупный, безупречной огранки, пульсирующий ровным голубым светом) в перекрестье лазерных лучей и магнитных полей, окруженный сложной системой волноводов, резонаторов и… чего-то еще, непонятного даже Кириллу. Установка тихо гудела, наполняя воздух энергией.

А у пульта управления, спиной к ним, стоял человек в белом лабораторном халате. Высокий, седой, с знакомой сутуловатой фигурой. Он что-то настраивал на пульте, тихонько напевая себе под нос мотив из старой советской песни про «я люблю тебя, жизнь».
– Дедушка?.. – неверяще прошептала Искра. Слезы навернулись ей на глаза.

Человек обернулся. Это действительно был он. Семен Аркадьевич Волков, дед Искры. Выглядел он точно так же, как на старых фотографиях, которые показывала Искра. Только… глаза. Они были странными. Слишком яркими, слишком… молодыми? И в них горел тот же недобрый огонек, что Кирилл видел у Нестеренко-агента.
– Искорка? Звездочка моя! – сказал он голосом, который был одновременно и родным, и чужим. – А я тебя ждал! Знал, что ты придешь. Кристалл… он позвал тебя. Как и меня когда-то. И… молодого человека прихватила? Инженер Зворыкин из Госкомхронсига, я полагаю? Наслышан. Талантливый мальчик. Немного… прямолинейный, но с потенциалом.

– Дедушка, что… что происходит? – Искра шагнула к нему, но остановилась, почувствовав что-то неладное. – Ты же… погиб? Несчастный случай?
– Несчастный случай? – Семен Аркадьевич усмехнулся. – О, это была хорошо спланированная операция, дитя мое. Инсценировка. Чтобы… уйти в тень. Продолжить работу. Настоящую работу. Ту, которую мне не давали закончить здесь, в этом… болоте стабильности.
– Работу? Какую работу? – спросил Кирилл, чувствуя, как холодеет внутри. Он держал руку в кармане, нащупывая транзистор. Тот был спокойным. Пока.
– Работу по… освобождению, – Семен Аркадьевич обвел рукой лабораторию. – Освобождению от оков времени! От диктата Госкомхронсига! От этой фальшивой, гармонизированной реальности! Ваш СоветВейв, инженер, – это тюрьма! Красивая, неоновая, но тюрьма! Построенная на страхе перед хаосом, перед настоящей свободой! Они нашли мои ранние работы по хронорезонансу, украли их, извратили! Создали систему тотального контроля, фильтрующую реальность, отсекающую все «нежелательные» ветки времени, вроде ваших любимых девяностых! Они назвали это «стабильностью»! А я называю это… стагнацией! Смертью духа!

Он говорил страстно, его глаза горели фанатичным огнем.
– А кристалл… он ключ! Не к стабильности, а к свободе! Он – врата! В другие миры! В другие возможности! Туда, где нет никаких ГОСТов на счастье! Где царит… первозданный хаос! Источник всей энергии! Всех идей! Да, он опасен! Да, он может свести с ума! Но только так можно… эволюционировать! Вырваться из колыбели времени!

– Но этот хаос… он же… разрушает! – возразил Кирилл. – Мы видели! Зеленый сигнал, твари из пустоты, люди-марионетки! Это не свобода, это… поглощение! Уничтожение!
– Это… трансформация! – возразил Семен Аркадьевич. – Слияние! С великим сигналом Вселенной! Да, форма меняется. Индивидуальность растворяется. Но что такое индивидуальность? Иллюзия! Пыль на ветру времени! А там… там вечность! Бесконечный поток энергии! Зеленый океан возможностей! Я… почти достиг этого. Я научился контролировать сигнал. Фильтровать его. Использовать. Эта установка… – он любовно погладил пульт управления. – Она – мой инструмент. Мой камертон хаоса. Я могу… настраивать реальность. Подключать и отключать ветки времени. Я… стал почти богом. Здесь, в своей маленькой вселенной.

– Ты… ты управляешь зеленым сигналом? – недоверчиво спросила Искра. – Ты… посылал тех тварей за нами? Ты… превратил того парня… и тех, в клубе… в марионеток? Зачем, дедушка?!
– Не я, Искорка, – он вздохнул. – Сигнал… он живой. У него своя воля. Или… отражение наших собственных страхов и желаний? Я лишь… направляю его. Иногда. Пытаюсь… гармонизировать. Создать… симфонию хаоса. Но он… не всегда слушается. Он просачивается. Ищет слабые места. Как вода. А ваш кристалл… тот осколок, что ты нашла… он как… дыра в плотине. Нестабильный. Неконтролируемый. Он привлекает… самые темные аспекты сигнала. Тех самых… Пожирателей.

Он шагнул к ним.
– Отдай мне его, Искорка. Я соединю его с моим. Восстановлю целостность. И тогда… я смогу полностью контролировать поток. Создать… идеальный мир. Мир абсолютной свободы и бесконечных возможностей! Для нас! Для всех! Мы будем… путешествовать по временам! Видеть рождение и смерть галактик! Говорить с богами! Нужно только… сделать последний шаг. Открыть врата… полностью.

Он протянул руку к рюкзаку Искры. Его глаза горели зеленым огнем. Теперь Кирилл понял. Это был не совсем дед Искры. Вернее, это был он, но… измененный. Зараженный. Не так грубо, как тот парень или агент Нестеренко, а… тоньше. Он не был марионеткой, он сам считал себя хозяином. Но зеленый сигнал пропитал его насквозь, слился с его гениальностью, его обидой на систему, его мечтой о свободе – и извратил все это. Он стал… аватаром Хаоса, убежденным в своей правоте.

Транзистор в кармане Кирилла начал нагреваться.

– Нет! – крикнула Искра, отступая назад и заслоняя рюкзак. – Я не отдам его тебе! Ты… не мой дедушка! Ты… чудовище! Ты хочешь разрушить наш мир!
– Глупая девочка! – лицо Семена Аркадьевича исказилось от гнева. Зеленый огонь в его глазах вспыхнул ярче. – Ты не понимаешь! Это не разрушение, это – освобождение! Вы все… спите! В своей неоновой колыбели! Я вас разбужу! Я покажу вам… истинную реальность!

Он поднял руку, и воздух в лаборатории загудел. Предметы на столах задрожали. Главный кристалл в установке начал пульсировать быстрее, его голубой свет стал смешиваться с зелеными всполохами. Из стен, казалось, снова начал сочиться тот самый шепот из пустоты.
– Поздно… – прошипел он. – Врата… уже открываются… Сигнал… идет…

Кирилл выхватил раскаленный транзистор и бросился вперед, к пульту управления. Нужно было разрушить установку! Выключить ее! Разорвать связь!

Глава 22: Слезы на Канифоли и Рассвет над Проспектом

– Не смей! – взревел Семен Аркадьевич-Аватар, отбрасывая Кирилла невидимой силой. Кирилл ударился о стойку с приборами, искры посыпались дождем. Дипломат с остатками деталей и инструментами выпал из рук.

Искра бросилась к деду, пытаясь достучаться до него:
– Дедушка! Очнись! Это не ты! Это… оно говорит твоим голосом! Вспомни! Вспомни меня! Вспомни наши вечера с паяльником! Журналы! Чай со слоном!

– Прочь! – оттолкнул он ее так, что она упала на пол рядом с Кириллом. – Вы… всего лишь помехи! Шум! В моей симфонии!

Он повернулся к пульту и положил на него обе руки. Пальцы забегали по сенсорным панелям, набирая сложную последовательность команд. Главный кристалл в установке вспыхнул ослепительно-зеленым светом, поглощая голубой. Установка взревела, как раненый зверь. Лабораторию заполнил гул, от которого вибрировали стены. Шепот из пустоты перерос в оглушительный хор, обещающий безумие и распад. В центре зала, вокруг кристалла, воздух начал темнеть, сгущаться, формируя знакомый вихрь абсолютной черноты. Врата открывались.

– Нет! – крикнул Кирилл, поднимаясь на ноги. Голова гудела, перед глазами все плыло. Транзистор в руке обжигал кожу. Что делать?! Нейтрализатора нет. Бластера нет. Только старый германиевый транзистор и знания из «Юного Техника».

И тут его взгляд упал на рассыпанные из дипломата детали. Туннельные диоды. Фазовращатель. Конденсаторы. И… катушка медного провода. Та самая, которую он купил для своего карманного детектора. Идея! Безумная, отчаянная, но единственная.

– Искра! – крикнул он, перекрикивая рев установки. – Мне нужен твой кристалл! Быстро! И… помоги мне! Ты знаешь эту установку лучше! Где у нее… точка резонанса?! Самое слабое место?!

Искра, превозмогая страх и боль от падения, подползла к нему и дрожащими руками достала из рюкзака их осколок кристалла. Он метался в ее руках, разрываясь между голубым и зеленым светом.
– Точка резонанса… – прошептала она, глядя на ревущую установку деда. – Эмиттерный узел! В основании! Там… дедушка использовал нестандартный сплав! С примесью… висмута! Он говорил, это… ключ к фазовому переходу! Но он очень… хрупкий!

– Понял! – Кирилл схватил осколок кристалла. Тот обжег его холодом и жаром одновременно. Он чувствовал его… боль? Его борьбу. Он подбежал к своему дипломату, схватил катушку провода, туннельные диоды, конденсатор. Его руки работали с невероятной скоростью, подстегиваемые адреналином и отчаянием. Он быстро намотал провод на осколок кристалла, подключил диоды по схеме простого генератора сверхкоротких импульсов (как в статье про «Радар своими руками» из «ТМ»), добавил конденсатор для накопления заряда. Получилось нечто вроде… ЭМИ-гранаты? Или… направленного излучателя когерентного хаоса? Он не знал. Он просто делал.

– Прикрой меня! – крикнул он Искре.

Искра кивнула. Она поднялась на ноги, достала из рюкзака свой старый паяльник (тот самый, с которым они встретились в первой лаборатории) и… швырнула его изо всех сил в пульт управления. Паяльник попал точно в один из голографических дисплеев. Раздался треск, посыпались искры. Установка на мгновение сбилась с ритма, зеленый вихрь в центре зала заколебался.

Семен Аркадьевич-Аватар взревел от ярости и отвлекся от пульта, поворачиваясь к Искре.
– Жалкая!..

Этого мгновения Кириллу хватило. Он подбежал к основанию установки, туда, где, по словам Искры, был эмиттерный узел. Он увидел его – блок из тускло поблескивающего металла, вибрирующий от перегрузки. Кирилл прижал к нему свое самодельное устройство с кристаллом и… мысленно дал команду. Сосредоточился. Вспомнил не хаос, а порядок. Четкость схем. Логику кода. Теплоту аналогового сигнала. И… образ Искры. Ее улыбку. Ее глаза. То чувство единения на пожарной лестнице и в темном тоннеле. Любовь? Да, черт возьми, любовь! К ней. К этому миру. К самой жизни, какой бы она ни была.

Он направил всю эту энергию, всю свою волю – в кристалл.

Осколок в его руках вспыхнул ослепительно-белым светом. Чистым, ярким, как свет сверхновой. И этот свет ударил в эмиттерный узел. Раздался оглушительный звон, как будто лопнул гигантский хрустальный бокал. Установка захлебнулась собственным ревом. Зеленый вихрь в центре зала взорвался мириадами изумрудных искр и… исчез. Главный кристалл в центре установки треснул, его свет погас. Пульты управления задымились и оплавились. В лаборатории воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском остывающего металла и тяжелым дыханием Кирилла и Искры.

Семен Аркадьевич стоял посреди зала, обхватив голову руками. Зеленый огонь в его глазах погас, оставив лишь боль и растерянность.
– Что… что вы наделали?.. – прошептал он слабым, надтреснутым голосом – голосом обычного, старого, испуганного человека. – Моя… симфония…

Осколок кристалла в руках Кирилла тоже погас. Он стал тусклым, непрозрачным, покрылся сетью мелких трещин. Кажется, он отдал всю свою энергию, всю свою суть – на этот последний импульс.
– Мы… остановили тебя, – сказал Кирилл, опуская бесполезный теперь камень. – Остановили хаос.

Семен Аркадьевич медленно опустил руки. Он посмотрел на Искру, потом на Кирилла. В его глазах стояли слезы.
– Я… я не хотел… – пробормотал он. – Я просто… хотел свободы… Показать вам… звезды… А оно… оно извратило… использовало меня… мою гордыню… мою боль… Прости меня, Искорка… Звездочка моя… Прости…

Он сделал шаг к ней, протягивая руку. Но не дошел. Его тело задрожало, изо рта пошла пена. Зеленый сигнал, лишенный источника и контроля, пожирал своего носителя изнутри. Семен Аркадьевич упал на колени, потом на бок. Его тело несколько раз дернулось и затихло.

Искра закричала. Она бросилась к нему, упала рядом, трясла его за плечо.
– Дедушка! Дедушка, нет! Не умирай! Пожалуйста!

Но он уже не дышал. Последняя слеза скатилась по его морщинистой щеке и затерялась в пыли на полу лаборатории.

Кирилл подошел и опустился на колени рядом с Искрой. Он обнял ее за плечи, прижал к себе. Она рыдала у него на груди – горько, безутешно, оплакивая не только деда, но и разрушенные мечты, потерянную невинность, ту цену, которую им пришлось заплатить за спасение этого мира. Кирилл молча гладил ее по волосам, чувствуя, как его собственное сердце сжимается от боли и сострадания. Слезы текли и по его щекам, смешиваясь с ее слезами, с пылью, с запахом озона и канифоли.

Они сидели так долго, посреди разрушенной лаборатории, рядом с телом человека, который был одновременно и гением, и чудовищем, и просто дедом, который любил свою внучку. Тишину нарушали только всхлипы Искры и далекий, едва слышный гул города за стенами Института. Города, который они спасли. Города, который продолжал жить своей неоновой, гармонизированной жизнью, не подозревая о том, какая битва только что разыгралась в его подземельях.

Наконец, Искра подняла голову. Глаза ее были красными от слез, но в них уже не было прежнего отчаяния. Была… усталость. И какая-то новая, взрослая решимость.
– Что… что теперь? – спросила она тихо.
– Теперь… – Кирилл помог ей встать. – Теперь мы должны жить. Здесь. В этом мире. С тем, что мы узнали. С тем, что мы пережили. И… друг с другом.

Он посмотрел ей в глаза. В них отражался тусклый свет аварийных ламп, которые зажглись после отключения основного питания. Он видел в них боль, но видел и силу. И видел… любовь. Ту самую, что помогла им выстоять.
– Мы… заражены? – спросила она, касаясь его груди, где все еще лежал теплый транзистор МП42Б.
– Возможно, – кивнул Кирилл. – След останется. Как шрам. Но мы… можем контролировать это. Вместе. Наши генераторы… и то, что между нами… это сильнее любого сигнала. Я верю в это.

Он снова привлек ее к себе. На этот раз – нежно, осторожно. Их губы встретились снова. Но это был уже другой поцелуй. Не отчаянный порыв посреди хаоса, а тихое обещание. Обещание быть рядом. Поддерживать друг друга. Искать свой путь в этом странном, неоновом мире, который они отвоевали. Мире СоветВейва, который оказался не тюрьмой и не раем, а просто… домом. Их домом.

Когда они вышли из Института через тот же запасной ход (робот-вахтер все так же спал в своей будке), над Москвой занимался рассвет. Неоновые огни города постепенно гасли, уступая место робким лучам восходящего солнца. Небо на востоке окрасилось в нежно-розовые и золотистые тона. Воздух был свежим и чистым. Где-то вдалеке пропел первый электронный соловей.

Они стояли на холме в Лефортовском парке, держась за руки, и смотрели на просыпающийся город. Их город. Их будущее. Неопределенное, возможно, все еще опасное, но – их.

– Куда мы пойдем? – спросила Искра, прижимаясь к его плечу.
– Не знаю, – честно ответил Кирилл. – Может, вернемся в НИИ «Кварк»? Расскажем Боброву какую-нибудь очередную легенду про неисправный кабель? Или… начнем все сначала? Снимем маленькую квартирку в спальном районе. Я буду паять гармонизаторы. Ты – собирать свои приемники, ловить эхо времени, но уже… осторожно. Будем пить чай со слоном. Читать старые журналы. И… просто жить.

Он посмотрел на нее. Она улыбнулась – той самой, своей, искоркой в глазах.
– Звучит… неплохо, – сказала она. – Почти… нормально. После всего.

Они пошли вниз по склону, к городу, который просыпался навстречу новому дню. Солнце поднималось над неоновыми крышами, заливая проспекты золотым светом. Впереди их ждала целая жизнь. Жизнь в стиле СоветВейв. Со всеми ее странностями, опасностями, но и… с ее неповторимой, теплой, ламповой романтикой. И пока они были вместе, пока их сердца бились в унисон, как два синхронизированных генератора, они знали, что справятся. Любой сигнал им будет по плечу.